Книга Москвы: биография улиц, памятников, домов и людей - Ольга Абрамовна Деркач

Первую линию метро в столице первого в мире государства рабочих и крестьян торжественно открыли 15 мая 1935 года. «Линию» – это будет, однако, не вполне верно, их было примерно полторы – поезда ходили одновременно от Сокольников до Парка культуры, как сейчас, и от Сокольников через станции «Охотный Ряд», «Имени Коминтерна» и «Арбатскую» до Смоленской площади. Тем, кто первый раз слышит о станции «Имени Коминтерна», поясняем – это нынешний «Александровский сад», а улицей Коминтерна в докалининскую свою эпоху назвалась теперешняя (и дореволюционная) Воздвиженка. Это уникальная для Москвы станция с изогнутой платформой – видимо, крутой поворот от недальнего «Охотного Ряда» не позволял сделать платформу прямее – и буржуазным расположением рельсов посредине. От нее и сейчас рельсы ведут к «Охотному Ряду», только пассажирские поезда так не ходят.

Злые языки утверждают, что первая линия метро была не более чем аттракционом, соединяющим два парка культуры, и даже проезд тогда был бесплатным – билеты распространяли через профсоюз. Не верьте: на сайте Артемия Лебедева metro.ru приведены цены на билеты 1935 года – с мая по октябрь они снижались, по образному выражению Олега Митяева, как волнения за прекрасное завтра державы – с 50 до 30 копеек за поездку. За эти деньги давали сначала картонный билетик, а потом отрывной бумажный талончик. На том же сайте любознательный читатель найдет подробное изменение цен и видов билетов вплоть до сегодняшнего дня.

Опасаясь превратить наше повествование в роман-хронику, дальше излагаем историю московского метро мозаично. С 22 июня 1941 года метро стало не только транспортом, но и бомбоубежищем, причем на станции пускали только женщин и детей, а мужчин загоняли в тоннели. В 1947-м на станциях начали появляться интервальные часы. В 1952 году на «Красных Воротах» установили первый турникет, с 1958 года их стали внедрять повсеместно, и к моменту деноминации 1961 года пятачок уже можно было опустить на любой станции. На входах оставили по одному контролеру, и за 40 лет вывели особо свирепую породу этих тружеников подземелья. Понятно, работа тяжелая, весь день с людьми, однако цепная реакция хамства, запускаемая немолодыми тетеньками в форменной одежде, охватывает всю Москву – не повод ли это, чтобы начать одомашнивать тетенек?

Но продолжим: в 1955 году у метро отняли имя здравствующего, но утратившего власть Лазаря Кагановича. Дырку, как обычно, заткнули Ильичом, а Кагановича ненадолго утешили станцией «Охотный Ряд» – она пару лет носила его имя. В 1959 году эскалаторы поехали гораздо медленнее – скорее всего, чтобы не травмировать сильно загустевшую толпу. До конца восьмидесятых метро росло стахановскими темпами. Сталинский ампир сменялся хрущевским минимализмом – станции этой поры удивительно похожи друг на друга: все в кафельной плитке и рядах колонн, за что и получили непочтительное прозвище «сороконожки». В перестройку метро расти почти перестало, зато стало стремительно переименовываться – не столько возвращаясь к исходным названиям, сколько стирая память о советском периоде нашей истории. Второпях издали карту, потом подумали еще раз, и на карте кое-что заклеили: так из «Кировской» получилась не «Мясницкая», а «Чистые пруды», а многострадальную «Калининскую» в результате стали называть не «Воздвиженкой», а «Александровским садом». Как и всякая кампания, эта тоже не отличалась последовательностью: потому на планах метро и на стенках станций по-прежнему наличествуют имена Фрунзе, Баумана, да и самого Ильича тоже – притом что площадь его имени переименована в площадь Рогожской Заставы.

Отдельный разговор – так называемое Метро-2, и мы его здесь затевать не станем. Интересующихся тайными правительственными подземными путями мы отсылаем к уже упомянутому сайту metro.ru, где об этом подробно и занимательно пишет Артемий Лебедев.

«Раскидистое дерево судьбы неисповедимой… с красными, желтыми, синими и черными ветвями… Это дерево живет 20 из каждых 24 часов…» Писатель Хулио Кортасар писал это о метрополитене – о том, в котором ездил сам, парижском. Но к нашему, московскому, согласитесь, тоже подходит.

Магистральный тупик

Символично

Между Хорошевским шоссе и Шмитовским проездом, в районе, густо засеянном комбинатами всех видов, от хладодо авто-, а также промпредприятиями иных типов и мастей, улеглось-переплелось целых девять улиц, и все как есть – Магистральные. Первую – и по номеру, и по хронологии – Магистральную улицу проложили в тридцатых, и она вполне соответствовала своему названию: по словарю Ожегова, магистраль – главная линия в системе коммуникаций, а еще широкая и прямая городская улица. Улица и была – прямая, не сказать чтоб узкая, и должна была, по мысли градостроителей и их горкомовских начальников, стать главной местной магистралью.

Дальше с мыслью стало значительно хуже, новое на ум все никак не приходило, и Магистральные начали тиражироваться: 2-я Магистральная, 3-я… и так до пятой, потом 1-й Магистральный проезд… Апофеозом этого магистрального идиотизма стал Магистральный тупик в количестве двух штук – 1-й и 2-й. Магистральный тупик – место, специально подготовленное для запасного пути нашего бронепоезда. Магистральный тупик – место, куда упираются утопические идеи. Магистральный тупик, да что там – истинный образ всего нашего необъятного, но недалекого государства, финиш большого пути к цели, называемой коммунизм. Теперь цель сменили, но Магистральные тупики остались – и это тоже, что ни говорите, симптоматично. Вот только про патриотизм – не надо. В отличие от высших в нашей державе чиновников, мы улавливаем разницу между Родиной и государством. А любить администрацию президента или мэрию Москвы – увольте.

Марьина Роща, Марьино

Марьины названия

Хотите психологический тест? Только отвечайте сразу, не задумываясь. Фрукт? Спорим, вы ответили «яблоко»? Русский поэт? Редкий оригинал вспомнит Лермонтова, остальные 99,9 % читателей назовут Александра Сергеевича, заклейменного мемом «наше все». Самое русское женское имя? Тут процент будет поменьше, но все равно подавляющее большинство ответит: «Маша». Спросили бы о мужском, в ответ получили бы Ивана. К чему мы забрели в дебри малознакомой нам науки психологии? А чтобы получить простое доказательство, что в старину Иванов и Марий было пруд пруди, а вернее, села заселяй. И заселяли, конечно, и имена свои, как водится, селам и деревням давали. В память о многочисленных Иванах осталось в Москве Ивановское, что лежит у пересечения шоссе Энтузиастов с Кольцевой дорогой, и Иваньково у Химкинского водохранилища. Марьи расселились по