Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

– Счастливые вы с Ксан Ксанычем! – позавидовала девица с серьгами.

Она переселилась к нашим девчатам, заняла бывшую Анфисину койку и сейчас сидела на ней и, позевывая, накручивала на ночь бигуди.

– Теперь и мы с Сашкой будем требовать квартиру! – объявила Катя, отрываясь от рукоделия. – Есть надежда, осенью дадут…

В комнату быстро вошла Вера. Еще с порога она нетерпеливо глянула на свою койку. Не раздеваясь, шагнула к ней, приподняла подушку, но и там ничего не нашла.

– Кто знает, почта была сегодня? – быстро спросила Вера.

Катя с проказливым любопытством посмотрела на смутившуюся под ее взглядом Веру, но пожалела старшую подругу и ничего не сказала.

Надя вынула из шкафа свое лучшее, давно уже приготовленное для свадьбы платье и вдруг замерла с ним посреди комнаты, будто забыла дорогу к чемодану.

– Что с тобой? – забеспокоилась Вера.

Угрюмая, еще более некрасивая, чем обычно, Надя подошла к раскрытому чемодану, помедлила и опустилась на койку, держа платье на вытянутых руках.

– Надежда, не дури! – попробовала предостеречь ее Вера: кажется, она догадалась уже, что происходит с Надей.

Вбежал Ксан Ксаныч с новенькой, только что купленной сковородкой. Он был все такой же возбужденный и впервые за время своего жениховства позабыл постучать в дверь.

– Надюша, ты еще не готова? – Он подскочил к Наде и бодро помахал сковородкой. – Без очереди достал, алюминиевая, пригодится в семейной жизни.

Ксан Ксаныч пожал Наде руку выше локтя, шепнул: «Раскладушку я уже забросил!» – и вытащил чемодан на середину прохода между койками. Надя невольно подчинилась бурному его натиску и положила свадебное платье в чемодан. Они стали укладывать вещи. Сильные Надины руки двигались все тяжелей и непослушней, словно воздух на их пути густел и становился вязким. Ксан Ксаныч искоса присматривался к своей невесте. Он заметил перемену в ней, и эта новая непонятная Надя настораживала и даже пугала его.

Руки их сталкивались над чемоданом, но в глаза друг другу они не смотрели. Надино смятение передалось и Ксан Ксанычу. Он начал было заворачивать сковородку в полотенце с выцветшим петухом, и вдруг пальцы его приостановили свой бег, точно примерзли к семейному алюминию. Надя испуганно глянула на него, глаза их на секунду встретились. Ксан Ксаныч тут же воровато шмыгнул взглядом в сторону и пуще прежнего засуетился со своей сковородкой. А Наде показалось вдруг, что они обманывают не только себя, а и всех людей вокруг. Похоже, они собирались сделать что-то нехорошее и постыдное: нарушить какой-то неписаный, но всем на свете известный человеческий закон.

Надя подурнела еще больше и выпрямилась над чемоданом.

– Девчата… Вера, Катерина и ты, как тебя? – обратилась она к девице с серьгами. – Выйдите на минуту в коридор. Нам с Ксан Ксанычем потолковать надо.

– Всего на одну минуту, – виновато подхватил Ксан Ксаныч. – Мы быстро…

– Вот жизнь пошла! – пожаловалась Катя, направляясь к двери. – Больше в коридоре живем, чем в комнате!

Вслед за Катей двинулась недовольная девица с серьгами. Патроны бигуди воинственно блестели на ее голове, и, по всему видать, ей очень не хотелось выходить в холодный коридор, но она только вчера перебралась в эту комнату, не успела еще прижиться на новом месте и боялась спорить с Тосиными подругами.

Вера заглянула Наде в глаза:

– Ты подумай хорошенько, чтоб потом не жалеть… Хорошенько все обдумай, Надежда!

Надя кивнула, благодаря Веру за дельный совет. Девчата вышли в коридор, и Надя с Ксан Ксанычем остались в комнате вдвоем.

– Ксан Ксаныч, – тихо, но твердо сказала Надя, – обо всем с тобой мы переговорили: куда стол поставить, куда шкаф, а вот про любовь как-то не успели…

– Это точно! – сразу же покаялся в своем упущении Ксан Ксаныч. – Все как-то минуты подходящей не выпадало… Хорошо, что ты напомнила: перед женитьбой всегда про любовь говорят, так уж принято… Как ты, Надюша, насчет любви?

Надя никак не ожидала, что трудный их разговор сразу же обернется против нее, и теперь затравленно глянула на Ксан Ксаныча:

– Я тебя очень уважаю, Ксан Ксаныч… Хороший ты и добрый и… все на свете умеешь делать. Все-все…

Она запнулась и надолго замолчала. Кажется, Надя жалела уже, что затеяла весь этот разговор.

– Значит, не любишь… – догадался Ксан Ксаныч, и руки его сами собой стали снимать Надино полотенце со своей сковородки.

Надя с испугом посмотрела на работящие руки Ксан Ксаныча.

– Постой! Я же привыкла к тебе, и никого на свете больше у меня нету…

– Успокойся, Надюша… – проговорил Ксан Ксаныч таким тоном, точно все, что произошло сейчас, ничуть его не касалось и утешать надо было только одну Надю. Сдается, он не так уж удивился нынешнему внезапному повороту событий, будто все время ожидал этого и в глубине души не очень-то верил в прочность своего счастья. – Ты кого-нибудь полюбила, Надюша?

– Никого я не полюбила, но и с тобой… Уважаю я тебя и привыкла, а вот…

Надя виновато развела руками.

– Что ж, сердцу не прикажешь… Зла на тебя я не держу, это я один во всем виноват, старый дурень. Ишь, чего удумал!..

Он бережно повесил на спинку кровати Надино полотенце с петухом и даже складку расправил. Надя завороженно следила за каждым его движением.

– А ты, Ксан Ксаныч? – с робкой надеждой в голосе спросила она. – Ты сам-то как?.. Любишь меня?.. Хоть немного?

– Я? – переспросил Ксан Ксаныч, выгадывая время.

– Ты, Ксан Ксаныч…

– А как же? – бойко начал было Ксан Ксаныч, но встретился глазами с Надей и прикусил язык. – Как тебе сказать…

Он съежился, втянул голову в плечи, как бы говоря: «А кто ж его знает?»

– Я думала: хоть ты… – разочарованно сказала Надя. – Как же мы жить будем? Другие любят, а мы… так?.. Просто так?

– Успокойся, Надюша… Вообще-то, живут и без любви, но с любовью, кто ж спорит, лучше. Для семейной жизни, я так понимаю, любовь вроде цемента: крепче как-то получается!.. Но я тебя и так не брошу, ты не сомневайся… Опять же: комната… Может быть, попробуем, Надюша? Живут же люди… – Ксан Ксаныч оглянулся на дверь. – Еще не поздно, Надюша, как ты скажешь – так и будет. Решай, а то девочкам в коридоре холодно…

Надю до слез тронуло, что даже в такую минуту добрый Ксан Ксаныч подумал о других.

– А может, ты бы решил? – попыталась она переложить ответственность за будущее на своего жениха.

Ксан Ксаныч строго покачал головой.

– Нет, – с неожиданной твердостью сказал он, – ты должна решать: в семейной жизни женщина – председатель… Ну, Надюша?

Надя отвернулась к слепому темному окну. Тишина затопила комнату. На нижнем складе