Обратный отсчет - Ринат Таштабанов

Чистильщики направляются к входу в Убежище.

В этот момент из-за облаков выныривает луна, заливая корпуса больницы мертвенным сиянием. Смотрю вниз, наблюдая, как призрачные тени, оглядываясь, исчезают под землей. Туда им и дорога.

– Скоро мы встретимся, любимая, – шепчу я, – уже скоро…

Глава 10

Странник

Ночь. Сквозь редкие облачные просветы виднеются блеклые огоньки звезд, которые напоминают мириады глаз, глядящих из пустоты на скованный льдом Подольск.

Город потерянных душ, чьи тени следуют за тобой. Стоит только высунуть нос из подземелья наружу, как ты заметишь их – призраков небытия, ожидающих, когда ты, все еще живой, присоединишься к ним, заняв свое законное место в нескончаемой череде познавших смерть…

Вдалеке высятся разрушенные здания. Заброшенные обелиски нового мира, они словно замерли в немом укоре, подпирая зазубренными костями стен серую хмарь небес. Пронизывающие порывы ледяного ветра жалобно поют заунывную песню. Неожиданно, в монотонный гул вплетается еще один звук – размеренные удары: тук… тук… тук… Точно некий древний страж, восстав из мертвых, ударяет в колотушку, отгоняя лихих людей.

Только откуда здесь взяться человеку?

Стук не прекращается, наоборот, он звучит все громче, словно заявляя: «Здесь живой!»

Но свидетелей нет. Только призраки видят, как по замерзшему руслу реки Пахры, опираясь на деревянный посох, скользя и спотыкаясь о неровности льда, медленно и осторожно бредет фигура, закутанная с ног до головы в серый, покрытый заплатками балахон.

За спиной у странника тяжелый арбалет. Кажется, что он несет крест, и лишь чуть изогнутые «плечи» оружия, стянутые тетивой толщиной в палец, свидетельствуют об истинном предназначении этой вещи – убивать.

Картина, словно вышедшая из далекого прошлого – ожившая гравюра с изображением странствующего воина.

Сгибаясь под порывами ледяного ветра, вытянув точно для защиты неестественно длинную руку вперед, путник внезапно замирает, едва где-то позади него слышится тихий вой.

Странник откидывает низко надвинутый капюшон. По горбатой спине змеятся длинные черные волосы. Из-под необычной, напоминающей средневековый шлем маски с противогазным фильтром доносится хриплое, надсадное дыхание.

Обратившись в слух, странник медленно поворачивает из стороны в сторону голову, точно пытаясь уловить малейшее возмущение в монотонном реве ледяного потока.

Секунды сливаются в минуты.

– Показалось, или?.. – растянутые, точно повисшие в пространстве слова уносит порыв ветра. Полы накидки взлетают вверх. Заслонив голову рукой, путник добавляет: – Видимо, показалось. Далеко они, след не взять.

В этот момент небеса пронзает заунывный вой. Странник вздрагивает, оправляет туго натянутую лямку арбалета. Его пальцы сами собой тянутся к колчану, закрепленному у пояса ремнем.

Вынув из него короткую стрелу, судя по ребристому сечению, изготовленную из арматурного прутка, путник смотрит на острый оголовок. В этот момент в котомке, переброшенной через плечо человека, что-то шевелится. Изнутри слышится тихое и недовольное ворчание.

– Я знаю, ты голоден, – говорит странник, вкладывая стрелу обратно в колчан. – Но, не сейчас, не время еще для тебя…

Он закатывает рукав накидки, распускает тесемку, связывающую горловину котомки, и осторожно, сантиметр за сантиметром, опускает внутрь ладонь.

Его рука рывком втягивается в мешок, словно кто-то находящийся внутри дергает человека (да и человека ли?) за пальцы. Из котомки доносится довольное урчание. Стенки выгибает дугой. Что-то, вцепившись в конечность, начинает подниматься все выше и выше.

Путник резко выдергивает руку наружу, едва успев затянуть горловину тесемкой. Из глубины мешка доносится звук, похожий на сдавленный плач.

– Шшш… успокойся, скоро я вдоволь накормлю тебя, – говорит странник. Его окровавленная пятерня легонько хлопает по котомке, – это судьба испытывает нас…

И точно в подтверждение слов, надрывный вой, терзающий душу мертвого города, повторяется. На этот раз он раздается гораздо ближе. Хриплый, подхваченный лающим многоголосьем, вой несется вдоль русла замерзшей реки.

Рука путника быстро ныряет под одежду. Покопавшись, он достает бутыль из темно-зеленого стекла. Откручивает пробку. Перевернув бутылку вверх дном, очерчивает вокруг себя неровный круг, выливая смесь сначала на лед, а затем на свою одежду. Покончив с этим, забрасывает бутыль как можно дальше, размахнувшись, вгоняет острие посоха в лед и, склонив голову, кладет сцепленные пальцы на шарообразное навершие.

– Создатель мой!..

Повисает пауза, точно человек пытается вспомнить давно заученные слова. Спустя несколько секунд он продолжает:

Будь со мной!Защити!Прости мне все мои грехи.И врагов всех отведи.Пусть они скорей умрут,Кровью очертив мой путь…

С трудом разжав закостеневшие на морозе пальцы, путник, сунув руку в отворот балахона, извлекает висящий на плетеном кожаном шнуре массивный крест темного металла, заключенный в волнистый овал.

Откинув, как забрало у шлема, лицевую часть маски и прижав к растрескавшимся губам четкие грани распятия, странник что-то беззвучно шепчет. Затем, прижав крест к груди, путник застывает, пристально всматриваясь во мрак. Голову и плечи человека засыпает снег. Из-под капюшона вырываются облачка пара – сначала часто, затем все реже и реже, пока не исчезают совсем…

Вскоре в темноте загораются горящие углем буркала. Из сумрака выныривают пять волкособов и подходят к заметенной снегом фигуре на расстояние в десять шагов.

Самый рослый, обойдя путника кругом, задирает морду к небу и втягивает широкими ноздрями морозный воздух. Потом, навострив уши, осторожно делает шаг вперед, еще один, но, точно налетев на невидимую преграду, останавливается. Глухо рыча, хищник исподлобья смотрит на странника.

Что он видит? Очередную жертву, чей запах и следы привели его в это богом забытое место, или давным-давно сгнившую и превратившуюся в кусок льда мертвечину? Втянув носом воздух, волкособ, громко рыкнув на собратьев, исчезает во тьме. Твари, недовольно ворча, одна за другой следуют за вожаком. Лишь последняя, чуть помедлив, оборачивается, внимательно всматриваясь в темный провал капюшона. Но и она вскоре уходит в ночь – искать живых…

Минут через пять неподвижная фигура странника вздрагивает. Под балахоном вздымается широкая грудь. Сквозь завывания ветра слышится глубокий и хриплый вздох, словно кто-то наполняет кузнечные меха. Человек оживает, опускает личину маски и продолжает свой путь по грязно-серому льду. Туда, где, словно возникая из небытия, хорошо видимый в лунном свете, появляется мост через реку Пахра…

– Эй, Хлыщ! Ты чего там застрял? – голос Витьки, искаженный тупым рылом «хомяка» и подхваченный пронизывающим до костей ветром, эхом мечется между стен панельных домов.

– Не ори молодой! Не на базаре! – хрипло ворчит в переговорную мембрану противогаза боец в грязно-белом маскхалате. Разведчик сидит возле проржавевшего остова автомобиля с «Тигром» в руках. Оторвав взгляд от оптического прицела, он поворачивает голову. – Дело есть, там… – он машет рукой, указывая на блок из многоэтажек, стоящих метрах в пятистах. – Пойдем, проведаем кое-чего.

– А про приказ Колесникова ты забыл?! – Витька, сжав обмотанную черной изолентой рукоятку «АКС-74У», сдергивает капюшон маскхалата. – Прогуляться до «фишки» и обратно, а мы черт знает куда забрались! Уже до «Краснухи» дошли. Где мы и где теперь Убежище!

Даже сквозь линзы противогаза, скрывающие глаза напарника, Хлыщ чувствует взволнованный взгляд парня.

– Нет, не забыл! – отвечает Хлыщ. – Лучше вспомни, где бы мы сейчас были, если бы всегда слушались приказов, а?! – видя, что Витька внимательно слушает, Хлыщ продолжает: – Останься мы в прошлую вылазку на обычной позиции – и все, амба! Волкособы точно разорвали бы, а так, живы пока и небо коптим. Скоро ледяная буря начнется, нам укрыться надо и переждать. Или ты хочешь до Убежища пехом сейчас топать, сквозь снег и ветрище? Нет? Так кончай ныть и пойдем!

– Уверен? – спрашивает Виктор.

– Уверен, – зло отвечает Хлыщ. – Если хочешь, можешь прогуляться. Как раз на полпути накроет.

Не дожидаясь ответа, боец, сжимая в руках карабин, встает и идет вперед.

– Черт с тобой! – ворчит в маску Витька и, низко пригибаясь под порывами ледяного ветра, бежит вслед за напарником.

– Держись правой стороны! – говорит, останавливаясь, Хлыщ, указывая дулом на мрачные провалы окон. – Город не спит. Он следит за нами! И смотри, в ворон просто так не пали, – боец кивает на сидящих на крыше птиц, внимательно глядящих на разведчиков, – а то неровен час – хрень разбудишь. Она тут недалеко, в деревне обитает.

Парень мигом вспоминает рассказы Хлыща, о якобы виденным им странном бесформенном существе размером с добрую свинью. Вроде как оно не имеет глаз, покрыто толстыми кожистыми наростами и ориентируется по звукам и запахам. А главное – достаточно бегло взглянуть на него, и у человека тотчас подкашиваются ноги, он падает и, из-за накатившей слабости, становится легкой добычей мутанта.