Жизнь лондонского дна в Викторианскую эпоху. Подлинные истории, рассказанные нищими, ворами и продажными женщинами - Генри Мэйхью

Покинув Уайтчепел, мы пошли вверх по узкой улице под названием Джордж-Ярд, где мы увидели четыре низкосортных публичных дома, жильцы которых были обычными ворами. Пройдя немного дальше по улочке, мы прошли восемь или девять ночлежек. Большая часть их жильцов рыскала по различным районам столицы: кто-то лазил по карманам, кто-то по подвалам.

Войдя в пивную на другой улочке у Юнион-стрит, мы оказались в одном из самых опасных воровских притонов, которые мы посетили во время наших пешеходных прогулок. Когда мы подходили к дверям заведения, мы увидели, как мужчина распутного вида снаружи что-то шепчет украдкой похожему на головореза хозяину, который выглядел как драчун, что было видно по его крупной шишкастой голове и сломанному носу. Сопровождавший нас офицер намекнул нам, что последний был скупщиком краденого. Он, возможно, разговаривал со своим компаньоном о каком-нибудь деле подобного рода. Когда мы пошли дальше, они скрылись: один — через соседнюю арку, а другой — в доме. Мы последовали за ним в паб и увидели в баре двух-трех мужчин зверского вида, которые там болтались без дела. Мы прошли через небольшой двор позади заведения, где обнаружили несколько бойцовых собак, сидящих на цепи у будок. Когда мы шли мимо них, некоторые из них находились близко от наших ног, а другие, которых держали в отдельном помещении, чуть ли не лязгали зубами нам в лицо. Мы пошли к другому помещению, находившемуся позади первого, где вокруг деревянной ограды собралось тридцать или сорок человек, которые смотрели на то, как их собаки убивали крыс. Это были взломщики, карманники и подручные воров, а также парочка скупщиков краденого. Многие из них имели грубую, неприятную внешность и, казалось, были в своей стихии, когда побуждали своих собак уничтожать крыс, которых одну за другой доставали из небольшого деревянного ящика. Этим мужчинам было на вид от двадцати двух до сорока лет. Лица многих из них были отмечены преступным прошлым, и если их распалить крепким алкоголем, они, вероятно, были бы способны на любое жестокое злодейство. Некоторые собаки были сильными и энергичными и вскоре уничтожили всех крыс, бегая по загону, окруженному этой бандой головорезов устрашающего вида, от радости которых звенели стропила, когда собака хватала свою жертву или когда крыса в отчаянии набрасывалась на своего противника. Во время того короткого промежутка времени, что мы присутствовали там, небольшая худая полуголодная собака убила несколько крыс. Когда крысу выпускали, она сначала двигалась очень шустро и энергично, и эта собака держалась некоторое время на почтительном расстоянии, так как крыса была готова цапнуть ее. Иногда крыса пыталась перепрыгнуть через деревянное ограждение и убежать от собаки, но дюжина грубых рук всегда была готова отшвырнуть ее назад. Измученную безуспешными попытками спастись крысу собака хватала за горло и разрывала. Когда вместо этой выпускали другую крысу, за ограду приводили новую собаку, чтобы принять участие в этой жестокой забаве.

Это был один из самых опасных воровских притонов, которые мы видели в Лондоне. Если бы какой-нибудь несчастный попал бы сюда вечером или в полночь, когда обитающие здесь сорвиголовы подогреты крепкими напитками, он оказался бы полностью в их власти, даже если бы он был самым храбрым солдатом британской армии, вооруженным револьвером. Если бы ему пришлось отчаянно прокладывать себе дорогу через большую свирепую толпу в этом месте, на него могли бы спустить бойцовых собак во дворе, а если бы он пробился через них, ему пришлось бы пройти через паб, посещаемый такими же подонками.

Мы вышли с этой улочки, дошли до Фэшн-стрит и вошли в кегельбан, примыкающий к грязной пивнушке, где увидели еще одну шайку воров человек двенадцать. Некоторые из них — хоть они и одеты в грубое платье розничных торговцев или ремесленников — являются карманниками, как и воры более низкой и грубой категории, которые толкают людей в толпе и выхватывают у них часы и другие личные вещи. Нам показали высокого, атлетически сложенного молодого человека, который был очень ловким карманником. Он был одет в черный сюртук, темные брюки и шляпу; он был занят тем, что с огромной силой бросал шар, чтобы сбить кегли. Пока мы некоторое время стояли рядом, он надвинул на глаза шляпу и продолжал свою игру. У него была интеллигентная внешность, но жесткое, застывшее выражение его лица отталкивало. Некоторые его спутники стояли на другом конце кегельбана, занятые игрой, а другие его приятели сидели на лавке и смотрели, время от времени бросая на нас любопытные взгляды. Некоторые из них были очень ловкими ворами.

Проходя по Черч-Лейн, мы встретили двоих молодых парней, одетых в платье розничных торговцев, и с ними молодую женщину в светлом, грязном хлопчатобумажном платье и черной шляпке. Как нам сказали, это были те самые подонки, которые поджидают, заманивают в ловушку и грабят пьяных по ночам. Мы отправились дальше, на Вентворт-стрит и вошли в большую ночлежку для очень разношерстной публики: докеров, проституток и подвальных воришек. Мы зашли в дом на Джордж-стрит, в котором жили главным образом женщины от восемнадцати до тридцати лет — все они были проститутками. На Трол-стрит мы зашли в ночлежный дом, где увидели около тридцати человек обоего пола и разных возрастов — это были в основном подвальные воры и карманники. Здесь мы увидели одну проститутку с поразительно красивым ребенком на коленях; она обедала. В баре паба на Черч-стрит мы обнаружили большую компанию, в которую входили воры-взломщики, карманники и подвальные воры, а также несколько скупщиков краденого, один из которых был евреем. На стенах комнаты висели портреты известных боксеров: Тома Крибба и других. У некоторых была боксерская внешность: раздутые лица в синяках, а большинство имели грубые черты лица, которые, как мы увидели, были общей характерной чертой воров из Уайтчепела, а также большинства воров, которых мы видели в Боро и Ламбете. Двое скупщиков краденого, которые выглядели бессердечными и коварными людьми, незаметно ускользнули, когда мы сели рядом с ними. Один член шайки, как это бывает в подобных случаях, встал между нами и дверьми, поигрывая большим складным ножом. Мы какое-то время посидели за стаканом эля, и он ушел в угол и сел на место, обнаружив, что его задиристые манеры не возымели на нас никакого действия. Еврей, скупщик краденого, оказался очень общительным и разговорчивым, когда подсел к нам за стол. Более смелые члены шайки также были откровенными и добродушными.

Желая поближе познакомиться с местами, посещаемыми