Отец моего врага - Сандра Бушар

с Александром, сдавая меня с потрохами. Сообщения стали прочитанными. Пока я нашла кнопку отмены прочтения, Александр еще что-то написал. Взгляд ненароком упал на текст.

«Я подумал о твоих словах и решил, что ты не прав, — писал тот. — Если Оля на самом деле тебе дорога, то расскажи ей правду и не дури голову! Она хорошая девочка и нравится мне! Я даже передумал с ней спать, она заслуживает большего!»

Набрав полные легкие кислорода, я откинулась на трюмо позади, столкнувшись взглядом с очередным текстом: «Когда она узнает сама, станет только хуже. Не делай ей больно».

* * *

Дверь в мою спальню была открыта с грохотом, наверняка весь отель его слышал. Прохор Германович ворвался внутрь в бешенстве, рыча на меня гневно:

— Только не говори мне, что собралась спать здесь!

— Я не хочу спать, — призналась я, бросив на мужчину краткий взгляд. На его бедрах было белое полотенце — это все из одежды. По каменному прессу стекали капли воды, волосы были взъерошены. Картина более чем впечатляющая, но секса, увы, не хотелось.

Прохор Германович замер на мгновение в недоумении, а затем нащупал ладонью выключатель. Восемь ярких лампочек ослепили меня мгновенно. Выпустив планшет из рук, я прикрыла ими глаза.

— Почему ты его взяла? — по тремору было слышно напряжение. Несмотря на слова мужчины о том, что голос его скоро снова пропадет, пока он становился лишь лучше и четче, хоть и все равно изрядно хрипел и проседал.

— Александр писал. Я прочитала, — не став лгать, я без каких-либо зазрений совести протянула ректору гаджет.

Буквально вырвав его у меня из рук, Прохор Германович принялся искать, что там такого мог прислать ему друг, съязвив:

— Мы уже на той стадии отношений, когда проверяют социальные сети партнера?

— Мы на той стадии отношений, — в тон ему ответила я, проследив за тем, как глаза ректора становятся все больше и больше от прочитанного текста, — когда их еще нет, Прохор Германович!

Он стрельнул в меня лживыми глазами, немного испуганными:

— Он пьян, Оля. Несет какую-то чушь. Придурок…

Свесив ноги в кровати, я бросила краткий взгляд на шкаф, махнув рукой:

— Мне ничего не стоит пойти к Александру самой и вывести его на откровенный разговор. Уверена, он лгать не сможет. В отличие от вас!

Прохор Германович поморщился, с рыком откидывая планшет и направляясь ко мне:

— Я тебя не пущу!

— Всю жизнь будете в заложниках держать, да?! — разведя руками, я посмотрела на ректора с удивлением и небольшим разочарованием. — Неужели вы даже сейчас не можете рассказать, в чем дело? Почему я должна вытягивать из вас по слову!

— Оля… — прошептал он, заваливаясь прямо на широкий ковер у кровати напротив меня. — Жизнь намного сложнее, чем кажется. То, что ты услышишь, — тебе точно не понравится.

— Я решу сама, не надо делать этого за меня, — прикусив губу, я попыталась достучаться до мужчины пронзительным взглядом, нащупать нить связи между нами. — Прошу… Если вы уважаете меня хоть чуть-чуть, объясните, в чем дело? Я хочу знать это от мужчины, которому пару минут назад отдала девственность, а не от случайных прохожих!

Прохор Германович прожигал меня долго мертвыми от боли голубыми глазами, полными непонятного мне сожаления. Ждал, пока я передумаю? Этого не произошло, и тогда он с глухим вздохом отвернулся к окну:

— Ты никогда не задавалась вопросом, почему Кристина, при отсутствии каких-либо навыков, работает моим секретарем? Кроме того, что эта должность сама по себе ответственная, я еще безумно требовательный.

Дышать стало тяжело, легкие сдавило. Пытаясь не подавать виду, я села на ладони пятой точкой, чтобы те так явно не дрожали, и прошептала:

— Каждый день задаюсь.

Стоило вспомнить обвинения сестры в домогательствах со стороны ректора, как меня окончательно повело. Что, если они и вправду были любовниками? Это убило бы меня на месте!

— Я ее крестный отец, — ошарашил меня ректор и замолк.

Целую минуту длилось гробовое молчание, когда я первая переспросила:

— И?.. Что дальше? Это все? — Прохор Германович посмотрел на меня, а-ля «тебе этого мало, Оля?!» Мне вдруг показалось, что все так просто, и я облегченно рассмеялась. Камень упал с плеч! — Если это та самая «ужасная» тайна, то…

— Оля… — остановил меня ректор, вытянув палец вперед, призывая замолчать. — Сейчас просто не задавай вопросов, выслушай. Ладно? Дай мне закончить историю, а потом обсудим.

Он нервничал, я недоумевала, но все же кивнула. Тогда Прохор Германович вскочил к окну, сложив руки на груди и уставился перед собой, монотонно чеканя:

— Очень много лет назад я, твой отец и мать были кем-то на подобии лучший друзей. Настолько, что меня пригласили стать крестным Кристины. В какой-то раз я пришел к твоему отцу, а застал лишь мать дома. Она плакала и подозревала твоего отца в изменах. Мы напились и… — он осекся, закашлялся, но все же договорил: — ...переспали. На тот момент измены не подтвердились, но мы так и остались любовниками.

Я должна была что-то сказать, но комната вокруг закружилась, а мне стало нечем дышать. Хотелось содрать с себя тот самый удушающий поводок, только вот шея была пуста.

Прохор Германович продолжил, опираясь лицом в окно. Каждое слово словно давалось ему физически тяжело:

— Тогда мне казалось, что мы любили друг друга. Я готов был разрушить брак, чтобы быть с этим человеком вместе навсегда.

Глаза наполнились слезами, ком встал в горле. Услышанное не укладывалось у меня в голове, приносило нестерпимую боль. И когда мне показалось, что худшего просто не могло случится, он добил меня окончательно:

— Мы решили бросить своих партнеров и жить вместе, пожениться, — только огромная сила воли позволила мне не застонать в голос! Я знала — иначе Прохор Германович замолчит навсегда, а я хотела знать продолжение больше всего на свете. — Этого не