Отец моего врага - Сандра Бушар

Три секунды мне понадобилось, чтобы сопоставить факты! Три секунды, чтобы мир мог рухнул, а все вокруг поменяло свои краски! Я вскочила на ноги, не ощущая землю под ногами, и прикрыла губы пальцами:

— Нет… Только не говорите, что я ваша дочь!

— Боги, нет, — поморщился мужчина от омерзения, наверняка вспоминая наш секс. Оценив меня кратко, он не выдержал прямого контакта и снова отвернулся к окну. — Твоя мама забеременела от законного мужа, с которым спала все это время… Как бы это странно ни звучало — но она меня обманывала, — он грустно рассмеялся. — И я ее тоже, потому как ровно в то же самое время моя другая любовница забеременела моей дочерью. Так и закончилась эта история.

Удивительно, как тяжело было дышать! Словно кислород стал тяжелым, липким... Грязным, сальным, вонючим… Не в силах сдержать себя, я бросилась к окну, распахивая створки. В лицо мне ударил оглушающе леденящий душу воздух, острые снежинки врезались в лицо иглами. Я успела сделать лишь один вдох, когда Прохор Германович нагло оттянул меня назад. Плотину прорвало! Начиная вырываться, я прокричала:

— Вы спали с моей мамой! Вы могли стать моим отцом!

— Ты! — рявкнул он, запахивая створки обратно. — Хватит, черт тебя дери, «выкать» мне!

Я вырвалась из его лап, отскакивая в сторону и вытягивая палец вперед:

— Нет! Именно «вы»! Я не хочу думать о том, что занималась сексом с тем же мужчиной, что и моя мама! — задумавшись на мгновение, я вполголоса спросила: — Вы ведь спали и с Кристиной тоже, верно?

Лицо его побелело. Сжав челюсти, он отмахнулся:

— Нет, Оля. У меня нет цели перетрахать всю вашу семейку, если ты вдруг так решила.

Голова разрывалась от боли. Слишком много информации не укладывалось в ней, слишком много не сходилось. Я опала на пол, удушаемая рыданиями и обняла себя руками.

— Теперь я понимаю, почему мама всю жизнь меня терпеть не может! — догадалась я, что стало еще одной стрелой. — Она всю жизнь, глядя на меня, жалеет, что так и не решилась на развод! Что я ей все испортила! Ведь потом отец изменил ей и ушел из семьи… — Прохор Германович присел рядом, прижимая меня к своей теплой мускулистой груди. В тот момент, когда я обвила его талию руками, поняла еще кое-что не менее важное: — Теперь я понимаю, почему мы не можем быть вместе.

Ректор перестал гладить мои волосы, а затем и вовсе встряхнул. Он отстранил меня в сторону, заставляя закинуть голову, и гневно посмотрел прямо в душу:

— Я рассказал тебе это, чтобы мы перевернули страницу и жили дальше. Прошлое в прошлом, Оля. Я люблю тебя и никуда больше не отпущу.

— Помните, там, в кабинете, я спросила у вас про детей, — поморщилась я, вспоминая наш первый полноценный разговор. — Вы мне солгали.

— Я никому не говорю о дочери, слишком личное, — отмахнулся он, но мне это было мало:

— Значит, даже сейчас мы с вами недостаточно близки? Мне пришлось вытягивать информацию буквально силой!

— Оля, — выдохнул он демонстративно осторожно. — Тебе надо поспать и утром осознать, что ничего страшного не произошло. Ладно? Идем в кровать.

И в тот момент меня ударило молнией… Бесповоротно и безвозвратно! Я больше не хотела быть связанной с мамой, папой и Кристиной. Они сделали меня крайней, свалили все грехи на одного человека, а ведь мама могла просто сделать гребанный аборт! И Прохор Германович… Теперь мысль о нем относила меня к той боли, что всю жизнь доставляла собственная мать. Я не хотела быть ее последовательницей — во-первых. Не хотела оставаться с мужчиной, лгущим в глаза так долго — во-вторых.

— Простите, — прошептала я, — мы не сможем это перешагнуть… Я не смогу.

— Не дури, — прохрипел он растерянно, притягивая меня к себе. Горячие губы усыпали мое лицо краткими чувственными поцелуями. Снова, снова и снова… Будто пытаясь убаюкать, вытянуть всю боль. Но она была слишком глубоко. Впечаталась в сердце грязью. И я знала лишь одно средство выкачать помои из него — это выкинуть из жизни всех тех людей, кто хоть как-то причастен к ситуации. Включая ректора.

Прохор Германович унес меня к себе в постель, я не стала сопротивляться. Когда он заснул ближе к утру, тихо поднялась, собрала вещи и просто ушла, купила самолет домой и вернулась в родное общежитие.

Глава 20

        — Оля?! — Марина сонно и растерянно протерла глаза, словно смахивая наваждение. Когда подруга убедилась, что это таки я жмусь у входа с чемоданчиком, то вскочила с постели, едва ли нос себе не расшибив: — Оля!

Девушка сжала меня в своих объятиях, и на душе стало чуть легче. Будто жизнь снова заиграла красками! Не такими яркими, как еще вчера, но это уже что-то.

— Знала бы ты, — честно созналась я, — как я рада тебя видеть!

Марине из путешествия досталась симпатичная позолоченная ваза и магнит ручной работы из антикварной лавки.

— А это, — протянув девушке платье от известного итальянского бренда, услышала, как комнату оглушил писк счастья и неподдельного шока, — тебе подарок от Прохора Германовича, так сказать.

Еще в бутике во время подбора нового гардероба я отложила для подруги подарок. Тот самый, о котором она тайно мечтала. Вряд ли ректор заметил еще одну шмотку в нескончаемом списке покупок, а подруге приятно!

— Боюсь представить, что ради этого ему сделала, — в шутку воскликнула та и засмеялась, а я скривилась. Благо, она не знала, ЧЕМ именно я расплатилась с Королевым и как дорого мне обошелся новый чемоданчик вещей, видеть которые вообще больше не хотелось.

Официальная легенда более раннего возвращения гласила так: презентацию провела, отпустили раньше. Звучало это убедительно. К тому же почти кристальная правда… Ключевое слово — «почти». Сонно