Ключи Марии - Андрей Юрьевич Курков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну да!
– А твои неприятности уже закончились? – поинтересовался Бисмарк, вспомнив о своей поездке на съемную квартиру коллеги.
– Пока не знаю, – ответил Адик. – Но я всегда надеюсь на лучшее!
Тема Греции отвлекла Олега от цели визита на Подол. Он, возбужденный обещанием Адика, спрятал телефон в карман куртки, вышел из арки двора и бодро зашагал прочь. Только проходя мимо углового мини-маркета, вспомнил о Клейноде. Ведь тут он всегда покупал старику еду. Остановился. Тяжело вздохнул.
Зашел, взял пачку пельменей и вернулся во двор.
Дверь в подвал открылась слишком легко и беззвучно. Это насторожило Бисмарка, помнившего ее привычный, хоть и не громкий скрип и ее неподатливость. Он посветил мобильником на дверные петли, провел по ним пальцем. Петли явно с недавно смазывали, жирная смазка пахла какой-то медицинской мазью из далекого детства.
В подвальной темноте царствовала тишина. Пока глаза привыкали ко тьме, Бисмарк вслушивался. Медленно тишина расслаивалась на прото-звуки, больше похожие на ее фоны. Откуда-то из глубины улавливались движение воды по трубам, гудение электричества и какая-то вибрация.
Подсвечивая себе путь фонариком мобильника, Олег двинулся по знакомому маршруту. Остановился перед закрытой дверью подземного обиталища Клейнода, глядя на полоску света, выбивающуюся из-под двери наружу. Напряжение отпустило Бисмарка. Свет означал жизнь.
Тихонько стукнул по двери.
– Олежка? – спросил Клейнод.
Получив утвердительный ответ, он открыл.
– Спасибо, что приехал! – Клейнод выглядел хуже обычного. Лицо бледное. Руки дрожат, словно от холода. – Я уже боялся…
– Я вам пельмени купил! – Олег протянул пакет.
Старик не обрадовался. Но пакет взял, прошел к маленькому холодильнику. Спрятал.
– У меня плохое предчувствие, – он снова обратил свой потухший взгляд на гостя. – Слишком много посторонних за последние дни…
– Тут у вас? – уточнил Олег.
– В подвале. Вчера раза три заходили, говорили шепотом. Подходили к двери. Я свет сразу выключал, как только слышал, что кто-то есть. Но дверь хлипкая…
– Так может наверх переберетесь? – спросил Бисмарк.
– Да, наверху лучше, – кивнул старик, лицо его выразило сомнение. – Если там убьют, то найдут и похоронят! А здесь можно неделями лежать! И никакая сволочь не заметит!
– Тогда, может, лучше в другое место?
– У меня нет другого места, – старик закусил малокровную губу.
– Ну а чем я могу помочь? – растерялся Бисмарк.
– Можешь! – уверенно произнес Клейнод. – Я тебе кое-что отдам… Но ты должен поклясться… Что сохранишь… И что не будешь открывать. Только хранить!
– Не понял!
– Я тебе передам то, что хранил мой отец и то, из-за чего меня хотят убить.
– А что это?
– Я не знаю, – старик вдруг словно успокоился. Сложил кисти в «замок», остановив этим дрожание пальцев. Он будто взял себя в руки. – Я обещал отцу не открывать. И не открыл! И ты пообещай.
– Ну хорошо, обещаю, – Бисмарк вздохнул, понимая, что воспринимает этот разговор с Клейнодом, как беседу с человеком, потерявшим из-за дряхлости и возраста связь с реальностью. – А что делать потом?
– С чем?
– Ну с тем, что вы мне собираетесь дать на хранение?
– Отец говорил, что придет время и станет понятно, что с этим делать…
– То есть вам еще не понятно?
– Нет. Значит, время еще не пришло… Но если время придет, ты поймешь! Выйди на минутку, постой за дверью!
Бисмарк послушно вышел. В подвале все еще царствовала тишина, но теперь она казалась Олегу более многослойной. Казалось, что какие-то звуки долетают и из подвального жилища старика.
Минуты три спустя дверь открылась и Клейнод вручил Бисмарку черный пластиковый мешок, из тех, которые используют для мусора.
– Вот! Бери и иди! Наверное, мы больше не увидимся!
– Ну почему! Я вам позвоню! – Олег попробовал успокоить старика, заговорившего театрально-трагическим тоном.
– Хорошо, звони! – милостиво согласился Клейнод и зашел обратно в свое обиталище.
Скрипнул железный засов, закрывший дверь изнутри.
Олег сунул в мешок руку. Нащупал объемистый сверток, перетянутый веревками.
– Ладно, дома рассмотрю! – Решил он.
Глава 52
Краков, июнь 1941. Олесь продолжает рассказывать Арете свое захватывающе-опасное недавнее приключение
После ужина я прогулялся по территории лагеря, делая вид, будто меня ничего на самом деле не интересует, что я просто гуляю себе от нечего делать. Уже стемнело, в домиках зажглись огни, а спортивный плац опустел. К тому времени я уже понял, что из лагеря можно выйти или выехать только через металлические ворота, а по всем углам территории стоят будки, в которых несут службу часовые. Возле каждой будки – овчарка на цепи. Ночью их, скорее всего, спускают с цепей.
Вернулся к домику и лег спать. А утром меня разбудил сигнал трубы, кто-то громко закричал «Подъем!», послышалась беготня, захлопали двери. Я быстро оделся и тоже выскочил наружу. Воины в такой же, как у меня, новенькой немецкой форме бежали в туалет в конце лагеря, а затем к умывальникам, прибитым к длинной доске. Под умывальниками тянулся жестяной желоб, куда стекала вода. У меня не было ни зубной щетки, ни порошка, ни мыла, однако я вспомнил, что заметил у себя на подоконнике жестяную коробку. Я вернулся и к своему удивление нашел там все, что нужно. Прихватив полотенце, я тоже помчал к умывальнику.
После умывания труба известила, что пора завтракать. Я пошел вместе со всеми в столовую и с удивлением убедился, что каждый воин садится за отдельный стол, никто ни к кому не подсаживается и даже показалось, что они стараются не смотреть друг на друга. Я посчитал столы – их было тридцать.
На завтрак дали рисовую кашу на молоке. Большое желтое пятно подсказывало, что ее щедро сдобрили маслом. Рядом с миской каши стояла корзиночка с белым хлебом, блюдце с бруском масла и стакан чая. Все ели молча. Повар ходил по столовой с чайником и доливал чая. Все это происходило в тишине.
А потом прозвучала команда строиться на плацу. Вдоль плаца прямо перед нами стояли зеленые армейские термосы, в которых возили еду. Капитан приказал всем повесить на плечи по термосу. У термосов, как у рюкзаков, были шлейки, в которые надо было просунуть руки. Задание оказалось нешуточным, термос весил килограммов двадцать, так что явно не был пустым. С ними на плечах мы должны были бегать по кругу. Как назло, на небе светило яркое январское солнце, пот катился градом со лба, заливал глаза. Я не понимал, зачем это все, но терпеливо выполнял команды. То и
