Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

— Я, — буркнул все еще взъерошенный Рон. — Что делаетсято? Это несправедливо! — он апеллировал к Гарри, потому что девочки, заливаясь хохотом, забирались в проход за портретом. — Гермионе можно к нам в спальню, а почему это нам нельзя?..

— Да, порядки старомодные, — согласилась Гермиона, которая в этот момент как раз аккуратно соскользнула на ковер перед ребятами и сразу встала. — Но как гласит «Хогвартс: История», основатели считали, что девочкам можно доверять больше, чем мальчикам. А вообще, что тебе там было нужно?

— На тебя посмотреть… Ты взгляни на это! — Рон тут же потащил Гермиону к доске объявлений.

Гермиона быстро пробежала глазами текст, и выражение ее лица стало каменным.

— Ей, наверное, ктото разболтал! — возмущенно воскликнул Рон.

— Нет, никто этого сделать не мог, — тихо ответила ему Гермиона.

— Ты такая наивная, — протянул Рон. — Думаешь, раз сама такая честная- благородная…

— Да нет, никто не мог сделать этого, потому что я наложила заклятие на тот пергамент, где мы расписывались, — хмуро пояснила Гермиона. — Поверь мне, если ктонибудь побежит докладывать Амбридж, то мы точно узнаем — кто это сделал, а этот человек сильно пожалеет.

— А что с ним случитсято? — нетерпеливо потребовал ответа Рон.

— Ну, скажем так, — пояснила Гермиона, — по сравнению с этим прыщи Элоизы Миджон покажутся милыми веснушками. Пойдем, на завтрак пора, посмотрим, что остальные думают… интересно, в других Домах такое объявление тоже повесили?

Еще с порога Главного зала сразу стало ясно, что объявление Амбридж появилось не только в гриффиндорской башне. В Зале наблюдалось необычное оживление и повышенная активность — ученики сновали от стола к столу и бурно обсуждали прочитанное. Троица друзей только успела занять свои места за столом, как к ним тут же подсели Невилл, Дин, Фред, Джордж и Джинни.

— Ну, вы видели?

— Как думаете, она знает?

— Что делать будем?

И все смотрели на Гарри. Гарри оглянулся, чтобы убедиться, что вокруг нет никого из преподавателей.

— В любом случае будем делать то, что решили, — вполголоса ответил он.

— Я знал, что ты так скажешь, — просияв, Джордж хлопнул Гарри по плечу.

— А префекты с нами? — Фред с насмешкой взглянул на Рона и Гермиону.

— Разумеется, — холодно ответила Гермиона.

— Сюда идут Эрни и Ханна Аббот, — Рон оглянулся через плечо. — И еще эти типы из Равенкло со Смитом… вроде у всех с прыщами в норме.

Гермиона всполошилась:

— При чем тут прыщи? Этим идиотам сейчас нельзя сюда подходить, это сразу будет подозрительно выглядеть… Садитесь! — беззвучно просигналила она Эрни и Ханне и принялась отчаянно жестикулировать, призывая их вернуться за стол Хаффлпаффа: — Потом! Поговорим… об этом… потом!

— Сейчас объясню Майклу, — Джинни нетерпеливо развернулась на скамье, — вот дурень, в самом деле…

Она торопливо направилась к столу Равенкло. Гарри посмотрел ей вслед. Неподалеку сидела Чо, разговаривая со своей кудрявой подружкой, с которой приходила в «Кабанью Голову». Не испугает ли ее еще больше объявление Амбридж?

Но в полной мере последствия объявления ребята ощутили только когда уже вышли из Главного зала на урок Истории магии.

— Гарри! Рон!

К ним, с совершенно убитым видом, мчалась Анжелина.

— Все в порядке, — тихо сказал ей Гарри, едва она подошла поближе, чтобы его услышать. — Ничего не отменяется…

— Да ты понимаешь, что это касается и квиддича? — воскликнула Анжелина, — Нам придется идти к ней и выпрашивать это разрешение на возобновление деятельности квиддичной команды!

— Что? — оторопел Гарри.

— Ничего себе… — потрясенно открыл рот Рон.

— Вы объявление читали, там и про команды написано! Послушай, Гарри… последний раз повторяю… пожалуйста, пожалуйста, больше не выделывайся перед Амбридж, или она вообще не разрешит нам играть!

— Ладно, ладно, — согласился Гарри, видя, что Анжелина уже на грани истерики. — Не переживай, я буду вести себя хорошо…

— Держу пари, что Амбридж будет на Истории магии, — мрачно заметил Рон, когда они подходили к кабинету. — Биннса она еще не инспектировала… на что угодно спорю, она туда заявится…

Но Рон ошибся: когда они зашли в кабинет, то единственным преподавателем там был профессор Биннс, как обычно витавший в дюйме или чуть выше над стулом, намереваясь продолжать свое занудное бубнение о войнах гигантов. Сегодня Гарри даже не пытался его слушать, он машинально чертил закорючки на пергаменте и игнорировал беспрестанные гневные взгляды Гермионы и ее тычки в бок, до тех пор, пока один, крайне чувствительный тычок, его не возмутил.

— Ну что?

Гермиона показала ему на окно. Гарри оглянулся. Снаружи на узком подоконнике с привязанным к лапе письмом сидела Хедвига и высматривала его через мутное стекло. Гарри удивился — ведь они только что с завтрака, с какой стати Хедвига не принесла письмо как обычно? На Хедвигу уже стали показывать пальцами его одноклассники.

Он услышал, как Лаванда шепнула Парвати:

— О, как мне всегда нравилась эта сова, она такая красивая.

Гарри взглянул на профессора Биннса — тот продолжал начитывать лекцию, явно не замечая, что интерес аудитории к нему стал еще меньше, чем обычно. Тихо соскользнув со стула, Гарри присел, быстро пробрался за партами к окну, отодвинул щеколду и очень медленно приоткрыл раму.

Он ждал, что Хедвига протянет ему лапу, чтобы можно было снять письмо, а потом улетит в совятню, но как только окно открылось достаточно широко, Хедвига вдруг с печальным уханьем впрыгнула внутрь. Гарри обеспокоенно взглянул на профессора Биннса, закрыл окно, опять пригнулся и, с Хедвигой на плече, быстро прокрался обратно на свое место. Сел, пересадил Хедвигу себе на колени и попробовал снять привязанное к ее лапе письмо.

Но как только начал снимать, понял, что перья у Хедвиги как-то необычно взъерошены: некоторые завернулись не в ту сторону, а одно из крыльев — согнуто под странным углом.

— Она ранена! — зашептал Гарри и низко наклонился к Хедвиге.

Гермиона и Рон тоже пригнулись — Гермиона даже отложила перо.

— Смотри… вон… у нее… чтото… с крылом… не в порядке…

Когда Гарри попробовал тронуть крыло, Хедвига вздрогнула, подпрыгнула, перья у нее встали торчком, и она с укоризной взглянула на Гарри.

— Профессор Биннс, — громко воскликнул Гарри, и тут же весь класс повернулся к нему. — Я себя плохо чувствую.

Профессор Биннс поднял глаза от своих записей и сразу, по обыкновению, впал в изумление о того, что перед ним полная учеников классная комната.

— Плохо чувствуете? — растерянно переспросил он.

— Совсем плохо, — решительно повторил Гарри и встал, пряча Хедвигу за спиной. — По-моему, мне нужно в больничное крыло.

— Да, — согласился профессор Биннс, очевидно напрочь сбитый с толку, — да… да, в больничное крыло… хорошо, ступайте, Перкинс…

Выйдя из класса, Гарри сразу пересадил Хедвигу себе на плечо и быстро направился по коридору, замедлив шаг только тогда, когда дверь кабинета Биннса осталась далеко позади. Первым делом, в качестве врача для Хедвиги, ему, конечно, пришел в голову Хагрид, но, поскольку Гарри понятия не имел, где он, то единственным выходом представлялось найти профессора ГрабблиПланк в расчете на то, что она сможет помочь.

Гарри глянул в окно на пасмурные и непогожие окрестности замка. У хижины Хагрида признаков пребывания профессора ГрабблиПланк не было: если у нее нет урока, то, должно быть, она в комнате преподавателей. Гарри направился вниз по лестнице, Хедвига, качнувшись на его плече, жалобно ухнула.

Дверь в комнату преподавателей охраняли две каменные горгульи. Когда Гарри подошел поближе, одна из них каркнула:

— Сынок, ты должен быть на уроке.

— У меня неотложное дело, — коротко ответил ей Гарри.

— Оох, неотложное, да? — пронзительно переспросила вторая горгулья. — Да уж, поставил ты нас на место, нечего сказать.

Гарри постучал. Послышались шаги, затем дверь распахнулась, и он оказался лицом к лицу с профессором Макгонаголл.

— Вам что, опять вынесли взыскание! — тут же воскликнула она, и квадратные стекла ее очков грозно сверкнули.

— Нетнет, профессор! — торопливо возразил Гарри.

— Тогда почему вы не на уроке?

— У него неотложное дело, видишь ли, — передразнила вторая горгулья.

— Я ищу профессора ГрабблиПланк, — пояснил Гарри. — Это моя сова, она ранена.

— Сова ранена, говоришь?

За спиной профессора Макгонаголл появилась профессор ГрабблиПланк, держа в руках выпуск «Ежедневного Пророка» и затягиваясь трубкой.