Когда ты исчез - Джон Маррс

– Почему она? – рявкнул я. – Почему моя жена?

– Прости, – выдавил Дуги. – Прости, хва…

Договорить он не успел: очередным ударом я забил зубы прямиком ему в глотку, как кегли в боулинге.

Потом сгреб его за грязный воротник рубашки, вздернул на ноги и прижал к стене. Он ударился затылком о часы, и те упали, разбрызгивая стекло по линолеуму.

– Не знаю, почему, – выдохнул Дуги; изо рта у него воняло спиртом и кровью. – Я не хотел…

– Заткнись! – рявкнул я. – Ты нас убил, Дуги. Меня. Тебя. Ее. Всех нас. Всех…

Я осекся и замолчал. Только сейчас, услышав из собственных уст, что он натворил, я осознал всю чудовищность его проступка.

Я отпустил Дуги, и тот съежился на полу воющим избитым калачиком. Я брезгливо уставился на него, как на бешеного зверя, бьющегося в агонии. Кто мог любить столь бесхребетную тварь?

Надо выйти отсюда, хватит дышать воздухом, насквозь пропитанным отравой! Я двинулся к задней двери. Хрипы за моей спиной с каждым шагом звучали все тише.

Бросить его так? Пусть валяется в своей грязи… Нет, в глубине души я понимал, что этого мало. Поэтому замер и развернулся.

Дуги заметил мою тень, только когда я подошел вплотную. Он даже не шелохнулся, наблюдая, как я вытягиваю из раковины хлебный нож.

Я медленно всадил лезвие ему в живот. Один раз, другой, третий… Это оказалось на удивление просто. На лице у Дуги ничего не отразилось, хотя от боли тело скрутило судорогой. Он все сознавал, но не сопротивлялся.

Я отошел на шаг, разделяя с ним последние секунды жизни. Частые вздохи слились со звуком газов, выходящих из распоротых кишок. Дуги не пытался зажать раны, не боролся за свою жизнь. Он просто молча лежал пять долгих минут, пока кровь толчками вытекала из тела. Наконец его голова бессильно поникла.

Мы оба знали, что я поступил правильно.

Дальнейший план действий сложился сам собой.

Родственники Бет забрали перед продажей дома всю мебель, поэтому Дуги перебрался в съемную лачугу, где почти не было вещей. Я осмотрел все комнаты в поисках какой-нибудь тряпки, чтобы завернуть тело. Повсюду валялись пустые коробки из-под еды, пивные банки и бесплатные газеты. До чего жалкое наследство…

Газетами и грязными полотенцами я вытер с пола кровь. Труп запихнул в багажник его машины. Проехал на ней до окраины, мимо нашего дома, выключил фары и по памяти стал пробираться через лес.

Вытащил лопату и фонарик, которые захватил из гаража, и направился вглубь рощи. Земля была морозной и твердой, пришлось попотеть. Через час импровизированная могила была готова. Руки к тому времени почти не слушались. Тело успело окоченеть, я с трудом вытащил его из машины и спихнул в яму. Туда же отправились перемазанные тряпки с газетами. Не глядя на Дуги, я засыпал яму землей, притоптал ее, разбросал поверху опавшие листья. Потом старой синей веревкой, валявшейся возле пересохшего пруда, пометил могилу.

Машину Дуги я бросил в криминальном районе, оставив ключи в замке зажигания. Сам ночным автобусом с пересадкой вернулся домой. Задержался ненадолго у моста, куда водил детей на рыбалку, и смыл с себя кровь. Адреналин иссяк, и меня накрыло физической болью. Она острыми молниями побежала вверх по рукам до самого сердца.

Надо будет утром написать Роджеру и Стивену письма, где Дуги объяснит свой внезапный отъезд.

Крепко сжимая кулак, я с трудом поднял руку и смахнул со щеки и подбородка слезы.

27 апреля

Хотелось, чтобы Кэтрин призналась в измене сама, чтобы она вымаливала у меня прощение на коленях. Только так она смогла бы понять, до чего сильно я изменился с тех пор.

Она задушила того Саймона, который был с ней близок, и теперь жила с жалким подобием мужа: с человеком, заледеневшим внутри настолько, что в жилах у него еле текла кровь.

Никогда мне не стать прежним.

Я начисто стер Дуги из своей жизни, но даже его кровь на руках не смогла меня воскресить. Я ни о чем не жалел, потому что знал, что поступил правильно. Мне хватило сил сделать то, на что не отважился в свое время мой отец, терпевший многочисленных любовников Дорин.

Но Кэтрин – совсем другое дело. Куда интереснее будет не отыграться на ней за раз, а медленно гасить ее пламя. Обязательно, любым путем, добиться признания, а потом тянуть до последнего, делая вид, будто я обдумываю наше будущее. Пусть решит, что я готов к примирению. И тут я публично отрекусь от нее и обязательно расскажу всем друзьям, и детям в том числе, какая она на самом деле дрянь. Пусть ее презирают.

Но я недооценил Кэтрин. Пока я притворялся, будто измена сошла ей с рук, она умудрилась преподнести мне новый сюрприз.

14 мая

Я убил Дуги, однако тот сумел пустить корни внутри моей жены. Внутри всех нас.

Ему оказалось мало разрушить наш брак. Даже из-под земли, из могилы в двух километрах от нашего дома, он сыпал соль на мои разверстые раны.

В тот вечер Кэтрин уложила детей спать пораньше, а сама привела меня в столовую, и вид у нее был крайне взволнованный.

– Есть важный разговор, – начала она. – И я не знаю, как ты отреагируешь.

Прежде чем продолжить, Кэтрин вытерла щеки салфеткой.

– Я беременна.

Она перегнулась через стол и вцепилась мне в руку своими дьявольскими клешнями.

– Без тебя мне не справиться, а значит, тебе придется меньше времени уделять работе. Надеюсь, еще один ребенок нам не помешает.

Я ожидал чего угодно, только не этого. Меня словно обухом огрели по голове, выбив остатки самолюбия.

Я вдруг осознал, что честности от нее можно не ждать. Придется наказывать по-другому.

– Так что думаешь? – спросила Кэтрин.

– Это здорово, – соврал я, и она тут же залилась крокодильими слезами.

Даже слепому было ясно, что дьявольское семя внутри нее не имеет ко мне никакого отношения. В те редкие случаи, когда мы занимались любовью, я возбуждался с великим трудом, изо всех сил напрягая воображение. Секс между прелюбодейкой и рогоносцем был бездушным и полным раскаяния; кончить мне не удалось ни разу.

И все же Кэтрин решила навязать мне своего ублюдка, потому что его папаша, как она считала, бросил ее и умотал в Шотландию.

Я вспомнил, как перекосило ее в тот момент, когда Робби завел разговор про Дуги. Она не подняла головы, не спросила меня, почему он больше не придет. Заподозрила, что я