Последние узы смерти - Брайан Стейвли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всего пять? – удивилась Гвенна.
– Шесть. – Джак указал на птицу, накручивавшую восходящую спираль над островом. – Раллен хотя бы одну постоянно держит в небе. Летучий часовой над крепостью.
Гвенна бросила взгляд вверх и снова перевела на подлетающих птиц.
– Пусть даже и шесть. Год назад их был не один десяток…
– Восемьдесят семь, – сказал Джак. – Восемьдесят семь было, пока их не убило Гнездо.
Простые, скорбные слова. Гвенна почуяла его горе. И взбесилась.
– Ты не забыл, что там и людей убивали? – запрещая себе повышать голос, спросила она. – На птицах летали крылья кеттрал.
– Людей еще много осталось, – угрюмо возразил Джак. – Людей более чем достаточно. Из кеттралов, насколько известно, эти последние.
Он кивнул на приближавшихся птиц. Гвенна уставилась на него. Об этом она раньше не думала. Гибель Гнезда – всех, кого она по-настоящему знала, затмила для нее остальное. Птицы были важны, но важны наравне с боеприпасами: ценное оружие, которое надо добыть, вырвать из недобрых рук. Она не задумывалась о гибели самих кеттралов, не сознавала, что жестокая битва на Островах могла лишить мир этих созданий.
– Вот там… – Джак указал на двух передовых птиц, – Сенте-рил и Сенте-ра. Младшие из одного выводка. Мы их и раньше видели в дозоре.
Гвенна кинула взгляд на пару птиц и перевела дальше, на трех приотставших. Ее привлекла средняя, пестрая самка, чуть неровно взмахивавшая крыльями.
– Святой Хал! – выдохнула она. – Добралась! Из всех из нас она первая вернулась.
Джак оглянулся на нее и понял:
– Ваша птица?
– Суант-ра, – кивнула Гвенна.
– Помню ее, – сказал пилот. – Она только вылупилась, когда я… попал на Арим.
– Ее вырастил Лейт, – сказала Гвенна, память о погибшем пилоте резала ее осколком стекла. – И обучил.
– И его помню, – медленно проговорил Джак. – Хороший пилот. Бесстрашный.
Гвенна натужно хмыкнула:
– Да уж, точно, что бесстрашный. – Она тряхнула головой, как будто могла выбросить из нее воспоминание о смерти друга. – Всегда думала, его ничто не возьмет. Во всяком случае, пока он сидел на Ра.
– Что с ним случилось?
– Погиб, – без всякого выражения ответила Гвенна. – Глупо.
Джак бросил на нее быстрый взгляд и отвел глаза, отвернулся к подлетающим кеттралам.
– А с ней? – показал он.
– Ее ранила птица Блохи в Костистых горах. Что-то с крылом. Лейт сказал, тяжелая рана. Она не могла нас нести и среди степей превратилась в огромную мишень, поэтому Валин отослал ее на юг.
И Валина нет. Еще один никогда не вернется на Острова.
Джак недолго смотрел в трубу, потом опять кивнул:
– Похоже, был порван патагиум. Повезло, что она может летать.
Гвенна снова вгляделась в Ра. Та почти не сбивалась в полете, а ведь она помнила, как Лейт чуть не полдня ощупывал ей крыло, прежде чем вынести тот же диагноз.
– Ты на таком расстоянии определил? – спросила она.
Джак рассеянно кивнул, рассматривая других птиц.
– Я все это хорошо умел, – чуть слышно сказал он. – Если бы не страх…
Гвенна неловко заерзала на камне. Быть трусом и так достаточно плохо, а еще признавать это… Мог бы вслух не говорить.
– А остальные? – спросила она.
– Кей-та и Шура-ка, – назвал он, почти не раздумывая. – Этих я с дозором не видел.
– Почему? – спросила Гвенна. – Зачем Раллену держать их в резерве?
– Вероятно, он и не держит. Мы большей частью сидим в Дыре. Может, они летают каждый второй день, просто мне на глаза не попались. – Он покачал головой. – Хорошо, что я здесь. Это надо исправить.
Гвенна обернулась на непривычную твердую ноту в его голосе:
– Как именно?
– У нас самое большее трое пилотов, – сказал Джак, нахмурившись.
– Считая тебя.
– Да. – Он встретил ее взгляд. – Считая меня. У нас будет всего одна попытка, и увести всех птиц не выйдет. Значит, нужна уверенность, что берем лучших – лучших летунов.
– Лучших?
– Одни птицы летают лучше, другие хуже, – кивнул он. – Как солдаты. Бывают быстрее других, сильнее… Осторожнее.
Гвенна задумчиво покивала. В свое время она наслушалась разговоров в солдатской столовой: пилоты сравнивали кеттралов, без конца обсуждали скорость, длину когтей, силу удара клювом. Сама она тогда не придавала этому значения. Для летящего на птице против того, у кого птицы нет, само ее наличие решает дело, независимо от небольшой разницы в длине когтя. Ей всегда казалось: это все равно что обсуждать водоизмещение кораблей своего флота, выступая против страны, где представление о морских сражениях сводится к драке купающихся мальчишек.
Но теперь было не то. Если она придумает способ попасть на остров, если сумеет поднять отсев в воздух, война будет – птицы против птиц. И даже небольшая разница вдруг обретет значение.
Джак все следил за кеттралами, переводил трубу от одного к другому, иногда отнимал ее от глаз, чтобы увидеть широкий строй целиком. А потом, словно отозвавшись на неслышный отклик, резко повернулся к югу, напрягся всем телом, уставившись в деревянную трубу. Гвенна взглянула туда же, но без линз ничего не увидела.
– Что там? – спросила она.
– Святой Хал, – не слушая, выдохнул Джак.
– Джак! – рявкнула она, потянувшись к висевшему на боку луку.
– Живой, – сказал пилот.
Он наконец опустил трубу и ответил на ее взгляд. У него в глазах стояли слезы.
– Аллар-ра.
Гвенна снова повернулась к югу и на этот раз высмотрела золотую блестку в солнечном сиянии.
– Еще одна птица? – Она покачала головой.
– Моя птица, – медленно кивнул Джак. – Я ее тренировал.
Он протянул ей трубу, но Гвенна отмахнулась. Птица по меньшей мере на милю отстала от остальных, но стремительно нагоняла. Гвенна уже видела ее и так.
– Не слыхала о птицах с золотым оперением.
– Командование его не одобряло, – ответил Джак. – Сказали, он проклят Халом. Слишком заметен, особенно ночью. Другие кадеты отказались его учить, а я взялся. Назвал Королем Рассвета.
«Замечательно, – подумала Гвенна. – Король Рассвета. Птица почти такая же кривая, как ее пилот».
Но Аллар-ра приближался и вовсе не выглядел кривым. Прежде всего он был крупнее остальных, заметно крупнее, и Гвенна, как ни мало понимала в птичьем полете, заметила, что взмахи его крыльев отличаются ужасающей силой и плавностью. Аллар-ра в считаные минуты настиг остальных, и когда вся стая прошла у них прямо над головами, Гвенна вздрогнула под скользнувшими по земле тенями – темными и такими быстрыми. Что-то в ней еще помнило времена, когда она была белкой или мышью, пряталась в густой траве, мечтая,
