Я вам любви не обещаю (СИ) - Юлия Леонова

- Увы, нам не всем от рождения даны равные возможности, - саркастически отозвался он.

- Не кипятитесь, mon amie, - пожал плечами Бахметьев. – Я вовсе не желал вас оскорбить.

Вершинин не ответил. Было очевидно, что граф намеренно высказался и нисколько в том не раскаивался. Однако, ради того, чтобы быть введённым в дом к Епифановым, Вершинин готов был молча проглотить подобное унижение. В конце концов, цель оправдывает средства.

В доме Епифановых молодых людей встретили весьма радушно. Натали так и светилась улыбкой, когда Георгий Алексеевич представлял ей Вершинина. Высокий голубоглазый блондин произвёл неизгладимое впечатление на девушку. Собрались по обыкновению в малой гостиной, весьма уютной и самой любимой комнате в доме. Желая блеснуть перед гостем своими талантами, Наталья попросила лакея принести из музыкального салона гитару. Ведь она совсем недавно освоила довольно сложную мелодию: старинный цыганский романс, весьма мелодичный и печальный. Олеся также не сводила глаз с нового знакомца. Что и говорить. Вершинин был хорош собой, значит, вполне годился для задуманного ею.

Взяв из рук прислуги гитару, Натали устроилась на софе и несколько раз провела пухлыми пальчиками по струнам, проверяя, не расстроился ли инструмент. Разговоры в комнате стихли, и все внимание присутствующих обратилось к ней. Девушка заметно нервничала и несколько раз не попала в аккорды, что ещё сильнее расстроило её. Олеся не могла скрыть насмешливой улыбки.

- Может, стоило ещё немного отрепетировать? – заметила она, поддев сестру.

Наталья ответила ей укоризненным взглядом и отложила инструмент.

- Наталья Андревна, - улыбнулся Бахметьев, указав глазами на гитару, - вы не могли бы мне показать.

- Вы и на гитаре играете? – поразилась старшая mademoiselle Епифанова.

- Совсем немного. Скорее только учусь, - поскромничал Георгий Алексеевич.

На гитаре он играл куда лучше, чем на рояле или клавикордах. Подсев к Натали, он увлечённо внимал её объяснениям и внимательно следил за проворными пальчиками.

Олеся нахмурилась, вовсе не на то она рассчитывала, желая обратить внимание Вершинина на свою персону. Уж во всяком случае, того, что её жених станет уделять столько внимания её сестре, она никак не ожидала. Вершинин, ощущая неловкость, предпочитал помалкивать. Он никак не мог взять в толк, отчего невеста графа Бахметьева взялась столь щедро расточать ему улыбки и всячески пыталась очаровать его. Впрочем, некоторые женщины просто не умели вести себя по-иному. Им непременно надобно быть в центе внимания. Вероятно, Олеся Андревна, как раз относится к подобному типу, решил он для себя. Однако же то, что граф Бахметьев полностью завладел вниманием Натальи, вызвало у Константина Григорьевича немалую досаду. Потому ему только и оставалось, что поддерживать беседу с Олесей и генеральшей.

Младший отпрыск Епифановых Павел участия в разговоре не принимал. Откровенно скучая, он то и дело бросал на мать быстрые взгляды, ожидая разрешения покинуть комнату. Наконец, Татьяна Михайловна смилостивилась и разрешила сыну удалиться. Стараясь не бежать, юноша торопливо покинул гостиную, ведь в покоях Павла его ожидала молоденька горничная, с которой он накануне условился о встрече. О визите графа было известно заранее и, справедливо полагая, что поскольку всё семейство будет занято гостем, он сможет без помех погрузиться в пучину порока, под которой подразумевались торопливые мокрые поцелуи и несмелые ласки, что позволяла ему бойкая девица.

Меж тем, показывая Бахметьеву, как брать нужные аккорды, Натали без единой ошибки сыграла романс.

- Браво, Натали! – похвалил её Георгий Алексеевич.

Девушка зарделась от удовольствия и стала почти хорошенькой. Чем больше улыбалась и светилась счастьем Наталья, тем больше мрачнела её младшая сестра.

- Он совершенно не любит меня, - трагически шепнула она и отвернулась от Вершинина, сделав вид, что утирает платком слезу.

Впрочем, до настоящих слёз было совсем недалеко. Константин Григорьевич столь откровенным признанием был совершенно сбит с толку.

- Вы ошибаетесь, - робко возразил он. – Вы очаровательны, Олеся Андревна. Вас невозможно не любить, - тихо заметил он, желая утешить девушку и сделать ей приятное.

Олеся оживилась:

- Вы, в самом деле, находите меня привлекательной? – кокетливо опустила она ресницы.

- Вне всякого сомнения, - кивнул головой Вершинин, подтверждая свои слова. – Уверен, что и Георгий Алексеевич считает точно также.

- Вы такой замечательный, - расцвела улыбкой mademoiselle Епифанова. – Как же я рада нашему знакомству! Обещайте, что станете бывать у нас.

- Я был бы рад, продолжить знакомство, - запинаясь, ответил Вершинин, ощущая, что пылают даже кончики ушей.

Какая-то двусмысленная ситуация получалась. Он ехал к Епифановым в надежде завоевать благосклонность Натальи, а выходило, что бывать с визитами его приглашала невеста графа Бахметьева. «Нехорошо!» - вздохнул Константин Григорьевич.

Олеся, может быть, споёшь? – обратилась к ней Натали, заметив сколь доверительным и тесным стало общение между сестрой и новым знакомцем.

- Охотно, - согласилась Олеся. – Георгий Алексеевич подыграете? – кивнула она на гитару.

- Уверен, у Натальи Андревны получится куда лучше, чем у меня, - с улыбкой отказался Бахметьев.

Олеся недовольно нахмурилась, и, поднявшись с кресла прошла так близко от Вершинина, что задела его колено шёлком своих юбок, обдав при этом флёром сладковатых духов. Устроившись на софе подле сестры, на месте, которое ей освободил Бахметьев, она сложила руки на коленях и выпрямила спину, подождав, когда Наталья сыграет вступление, запела.

Этот романс на музыку Булахова графу уже доводилось слышать в исполнении своей невесты.

Я тебя с годами не забыла,

Разлюбить в разлуке не могла,

Много жизни для тебя сгубила,

Много слез горючих пролила.

Не отводя пристального взгляда от его лица, с надрывом пела девушка. Бахметьев иронично улыбнулся, однако, заметив с каким выражением на лице, Олесю слушает Вершинин, нахмурился.

Глава 29

Бахметьев поначалу не придал значения тому, что Олеся пытается флиртовать с Вершининым. Казалось, что её отчаянная попытка вызвать в нем ревность, даже забавляла его. Ведь от него не укрылись ни быстрые взгляды украдкой из-под ресниц, ни стремление придвинуться поближе, дабы создать видимость интереса, ни томные вздохи, призванные привлечь внимание поручика.

Игра эта была ему хорошо знакома, а потому особого интереса не вызвала, лишь лёгкий всплеск раздражения, словно зуд от комариного укуса, безболезненный, но неприятный.