Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

мира происходивших вообще в конце 50-х и в 60-х годах сдвигов в общественно-политической жизни России, подъема и обострения классовой борьбы русского крестьянства, выступления на политическую арену русской разночинно-демократической интеллигенции. Русское революционное движение, подрывавшее устои царской монархии, становилось крупнейшим политическим фактором не только внутреннего, но и международного значения.* * *

Подводя итоги революционной борьбе в России за 1861 – 1869 годы, необходимо отметить, что движение первых годов этого десятилетия являлось самым прямым и непосредственным продолжением и развитием того процесса, который определился в конце 50-х годов. Начавшаяся тогда, в канун крестьянской реформы, революционная ситуация приобрела наибольшее напряжение в ближайшие месяцы после 19 февраля. Острая социально-политическая борьба продолжалась еще в течение 1862 – 1863 гг. при большой активности демократических элементов, стремившихся повернуть ход событий в пользу трудовой крестьянской массы, к полному раскрепощению родины.

Несмотря на то что крестьянское движение было подавлено, несмотря на поражение революционной разночинной интеллигенции, передового сознательного отряда русской демократии, революционная ситуация конца 50-х и начала 60-х годов имела, как выше отмечено, огромное историческое значение. Она показала различные классы и слои в серьезных социальных и политических столкновениях, значительно обнажила их позиции, помогла более глубокой общественной дифференциации, и в первую очередь провела водораздел между лагерем демократии и враждебным ему либерализмом. Демократия впервые приобрела важный практический опыт политических революционных действий. Были с достаточной ясностью сформулированы основы социально-политической платформы революционной демократии.

В период упадка открытого революционного движения, после 1863 г., демократия, несмотря на очень осложнившиеся условия, не складывала оружия, широко используя средства литературно-публицистической борьбы и настойчиво трудясь над распространением революционных и прогрессивных идей. Подпольное революционное движение не умирало, но масштабы его временно значительно сократились.

Резкое усиление реакции в 1866 г., после выстрела Каракозова, привело к дальнейшему ослаблению революционно-демократического лагеря. Однако уже примерно через два – два с половиной года наметились первые признаки нового оживления революционно-демократического движения. Оно сказалось в полной мере только в следующем десятилетии, когда снова, все более обостряясь и усиливаясь, освободительная борьба трудящихся слоев народа, преданной народу революционной интеллигенции привела (в самом конце 70-х годов) к большому демократическому подъему – ко второй революционной ситуации.

Уместно в заключение отметить некоторые общие черты русского революционного демократизма эпохи разложения крепостничества, падения крепостного права.

Глубочайшая преданность интересам народа, пламенная защита его прав, постоянная мысль о благе родины, о ее раскрепощении, о ее движении вперед – вот что воодушевляло Герцена и Огарева, Чернышевского и Добролюбова, их последователей во всей их деятельности, борьбе.

Оценивая деятельность В.Г. Белинского, Н.Г. Чернышевский писал: «Много было достоинств у критики гоголевского периода; но все они приобретали жизнь, смысл и силу от одной одушевлявшей их страсти – от пламенного патриотизма»[754]. То же самое смело можно повторить о самом Чернышевском, о Герцене и о Добролюбове, об их ближайших соратниках.

Революционные демократы были патриотами народной России. Они исходили из сознания, что существуют две России: Россия правящих сфер и Россия народа, трудящихся масс, Россия передовых борцов за свободу. «В России сверх царя есть народ… Кроме России Зимнего дворца, есть Русь крепостная, Русь рудников»[755], – говорил Герцен. От имени этой второй России и выступали они как подлинные представители «народной совести»[756].

Патриотизм революционных демократов сочетался с интернационализмом, с сочувствием к передовым общественным и культурным силам других стран и народов, с готовностью помогать им и сотрудничать с ними. Революционные демократы были враждебны националистическим идеям, космополитизму, расизму. «Ничто, – писал Герцен, – не отклоняет революции в такой степени от ее большой дороги, как мания классификаций и зоологических предпочтений рас»[757].

Революционные демократы были горячими сторонниками самодеятельности масс, их активного вмешательства в общественную жизнь. Они считали необходимым и неизбежным революционный путь преобразования существующего общественного и политического строя. Они стремились поднять в России крестьянство на широкую революционную борьбу, подготовить условия для победоносной крестьянской революции.

Революционные демократы героически боролись за свержение самодержавия, за уничтожение помещичьего землевладения. Они видели в либерализме силу, препятствующую развертыванию революционной борьбы, враждебную массовому движению и интересам крестьянства. Беспощадно разоблачая существовавшие в царской России порядки, они в то же время выступали с острой критикой капиталистического строя, вскрывали классовую сущность буржуазной демократии. Великие революционные демократы придавали огромное значение выработке целостной революционной теории, охватывающей вопросы и философии, и науки, и политики. Они были гениальными мыслителями-материалистами, борцами против идеализма и агностицизма, против религии и мистики.

Вожди русской демократии неутомимо боролись за передовую культуру русского народа, создали материалистическое и демократическое эстетическое учение, оказали неоценимое влияние на становление, упрочение и развитие критического реализма в русской литературе и искусстве. Для революционных демократов характерна теснейшая, неразрывная связь между их философией, эстетическими и литературными взглядами и их общественно-политическими устремлениями. Философия, литература, искусство ставились на службу революции, народу, использовались для обоснования и пропаганды революционной борьбы за освобождение родины.

Русские революционные демократы не были представителями научного социализма, хотя их поиски правильной революционной теории шли в направлении научного социализма. В частности, Чернышевский – величайший, по словам Ленина, представитель утопического социализма в России[758] – ближе других утопических социалистов подошел к научному социализму. Революционные демократы, несмотря на гениальные догадки в духе материалистического понимания истории, еще не знали подлинных законов развития общества. В силу отсталости русской жизни они не могли подняться до диалектического материализма Маркса и Энгельса. Они не понимали, что только развитие капитализма и пролетариата способно создать материальные условия и общественную силу для осуществления социализма, и мечтали, как отмечает В.И. Ленин в отношении Чернышевского (это верно и в отношении Добролюбова и особенно в отношении Герцена), о переходе через старую, полуфеодальную, крестьянскую общину к социализму[759].

Несмотря на все эти черты исторической ограниченности, революционные демократы объективно подготовляли почву для распространения марксизма в России. В.И. Ленин считал вождей революционной демократии 40 – 60-х годов, как и героических борцов революционного поколения 70-х годов, предшественниками русской социал-демократии.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ.

ОБЩЕСТВЕННОЕ ДВИЖЕНИЕ 70-х ГОДОВ

(Революционное народничество 70-х годов.

Массовое движение.

Вторая революционная ситуация)