Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

нефу, брошенному в море охваченном ураганом, без кормчего, без капитана, без руля, без якоря, без паруса, плывем, качаясь на бурных волнах, влекомые ужасной судьбой, вдали от спасительного порта и помощи от людей"[409].

Осада Понтуаза

С армией численностью от 5.000 до 10.000 человек, что было немалым достижением, Карл VII предпринял осаду Понтуаза — по словам Мишле, новую осаду Трои (хотя она длилась всего три месяца, а не десять лет!). Архивные документы и, прежде всего, обширные повествования хронистов позволяют нам проследить, как проходила осада, которая 19 сентября 1441 года закончилась штурмом. По всей видимости, важную роль в этом успехе сыграла пороховая артиллерия, включая ручные кулеврины. Деньги, необходимые для содержания войск, были каким-то образом собраны, что стало еще одним достижением. То, что коннетабль Ришмон, маршалы Франции, Дофин, граф дю Мэн, Сентрай и Ла Ир руководили войсками, не было удивительным, но примечательно то, что Луи де Люксембург, граф де Сен-Поль и де Линьи, и граф Водемон, бывший соперник Рене Анжуйского, прибыли в королевскую армию с отрядом из 800 человек. Турне и Компьень предоставили королю свои контингенты (арбалетчиков, мостовиков, землекопов, плотников и каменщиков)[410]. В тот или иной момент во время осады вражеские командиры, герцог Йорк, "генерал-лейтенант и губернатор Франции и Нормандии" (с 1435 по 1447 год, за исключением короткого перерыва в 1440 году), прибывший из Англии с мощными экспедиционным корпусом, и неутомимый Толбот, пытались навязать королю генеральное сражение в поле, от чего Карла VII, руководствовавшийся собственной стратегией, категорически отказывался. Король перенял этот метод ведения войны у своего деда Карла V, который утверждал: "Давать сражение англичанам или другим иностранцам — очень опасное дело, поскольку это в основном именно то, что они хотят"[411]. Когда Толбот не соблюдая существовавшие тогда законы войны, приказал обезглавить топором одного сдавшегося француза, многие уцелевшие из английского гарнизона были в отместку истреблены.

Изучение хода осады показывает, что ее исход изначально вовсе не был очевиден: все могло обернуться очень плохо, в том числе и для самого Карла VII, который не раз оказывался под прямой угрозой и был вынужден на какое-то время отъезжать в аббатства Мобюиссон и Пуасси. В какой-то момент осаждающие почти отчаялись. Короче говоря, английская армия все еще существовала и была сильна, и Карл VII не мог не учитывать этого обстоятельства. Одной из проблем, для обеих сторон, было снабжение, настолько опустошенной была местность в этом районе. Приближалась зима, войска были измотаны, поэтому, не могло быть и речи о том, чтобы в ближайшее время приступить к отвоеванию Нормандии. Как и четырьмя годами ранее при осаде Монтеро, Карл VII, несмотря на свою заслуженную репутацию человека, не любившего лично воевать, проявил определенное мужество. Согласно Мартинианской хроники, король, в компании с Ла Иром, Сентраем и Шабанном, время от времени посещал траншеи, окружавшие город. "Однажды некоторым показалось, что англичане собираются устроить вылазку и капитаны окружавшие короля предложили ему удалиться в лагерь, но он отказался, сказав, что там враги могут застать его врасплох, а здесь он находится начеку"[412].

Можно было подумать, что отвоевание Нормандии станет главной задачей 1442 года, тем более что город Эврё был взят штурмом за четыре дня до падения Понтуаза, что было отличным предзнаменованием. Однако планы резко поменялись и на рубеже 1441 и 1442 годов Карл VII принял неожиданное решение прийти на помощь сеньору д'Альбре. Последний, с 31 августа 1441 года, осажденный в Тарта (Гасконь), договорился с командующим англо-гасконской армией, графом Хантингдоном, о сдаче этой крепости, если "король Франции или его люди не прибудут к городу до праздника Святого Иоанна Крестителя", то есть 23 июня 1442 года. Поэтому королю было важно оказать помощь своему вассалу. До этого момента в течение нескольких лет ситуация в Гиени была более или менее стабильной и активных боевых действий там не велось, за исключением мелких стычек, засад, набегов и тому подобного, в которых участвовали только местные сеньоры.

Ассамблея Невера

Хотя Карл VII официально этого не запрещал, в Невере, владении графа Карла, ближнего кузена Филиппа Доброго, состоялась ассамблея принцев, в которой приняли участие герцоги Бургундский, Бурбонский и Алансонский, графы д'Э, Вандомский и Монфор (последний представлял своего отца Иоанна V, герцога Бретонского, который, несмотря на свои метания между Францией и Англией, по крайней мере с 1425 года всегда считал Карла VII королем), а также несколько принцесс. Во время ассамблеи были высказаны претензии и недовольства, которые привели к появлению своего рода меморандума, окончательно оформленного 9 марта 1442 года. На следующий день принцы снова поклялись соблюдать Аррасский договор, заключенный семь лет назад, как будто опасались, что король от него отречется. Посольству направленному к королю поручалось вручить ему этот документ, что и произошло через несколько дней в Лиможе. В королевском Совете состоялось обсуждение, в результате которого был подготовлен письменный ответ, который зачитал епископ Клермонский Мартин Гуж де Шарпень, бывший канцлер Франции.

Ответ короля

Этот ответ с его четко сформулированными терминами имел такое значение, что Ангерран де Монстреле счел нужным воспроизвести его в развернутом виде, посвятив этому целую главу в своей хронике. Так что на это стоит обратить внимание.

Очевидно, что принцы прибегнув к демагогии заявляли, что король не делает все возможное для переговоров с Англией и достижения столь горячо желаемого мира. Отсюда и уточнение Карла VII: по его словам, все было как раз наоборот, о чем свидетельствует отправка его послов на конгресс в Аррасе (1435); участие в конференции состоявшейся на пути между Кале и Гравелином (лето 1439), посреди вражеской территории, что само по себе было для него большой проблемой; обсуждение в ноябре 1439 года на сессии Генеральных Штатов в Орлеане (которые не были достаточно представительными из-за отсутствия делегатов из Дофине и Лангедока), известной всем хартии составленной совместно герцогом Орлеанским и Изабеллой Португальской и запланированная на февраль 1440 года сессия Штатов в Бурже, которая к сожалению не состоялась из-за "некоторых разногласий". Несмотря на недоброжелательный настрой оппозиции, король предусмотрел новую дипломатическую конференцию, которая должна начаться не ранее 25 октября 1442 года, то есть после возвращения из "путешествия в Тарта". Король хотел, чтобы эта конференция состоялась либо между Понтуазом и Мантом, либо между Шартром и Вернёем или между Сабле и Ле-Маном. Он рассчитывает устроить лагерь неподалеку от выбранного места и собрать вокруг себя принцев крови, которые согласятся приехать, прелатов, знатных людей и представителей "народа Нормандии". Короли Кастилии и Шотландии, его традиционные союзники, будут об всем проинформированы. Но на какой основе будут вестись эти переговоры? Король ясно осознавал, что переговорный процесс зашел в тупик, ведь как заявил кардинал Йоркский в 1435 году, и это было его последнее слово, Англии никогда не допустит, чтобы ее король владел чем-либо посредством оммажа и находящимся под юрисдикцией и суверенитетом любого другого короля или принца. Со своей стороны Карл VII отказывался уступить какую-либо территорию, кроме как в