Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин

Необходимо было также добиться, чтобы королевские судьи вновь обрели такую власть, что смогли бы преследовать нарушителей и осуждать их за "оскорбление величества", что подразумевало лишение всех должностей, дворянства, а также конфискацию имущества[394].

Однако этот ордонанс, пресекавший широко распространенное и, казалось бы, укоренившееся поведение военных, требовалось применить на практике. Это могло сработать только в том случае, если бы войскам регулярно выплачивалось жалование, чего в общем-то не произошло.

Одно событие могло бы стать хорошим началом для наведения порядка в армии, а именно, осада Авранша, которую с 30 ноября возглавил коннетабль Ришмон. Однако она закончилась полным провалом, поскольку оборонявшие город англичане проявили сплоченность и дисциплину, а французские рутьеры, привыкшие мародерствовать, поспешили 23 декабря "позорно" отступить.

Можно было подумать, что вмешательство Жанны д'Арк, заключение Аррасского мира, подчинение Парижа и возобновление Карлом VII войны против англичан позволили бы ему обрести всю полноту власти, но этого к сожалению не произошло.

В 1438–1439 годах королевская власть находилась в низшей точке своего развития, тогда как для значительной части населения наступил пик бедствий.

Глава VII.

Хрупкие основы трудоемкого восстановления

(1440–1449)

На ассамблее трех сословий в Орлеане практически ничего решено не было. Поэтому планировалось провести еще одну в Бурже, в феврале 1440 года, "чтобы выяснить мнение, почетно ли и выгодно ли" возобновить прерванные с сентября 1439 года переговоры с послами Генриха VI.

Договор "Loquar in tribulatione" Жана Жувенеля дез Юрсена

В этот критический момент, на пике потрясений и даже мучений, Жан Жувенель дез Юрсен, утвержденный епископом города Бове, сердца региона, подвергшегося особым испытаниям "огня войны", написал для короля трактат Loquar in tribulacione[395], в котором мы находим, но в еще более драматическом изложении те же pro et contra (за и против), что и в его сочинении Audite celi (Внимайте небеса) 1435 года. Автор начинает с осуждения "тирании", которой подвергают бедных людей солдаты находящиеся на службе у короля, даже если они проявляют ему неизменную преданность. "Мы служили Вам долго и преданно, а теперь наша честь жестоко унижена, а наши чрева срослись с хребтом. Все, что нам остается сделать, это вырыть могилу, броситься туда и стать прахом и тленом, потому что мы больше не можем этого выносить". Жувенель сожалеет о том, что, столкнувшись с этой ситуацией, Карл VII, кажется, пребывает в безразличии, которое одновременно и преступно, и опасно. Его подданные настолько разгневаны, что их верность ему вызывает опасение. Даже сарацинский король был бы предпочтительнее для них, если бы он обеспечивал справедливость. "Вы подобны человеку, уснувшему посреди бурного моря. Ваше царство — это море, а Вы — капитан корабля, на котором мы все находимся. Вам грозит опасность остаться королем без земли и народа. Очень хорошо, что вы часто молитесь и регулярно читаете канонические часы, но этого недостаточно, необходимо действовать, тем более что Вы обладаете качествами, которые позволяют Вам управлять королевствам: мудростью, благоразумием, силой и терпением". Прекрасный панегирик, если учесть, что некоторые, например, герцог Глостер, считали Карла VII просто идиотом.

Жан Жувенель продолжает. Первым средством в такой ситуации было бы ведение решительной и ожесточенной войны, "отказавшись от некоего мирного договора, который Вам навязывают". Ибо Вы могущественны, ведете справедливую борьбу, имеете верное рыцарство и можете рассчитывать на дома Бургундии, Бурбоне, Бретани, Ла Марш, Арманьяк и Фуа[396]. Соберите свои силы, "и ваши враги станут для них лишь добычей". Вы даже могли бы, при условии, что нашли бы способного полководца (нового Дю Геклена), напасть на Англию при поддержке шотландцев. Потому что англичане, у которых остался только один доблестный военачальник, Толбот, уже не могут выставить многочисленную армию (2.500, 3.000, 4.000 бойцов). Вы самый могущественный король. Теперь Вам навязывают мир с неравным по силам государем, предлагая пойти на слишком большие жертвы (уступка Нормандия). Но помните, что не занятые войной, Ваши воины могут стать Вашими врага, как Великие компании в  прошлом веке. Короче говоря, как сформулировал крылатую фразу Вегеций в своем трактате О военном деле (De re militari), "Хочешь мира, готовься к войне" (Qui desiderat pacem, preparat bellum).

Тем не менее, в последней части своего трактата, Жан Жувенель, как и в 1435 году, по-прежнему советует идти путем переговоров. И за это он приводит несколько аргументов: сила вражеской армии, радикальная недисциплинированность королевских войск и тот факт, что "все хотят управлять Вами, как ребенком, а на самом деле речь идет о том, чтобы создать нескольких королей или губернаторов"; не исключено, что герцог Бургундский вернет вам Амьен, Абвиль и Сен-Кантен, а заключив мир, если Вам это удастся, Вы вернете Понтуаз, Крей, Жерберуа, виконтство Бомон, графства Мэн и Перш. Благодаря миру, принцы и сеньоры, вернув свои земли в Нормандии и со временем побудят ее жителей признать Вас своим естественным и суверенным господином. Будет найдена стратегия изгнания воинов, живущих за счет земли. Только лучшие будут оставлены в армии, а остальные, вернутся к своим прежним мирным занятиям. Все это должно было быть достигнуто путем созыва Генеральных Штатов, и не в Бурже, а в Париже, "для того, чтобы они нашли средства для восстановления вашего королевства в его прежней славе, чтобы восторжествовала справедливость, и чтобы все сомнения, которые могут возникнуть, были оперативно рассмотрены"[397].

Чувство, что король бездеятелен и инертен, было широко распространено, так в трактате, написанном в это время, собравшем воедино многие чудесные предсказания, распространенные в народе в ту пору, скромный и малоизвестный Жан дю Буа упрекает короля в том, что он остается безвольным и не спешит с отвоеванием своего королевства: "Вас видят лишь в небольшой части Вашего королевства […]. Воистину, Вы слишком медлительны, чему все Ваши подданные очень удивляются и от чего приходят в полное отчаяние"[398].

Прагерия

Нельзя исключать того, что Карл VII действительно ознакомился с трактатами Жана дю Буа и Жана Жувенеля, потому что был известен как "умозрительный" и "созерцательный" человек. Однако несомненно то, что его планы были полностью нарушены событием, которое современники, по аналогии с Гуситским движением, называли Прагерией (от Праги, столицы Богемии), войной, которую начали против короля некоторые принцы крови и знатные бароны[399]. Вполне вероятно, что Прагерии не случилось бы, если бы Ришмону в конце 1439 года удалось взять Авранш. Неудача коннетабля ослабила позиции короля, который в то время полагался на своих анжуйских родственников — королеву Сицилии, Карла, графа дю Мэн и их союзника Ришмона. Среди приверженцев анжуйцев был и Пьер де Брезе, который на целое десятилетие, до 1450 года, станет, по словам Матье д'Эскуши и других хронистов, главным советником короля. В партию Прагерии входили два герцога, Бурбонский и Алансонский, маршал де Лафайет, Жак и Антуан де Шабанны и несколько других важных фигур, таких как Жорж де Ла Тремуй, жаждавший отомстить за свое изгнание в 1433 году. Ранее, в 1436–1437 годах, герцогами