Наездницы - Энтон Дисклофани

– Сюда, – повторил он и погрузился в свои мысли.

– Вам тут нравится? – спросила я, чувствуя, что он отдаляется от меня.

– Да, – наконец ответил он. – Нравится. Я говорю себе, что в этом быстро меняющемся мире образование женщин становится делом жизненно важным. Но, если честно, я получил эту должность случайно, и мне живется здесь неплохо. Девочкам здесь тоже хорошо. Хотя, будь моя воля, я, наверное, не расставался бы с книжкой. – Он закрыл глаза и потер виски. – В юности люди не думают о том, что у них не будет выбора и что им придется смириться с той жизнью, которая ожидает их впереди. Но, – тут он поднял голову и посмотрел на меня, – со мной именно так и произошло.

Я встала и подошла к нему. Я сделала это быстро, чтобы мой разум не успел меня остановить. А потом я села рядом с ним, втиснувшись в узкое пространство, остававшееся между ним и подлокотником кресла. Но что заставило меня сделать то, что я сделала вслед за этим? Если бы я встала и отошла или просто продолжала бы сидеть, ничего не делая, я уверена, что мистер Холмс ко мне даже не прикоснулся бы. Да, он в прошлый раз ко мне прикоснулся. Но сегодня он держался так, как будто не собирался больше этого делать. Сегодня мне казалось, что он хочет изгладить из своей памяти вчерашнее. А я не хотела этого. Если бы он изгладил из памяти свое прикосновение ко мне, что ж, он изгладил бы и меня, и то крохотное место в его жизни, которое я с таким трудом заняла. И поэтому я положила руку ему на колено и уткнулась лицом в его пиджак.

Он не отстранился. Удовольствие, которое я ощутила, было необычайным, и мне показалось, что я этого не вынесу. Сначала он напрягся, но постепенно расслабился. Если бы какая-нибудь девочка вошла в комнату и увидела нас, она была бы потрясена, но потом решила бы, что мистер Холмс меня утешает, что я чем-то расстроена, а он пытается меня успокоить.

Хотя, возможно, я себя обманывала. Возможно, она сразу поняла бы, что здесь происходит.

– Это чудесное место.

– Да, Теа. – Он коснулся ладонью моей щеки. Его голос дрожал. – Нам нельзя, – прошептал он.

– Все хорошо, – пробормотала я в его рубашку.

Я не ошиблась в его чувствах.

Он встал и посмотрел на меня сверху вниз.

– Ты принесла мне успокоение. Я не знаю почему. Так не должно быть. Ты знаешь, как все сейчас плохо? – Его лицо исказила страдальческая гримаса. – Теа, школа может закрыться. Будем надеяться, что миссис Холмс сотворит чудо, но мы просим людей поделиться деньгами, которых у них нет, или деньгами, которые они хотят придержать на черный день. – Он покачал головой. – Будем надеяться, что у нее это получится. Будем надеяться, что это просто самый трудный год в жизни каждого из нас. Тебе повезло. Твой самый трудный год наступил так рано. Тебя ждут годы надежд и радужных ожиданий.

Я рассмеялась и встала, и теперь мы стояли лицом друг к другу. Мистер Холмс и я. Он поднял руку, и я подумала, что он хочет ко мне прикоснуться. Но он лишь смахнул волосы со своего лба, и я увидела, что его рука дрожит. Меня охватил безумный восторг. Я была счастлива. Его рука дрожала из-за меня.

– Теа, почему ты смеешься? – тихо спросил он. – У многих людей рушатся жизни. Чего ты хочешь? Я знаю, чего хочу я. Хочу именно сейчас. Если бы все не было так плохо, может, я хотел бы этого меньше. Но безысходность толкает людей на отчаянные поступки. Разве не так? Скажи мне, что это правильно.

Вместо ответа я его поцеловала. Но, даже целуя его, я изумлялась собственной дерзости, одновременно радуясь ей же. Он был настолько лучше Джорджи! Он был твердым и мягким одновременно. Джорджи бывал грубым. Мистер Холмс стоял и смотрел на меня. Потом он сделал шаг назад, и я не могла понять, он пятится или приглашает меня последовать за ним.

– Отведи меня куда-нибудь, – прошептала я.

Он пару секунд смотрел на меня, а потом повернул голову и посмотрел в окно. Я понимала, что он принимает решение.

– Куда бы ты хотела пойти? – очень серьезно спросил он.

Если я не ответила, то только потому, что его вопрос не нуждался в ответе. Потому что я совершенно точно знала, куда я хочу пойти с ним, – куда угодно.

В конце концов, через сто, а может, двести секунд он повел меня наверх, в свой кабинет. Он двигался быстро и как-то неуклюже, как будто изумляясь тому, что события этого дня приняли такой оборот. Он закрыл за нами дверь, и я мельком взглянула на книги в шкафах вдоль стен, прежде чем он уложил меня на диван. Он привлек меня к себе. Его рука так нежно легла мне на спину, что я едва не лишилась самообладания. Я застонала, и он меня поцеловал. Затем он лег на меня сверху. Он целовал мой рот, мое лицо, мою шею. Меня еще никогда так не целовали. Я чувствовала себя беспомощной, потому что мои вытянутые вдоль тела руки были прижаты к дивану его весом. Но меня восторгало это ощущение беспомощности.

Мистер Холмс стал моим утешением. Но тем же самым стала для него я. Мы утешались друг другом.

Леона догнала меня, когда я возвращалась из Мастерса в дом Августы. Я попыталась ее проигнорировать, но сегодня она не желала, чтобы ее игнорировали.

– Погода меняется, – сказала она, подстраиваясь под мой шаг. Я не ответила. – Я хочу навестить Кинга, – продолжила она, когда мы почти дошли до моего домика. – Не хочешь пойти со мной?

Большинство девочек уже разошлись по домикам. Из верхней одежды на мне была только легкая кофточка, которую я застегнула, так как немного замерзла. Целый день собиралась, но так и не разразилась гроза. В воздухе ощущалась напряженность.

Я все еще ощущала на себе вес тела мистера Холмса. Я ощущала его и пока шла через Площадь, и сейчас, стоя возле домика и раздумывая, что ответить Леоне. Я думала, что на мне не могли не сохраниться какие-то следы того, что мы только что сделали. Хотя я стала другой.

– Зачем ты меня зовешь с собой? – спросила я.

– Зачем? Просто я подумала, что тебе тоже этого хочется. Я просто подумала…

– Прекрати. Я считала, что уж ты-то не способна на лицемерие. Поэтому прекрати, прошу тебя.

В ее позе что-то неуловимо изменилось.

– Хорошо, – невозмутимо произнесла она.

Она смерила взглядом группку проходящих мимо девочек. Ее невозмутимость приводила меня в ярость. Я снова ощутила желание прикоснуться к ней, сделать ей больно.

Она наклонила голову.

– Кажется, у тебя теперь слишком много дел, – произнесла она. – Ты такая занятая девушка, Теа. – Она замолчала, и я поняла, что сейчас она скажет мне самое худшее, то, ради чего ко мне подошла. – Ты не напомнишь мне, почему тебя выгнали из дому?

Я стояла перед ней, потеряв дар речи, чувствуя себя ужасно глупо и осознавая, какой беспомощной сейчас выгляжу.