Наездницы - Энтон Дисклофани

Я заметила Сисси, которая спускалась по ступеням Замка, и едва не бросилась бежать, прошмыгнув мимо Леоны и торопясь догнать подругу. Этот разговор заставил меня потерять самообладание.

– Я совсем забыла, – крикнула мне вслед Леона. – Ты же теперь не девушка. Ты очень взрослая. Верно, Теа? Ты так много времени проводишь в обществе взрослых.

«Ты, кажется, скоро уезжаешь?» – едва не вырвалось у меня. Но я не смогла этого сказать. Это было бы слишком низко даже для меня.

Мы смотрели вслед Леоне, быстро скрывшейся за деревьями.

– Она хочет навестить Кинга, – пробормотала я.

– Ты не слышала? – спросила Сисси.

– Чего я не слышала?

Я думала, что сейчас она скажет мне, что миссис Холмс возвращается в Йонахлосси.

– Насчет Леоны.

– Нет.

У меня даже голова закружилась от облегчения. У меня еще было время.

– К началу лета она уедет. Она уедет, а Кинг останется здесь.

– О нет! – ужаснулась я.

Она не сделала ничего дурного, но ее все равно разлучат с ее лошадью. Мне пришлось оставить Саси, но я его практически уже переросла. И все же это сделало меня глубоко несчастной. Но какая-то часть меня злорадствовала, когда я узнала о беде Леоны. Она была такой гадкой. Возможно, поэтому с ней случались такие жуткие вещи.

– Это ужасно, – сказала я, потому что Сисси ожидала от меня чего-то еще.

– Не так ужасно, как все остальное, что случилось с ее семьей, – отозвалась Сисси и с любопытством посмотрела на меня.

Хотя я не могла с ней согласиться, я промолчала. Я считала, что именно это самое ужасное из всего того, что случилось с Леоной. В этом у меня не было ни малейших сомнений.

Когда я в следующий раз увидела мистера Холмса, он снова провел меня в свой кабинет и закрыл за нами дверь. Я потянулась к нему, но он перехватил мою руку на полпути. И даже это касание его пальцев привело меня в восторг.

Он держал мою руку, как будто останавливая ребенка. Я понимала, что он делает. Он спрашивал, не хочу ли я остановиться. Но я не хотела останавливаться.

– Эмми ушла? – спросила я.

– Ушла, – эхом отозвался он. – С Деккой.

Я поцеловала его, и мысль о том, что мы можем остановиться, что мы больше не будем прикасаться друг к другу, растаяла, как облачко дыма.

Он поцеловал меня в шею и расстегнул верхнюю пуговицу моей блузки. Его рука дрожала, и я ее коснулась.

– Теа, ты так прелестна! – звонким, дрожащим голосом произнес он.

Он прижал мою ладонь к своей щеке и на пару секунд задержал ее там, вглядываясь в мое лицо. Никогда прежде я не ощущала на себе такого изучающего, такого пристального взгляда.

Потом я отняла руку и стала расстегивать блузку. Тем самым я начала открываться ему, и этот момент, преисполненный нежности, не был похож ни на что из того, что мне уже приходилось переживать. Мистер Холмс коснулся моих грудей, а затем прижал меня к себе и скользнул вниз, опускаясь передо мной на колени.

Мир сегодня был темным и зимним. Во Флориде никогда не бывало таких дней. Из окна его кабинета я видела только горы, весь лагерь находился вне пределов видимости.

– Теа, – произнес он, сжимая мои руки своими, – ты этого хочешь?

Его голос был таким добрым и ласковым. Я хотела сделать ему приятное. Я хотела, чтобы он сделал мне приятно.

Я кивнула.

– Да, – ответила я, и мне показалось, что мой голос вот-вот сорвется. – Да.

Приподняв край моей юбки, он положил руку мне на бедро и скользнул выше, коснувшись трусиков.

– Сними их, – пробормотал он, и я позволила ему сначала снять с меня чулки, а затем и трусики. Я была расслаблена и ощущала сонливость, но не усталость. Он гладил внутреннюю сторону моего бедра.

Чтобы удержаться на ногах, я положила руки ему на плечи. Он поднял на меня глаза, и я поняла, что все это развивается необычайно стремительно для нас обоих.

– Раздвинь ноги.

Я повиновалась. Он ввел палец внутрь, и я напряглась.

– Тебе больно?

Я покачала головой.

– Иди сюда, – прошептал он и увлек меня к себе на ковер.

Он лег рядом со мной и расстегнул брюки. Он снова вставил палец в меня, потом еще один и поднял мою юбку.

– Теперь я тебя вижу, – прошептал он. – Ты такая…

Он погладил меня по лбу. Его голос был мягким и расслабленным.

– Красивая.

Он улыбнулся:

– Ты собираешься сама себе делать комплименты? Я хотел сказать кое-что другое. Ты такая…

Я ожидала. Он ввел пальцы еще глубже, и это было так необычно и так приятно!

– Исключительная, – произнес он. – Красивая, конечно, но красивых девушек много. Постарайся быть не просто красивой, Теа.

– Хорошо, – ответила я. – Я постараюсь.

Он вынул пальцы, и я коснулась его, но он покачал головой.

– Нет, просто лежи. Просто лежи рядом со мной.

– И будь исключительной.

– Да.

Он снова ввел пальцы в меня и начал трогать себя. Он смотрел на меня, пока не кончил. На мгновение его лицо исказилось, как от невыносимой боли. Он закрыл глаза и выругался.

После мы лежали рядом на ковре.

– Можно, я о чем-то вас спрошу?

– Надеюсь, это будет простой вопрос? – произнес мистер Холмс и похлопал меня по руке.

Я улыбнулась. Теперь все было очень просто. Если бы я могла лежать здесь вечно, я бы это сделала. В этот момент я была готова закрыть дверь в свою прошлую жизнь, забыть все, что в ней было.

– Теа? – ласково произнес он.

– Мистер Холмс…

– О господи! Умоляю тебя, называй меня Генри.

Я повернулась и посмотрела на него. Он положил руку мне на бок.

– Ты такая сильная.

– А ты знаешь, что миссис Холмс знакома с моей мамой?

– Да.

Я ожидала, что это его напряжет, – момент был неподходящий, чтобы упоминать миссис Холмс, – но он был спокоен.

– Как тебе кажется, ты когда-нибудь уйдешь?

Он долго молчал.

– Прости, – наконец пробормотала я. – Никогда…

– Да нет, все нормально. В каком-то смысле. Покину ли я когда-нибудь Йонахлосси? Разумеется, я и сам себя об этом спрашиваю. С одной стороны, мне здесь нравится. В юности я больше всего на свете хотел уехать из Бостона. Я ненавидел этот город. И я в конце концов уехал.

Он, похоже, погрузился в размышления.

– Куда ты поехал? – спросила я.

– В Новый Орлеан. А потом мы оказались здесь. Я думал, что на Юге все будет иначе, и это действительно так. Но мне этого оказалось недостаточно. – Он повернулся ко мне. – Мне кажется, по-настоящему уехать из дому просто невозможно. А ты как думаешь?

– Я вообще не хотела уезжать, – ответила я. – Я любила свой дом.

Он взял в руку прядь моих волос и начал их разглядывать.

– Когда ты сюда приехала, у тебя были такие длинные волосы. А потом ты их отрезала, как и все. – Он улыбнулся. – Ты должна помнить, что, когда взрослеешь, грехи юности кажутся далекими и нереальными.