Наездницы - Энтон Дисклофани

– Мама! – Я дернула себя за волосы.

Я ненавидела, когда она этим занималась – перекручивала мои слова. Мне вспомнились крепкие руки моего кузена. Мне были нужны только они, а вовсе не муж. Но она продолжала, как будто в трансе:

– Ты обязательно повстречаешь своего мужчину, Теа.

Мама встала, и я увидела гусиные лапки в уголках ее глаз, морщинки, оставленные беспокойством на ее лбу. Я ничего не ответила. Я не собиралась с ней делиться сокровенным.

– И тебе придется выбирать очень тщательно, чтобы не ошибиться. Это будет похоже на игру и может показаться чем-то веселым и забавным. Но на самом деле это не так. Это далеко не так.

– Ты говоришь о себе? – спросила я. – Для тебя это было невеселым?

Она улыбнулась и покачала головой.

– Слово невеселый тут не подходит, Теа. У меня все было замечательно. Посмотри на результат.

Она величественным жестом обвела комнату, остановив руку, дойдя до меня, как будто желая сказать: «Ты, у меня есть ты». Пожалуй, в этом она была права.

Но семья Джорджи к нам все же приехала, причем уже на следующей неделе. Мама, как ни в чем не бывало, сообщила нам эту новость за завтраком. Возможно, в этом действительно уже не было ничего особенного. Деньги, которые взял у нас взаймы дядя Джордж, подправили то, что было необходимо подправить. Как замазка, как сено, которым я затыкала щели в стене конюшни.

Мы встретили их на крыльце. Последовал обмен приветствиями. Меня целовали, мной восхищались.

– Погода просто идеальная, – изрекла мама.

И погода действительно была идеальной. Перед тем как погрузиться в умопомрачительную летнюю жару, мы могли насладиться изумительной, но короткой весной. Но мама считала разговоры о погоде скучными. Ее оживление было, конечно же, напускным.

Разговаривая с тетей и дядей, я старалась не смотреть в сторону Джорджи.

Взрослые ушли, и мы, как обычно, остались втроем. Я провела ладонями по своей заднице, чтобы убедиться в том, что кровь не протекла на платье. Это было такое привычное движение, что я его даже не замечала. У меня не было менструации, но, по словам мамы, у меня были нерегулярные месячные, а значит, они могли начаться в любой момент. «Другие матери так же пристально следят за всем, что происходит с телами их дочерей?» – спрашивала я себя.

– Пойдемте гулять, – предложил Сэм. – Я возьму палатку, Иделла упакует нам ланч, и…

Пока Сэм излагал свой план, я впервые встретилась взглядом с Джорджи. А точнее, он встретился взглядом со мной. Я искала в его глазах хоть какой-то знак.

Я изнемогала от желания. Было ли это томление похотью? Я не знала, как это следует называть.

– Сэм, – произнес Джорджи, отводя глаза в сторону, – нет. Сегодня я никуда не пойду. Я буду сидеть в доме и делать уроки.

Это прозвучало небрежно, что делало слова Джорджи еще более жестокими. Я мгновенно во всем раскаялась. Я хотела, чтобы Джорджи был добрым. Я не хотела, чтобы он обижал Сэма. Я хотела, чтобы все было, как раньше.

– Почему? – удрученно спросил Сэм.

Он посмотрел на меня, потом на Джорджи, как будто пытаясь сложить картинку. Но я не хотела быть одним из пазлов. Внезапно я разозлилась на Джорджи. Он не должен был дразнить Сэма. Он не должен был его огорчать.

Мы оба ожидали, что скажет Джорджи. Я ничего не хотела говорить. Прежде мне следовало определиться, на чьей я стороне, а я этого не знала. Я посмотрела на Сэма. Мама только вчера подстригла его золотистые волосы. Потом я перевела взгляд на Джорджи, который спокойно разглядывал Сэма.

– Почему? – передразнил он его. У меня все перевернулось в животе. Я буквально ощутила, как что-то переворачивается под самой кожей. – Потому что я не хочу играть в первопроходцев. Я вообще ни во что не хочу сегодня играть.

– Джорджи! – воскликнула я, и они оба посмотрели на меня, мой брат и мой кузен. Я покачала головой. – Ничего, Сэм, я пойду с тобой.

Я встала.

Теперь головой затряс Сэм, но было уже поздно.

– Нет, – сказал он, – я пойду сам.

– Теа, – окликнул меня Джорджи, когда Сэм скрылся в доме.

Но я была так разгневана, что меня тошнило.

– Зачем ты это сделал? – спросила я. – Зачем?

Он начал что-то говорить, но я не желала его слушать. Я скользнула в дом, стараясь ступать бесшумно, – на тот случай, если взрослые находятся где-то поблизости. Я хотела пойти за Сэмом, но он уже исчез. Я могла бы его найти, если бы захотела. Я знала все места, куда он мог отправиться. Но смысла искать его не было, ведь он не хотел, чтобы его нашли.

Взрослые расположились на веранде, и я украдкой потягивала шампанское из маминого бокала. Дядя Джордж сказал, что четыре часа дня где-то считаются временем коктейлей. Одна из сестер тети Кэрри сильно сдала, зато другая после смерти матери держалась молодцом, чего никто не ожидал.

– Никогда не знаешь, как тот или иной человек будет себя вести, пережив такую утрату, – вздохнула мама.

– Где мальчики? – спросил дядя Джордж.

– Гуляют, наверное, – ответила я.

После утренней ссоры я не видела ни одного из них.

– Охотятся, – со вздохом произнес отец.

Он смотрел на свой бокал, как-то по-детски обхватив его ладонями.

– Калечат беззащитных и невинных, – добавил дядя Джордж и уронил стеклянную пробку от графина на полированную столешницу журнального столика из красного дерева, за которым невероятно трудно было ухаживать. Столешницу приходилось покрывать специальным составом и натирать до тех пор, пока красноватая древесина не превращалась в зеркальную поверхность, расплывчато отражающую склонившегося над ней человека.

Но папа хотел сказать, что они ищут животных для террариумов Сэма, а не пытаются их убить. Впрочем, они не делали ни того ни другого.

– Ой! – шепотом произнес дядя Джордж, пролив виски на ковер.

Мама хотела ему помочь, но он отмахнулся. Он не стал растирать виски салфеткой, что могло испортить ковер, а просто ловко и быстро промокнул разлитую жидкость.

– Здорово это у вас получилось, – заметила я.

– Теа! – резко одернул меня отец.

Я отвернулась. Сегодня я была не в себе и не могла быть снисходительной к дяде Джорджу, на которого был так похож его сын. Я сомневалась в том, что это возможно, но где-то на задворках моего сознания притаилась мысль: Джорджи разыщет Сэма, расскажет ему о нас, и на этом все закончится.

Дядя Джордж расхохотался.

– Все нормально. Налью-ка я себе еще, раз уж я здесь. – Он хмыкнул и налил полный бокал.

Мы все некоторое время сидели молча. Папа смотрел в свой бокал. Мама разглядывала ковер. Я знала, что больше всего на свете ей хочется как следует его отчистить. Наблюдая за Сэмом и его животными, я хорошо усвоила принцип самосохранения. Джорджи ничего не расскажет, потому что ему это тоже выйдет боком.