Рождение чудовища - Гульнара Черепашка

Глава 25. Печать

- А это что?! – Изуба крепко ухватил Накато за руку, поднес к глазам, разглядывая предплечье.

Знак! Печать Амади. Девушку прошиб ледяной пот. Она торопливо опустила ресницы, чтобы хозяин не увидел беспросветного ужаса в ее взгляде. Благодарение всем духам и богам – он таращился в этот момент, не отрываясь, на ее руку. На крохотную татуировку, о которой забыла сама Накато. И Амади забыл. Как он мог!

Если накануне Изуба ограничился музыкой, то нынче позвал флейтистку к себе на ложе. И вот – углядел знак на ее руке. Ах, следовало предвидеть это!

- Посмотри на меня, - резко потребовал Изуба, и ей пришлось поднять на него глаза. – Что это такое? – он нахмурился, чуть встряхнул ее руку, как палку, продолжая крепко ее держать.

- Я… не знаю, господин, - выдавила Накато, хлопая ресницами. – Этот знак был у меня на руке, сколько себя помню, - да помилуют ее боги – кроме этой нелепой лжи, ей ничего выдумать не удалось.

- Неужели, - язвительно протянул он. – А чего ты тогда так перепугалась?

- Потому что у тебя сейчас такое лицо, хозяин, - лучше сказать правду – Кваку как-то обронил, что это – самый надежный способ солгать. – У тебя такие страшные глаза, - девушка преданно таращилась на него. – Будто ты меня убить готов на месте! А я не знаю, что это за знак. Я и забыла, что он у меня есть. Привыкла. Ну, есть и есть. Его почти не видно – никто никогда внимания на него не обращал. Родимые пятна бывают и куда больше и ярче, - прибавила она. – А это… оно так портит меня, или что-то обозначает? Что-то… неправильное?

- Ты вообще представляешь, что это такое? – он уставился ей прямо в глаза пронзительным взглядом.

Накато покачала головой. Да, вид у нее наверняка испуганный – это ж надо было, забыть про знак! А ведь когда-то и Бапото увидел его и разом все понял. Сейчас нет рядом Амади, чтобы обратить Изубу зеленым камнем малахитом!

Накато раскрыла рот и закрыла его. Ей не пришлось изображать растерянность – она была растеряна. Покачала головой.

- Это – знак колдуна, - мягко проговорил Изуба. – Таким знаком чародеи отмечают свою живую собственность. Своих рабов. Понимаешь?

- Но я не знаю никакого колдуна, - растерялась Накато. – Ну, кроме обо Эну, - прибавила она. – Но его я увидела в твоем доме!

- А до этого колдунов вообще не видела? – хмыкнул Изуба.

- Может, и видела. Только почем мне знать, что это были колдуны? Я много людей видела, пока в Мальтахёэ добралась. И я слышала, что в Мальтахёэ живые колдуны прямо по улицам ходят! Вот только они не подходили ко мне и не говорили, кто они.

- А колдун, что нанес тебе эту татуировку?

- Я не знаю, - Накато пожала плечами. Уж если оказываться ото всего – так отказываться. – Мне родители никогда об этом не говорили. Да я и не спрашивала.

- Ну, что ж, - хмыкнул Изуба. – Спросим об этом Эну.

*** ***

Накато сама не знала, как ей удалось не выдать сковавшего ее ужаса. Она сидела смирно, сложив руки на коленях.

Эну наконец оставил в покое ее руку, покачал головой.

- Нет, обо Изуба, - проговорил он. – Ты же понимаешь – узнать, когда поставлена метка, в большинстве случаев, невозможно.

Девушка с трудом удержала вздох облегчения. Самый главный обман – что метке ее чуть меньше трех лет – не раскрылся! А вот Бапото уверял, будто знает способ избавить ее от печати. Наверняка должны знать такой способ и Изуба с Эну – они ведь не дикари, а колдуны! Изуба вообще учился у кого-то из братства Ошакати, которое Амади назвал самым могущественным. И вообще, единственным.

- Да неважно, когда! – Изуба всплеснул руками. – Ты можешь эту метку свести?! Чтобы избежать неприятных неожиданностей, - он поджал губы. – Да и недурно было бы узнать – кто именно ее оставил. Кто-то из ренегатов?

- Вполне возможно, - Эну пожал плечами. – Братство не следит за судьбами ренегатов – больно хлопотно. Так что это мог сделать кто угодно. Но я бы не беспокоился о неожиданностях, обо Изуба, - он слегка усмехнулся. – Того, кто оставил эту метку, я не ощущаю в мире живых.

- То есть – он умер?!

- Скорее всего, - Эну пожал плечами. – Мы оба знаем, кто подается в ренегаты. Этим людям натура их не дает жить спокойно. Они лезут на рожон и зачастую покидают наш мир прежде срока, порою – весьма дрянным образом. Возможно, этим и объясняются кошмары девочки, о которых не так давно мы узнали. Возможно, хозяин девочки умер, и из потустороннего мира пытается дотянуться до нее. Точнее – до мира живых, а печать служит ему маяком.

- Пожалуй, - Изуба покивал. – Накато! Был похож дух, тревоживший тебя, на твоего хозяина?

- Не знаю, - она захлопала глазами. – Я ведь ни разу его не видела. И даже не знала, что у меня есть хозяин-колдун… он после того, как ты мне дал амулет, обо Эну, и не являлся ко мне больше.

- То есть – кто-то поставил печать на младенца, - проговорил Изуба. – И ушел до времени. А там – сгинул. Только метка осталась. Если колдун мертв – она не опасна. Никто, кроме хозяина, не может воспользоваться ею. О чем думал тот, кто поставил печать, - он взглянул на Эну. – И отчего выбрал младенца. Девочку. Вот вопрос!

- Кто его знает, обо Изуба, - тот пожал плечами. – Что делается в уме у ренегатов – я сказать не берусь. Они порою совершают весьма странные поступки – тебе ли не знать!

- Да, ты прав, - пробормотал тот. – Младенец. Девочка в горском селении, - он покачал головой. – Да, сложно постичь, что за цели мог преследовать этот безвестный. Зачем нужен младенец, когда можно взять взрослого раба – юношу или девушку? – взглянул задумчиво на Накато. – Этого мы уже не узнаем. Ступай, Эну, благодарю.

Колдун бесшумно удалился. Накато осталась сидеть возле Изубы. Ощущала себя растерянной. Как теперь вести себя?

- Сыграй еще на