Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд - Клайв Баркер

«Заткнись», — продолжала думать она, и его младенчески голубые глаза ушли в глазницы, а нос вдвинулся в мозг.

Теперь он больше не был Беном. Он стал человеком с красной головой ящерицы, которая уплощалась и втягивалась внутрь себя. Благодарение богу, он никогда в жизни больше не вымолвит ни слова.

Теперь она решилась. Она начала получать удовольствие от своих действий.

Она заставила его уткнуть голову в колени, скорчиться на полу и продолжать вжимать внутрь себя руки и ноги, плоть и сопротивляющиеся кости. Одежда Бена сворачивалась складками, западала внутрь, а ткань его желудка выбивалась из аккуратно упакованных внутренностей и обволакивала тело. Его пальцы теперь высовывались из плеч, а ноги, все еще дергающиеся от ярости, оказались на уровне кишечника. Еще один, последний раз она заставила его позвоночник вывернуться наизнанку, выдавив стебель дерьма длиной в фут, и на этом все закончилось.

Когда она наконец пришла в себя, она увидела Бена, сидящего на полу и абсолютно безмолвного. Он занимал пространство, примерно равное одному из его любимых кожаных чемоданов. Кровь, желчь и лимфа, медленно пульсируя, вытекали из его покореженного тела.

«Боже мой, — подумала она, — неужели это мой муж? Он так аккуратно упакован».

И на этот раз она не молила о помощи. На этот раз она понимала, что сделала (и даже догадывалась, как именно она это сделала), и была готова принять любое наказание, что последует за преступлением. Она собрала свои вещи и ушла.

«Я жива, — думала она. — Впервые за всю мою паршивую жизнь я чувствую себя живой».

Этот рассказ предназначен для того, кто мечтает о красивой и сильной женщине. Это обещание, но одновременно и признание, это последнее слово мужчины, который всего лишь хотел любить и быть любимым. Я сижу здесь, дрожа и ожидая ночи. Тогда твердолобый сводник Каас вновь подойдет к моей двери и унесет все, чем я владею, в обмен на ключ от ее комнаты.

Я не смелый человек и никогда таким не был. Я боюсь того, что может случиться со мной сегодня ночью. Но я не смогу провести всю жизнь в мечтах, в темноте, в ожидании манны небесной. Рано или поздно начинаешь смеяться над всем, что было для тебя важно (вот правильное слово), и пускаешься на поиски. Даже если взамен придется отдать все, чем ты владел.

Возможно, мои слова звучат как бессмыслица. Ты, случайно наткнувшийся на это признание, — ты думаешь, кто он, этот ненормальный?

Меня звали Оливер Васси. Сейчас мне тридцать восемь. Я был юристом до того, как примерно год назад начал свои поиски. Они окончатся сегодня ночью, когда сводник принесет мне ключи от святая святых.

Но все началось раньше, чем год назад. Много лет прошло с тех пор, как я впервые встретил Жаклин Эсс.

Она пришла однажды в мою контору. Сказала, что она вдова моего приятеля по юридическим курсам, некоего Бенджамина Эсса. Оглядываясь назад, я вспоминаю ее лицо. Наш общий друг присутствовал на их свадьбе, он показывал мне фотографию Бена и его застенчивой новобрачной. И вот она предстала передо мною в расцвете красоты, на которую лишь намекала та фотография.

Я помню, что первый разговор с ней вывел меня из себя. Она пришла, когда я по горло был загружен работой. Но я так увлекся этой женщиной, что позабыл все неотложные дела того дня. Когда в кабинет вошла моя секретарша, она кинула на меня стальной взгляд — точно окатила ведром холодной воды. Полагаю, я влюбился в Жаклин с первого мгновения, и секретарша почувствовала наэлектризованную атмосферу. Однако я притворился, что всего лишь вежлив с вдовой старого друга. Я не задумывался о страстях — я не был страстным человеком; по крайней мере, я так считал Как лгало мы знаем — по-настоящему знаем — о собственных возможностях.

Жаклин лгала мне с самой первой встречи. О том, как Бен умер от рака, о том, как часто и тепло он вспоминал обо мне. Она могла бы сразу рассказать мне правду, и я бы принял ее, ведь я уже безумно влюбился.

Трудно определить, в какой момент и отчего возникает интерес к другому человеческому существу и как этот интерес перерастает в глубокую страсть. Может, я пытаюсь найти оправдание своим позднейшим безумствам и потому преувеличиваю первоначальное влияние Жаклин? Не знаю. Неважно, где и как это произошло, быстро или медленно развивалось, но я влюбился в нее, и наш роман начался.

Я не слишком любопытен, если дело касается моих друзей или любовниц. Я ведь юрист; большую часть времени я копаюсь в чужом грязном белье, и этого для меня более чем достаточно. Когда я выхожу из конторы, мне приятно принимать людей такими, какими они хотят казаться. Я ничего не выясняю, ничего не вскрываю.

И с Жаклин я не стал изменять своим правилам. Я хотел быть рядом с ней, что бы ни пряталось в ее прошлом Она обладала великолепным темпераментом, остроумием, решительностью. Никогда я не встречал столь очаровательной женщины. И не мое дело, как она жила с Беном, каков был их брак, и так далее. Это ушло в прошлое, я же хотел радоваться жизни сегодня. Пускай прошлое умрет своей смертью. Я даже был готов поверить, что она перенесла страдания, а и помогу ей забыть о них.

Конечно, в ее рассказах встречались темные места Будучи юристом, я привык замечать сфабрикованную ложь, и, как ни пытался я отбросить это ощущение, я понимал: Жаклин не вполне откровенна. Но я знал, что секреты есть у каждого, так пусть же и у нее останутся свои тайны.

Только однажды я поймал ее на деталях. Она говорила о смерти Бена, и в ее словах проскользнуло: он получил по заслугам. Я спросил, о чем она. Жаклин улыбнулась улыбкой Джоконды и сказала: ей кажется, что между мужчинами и женщинами нарушилось равновесие, и оно должно быть восстановлено. Я пропустил это мимо ушей. К тому времени я уже был безумно увлечен и мог принять любые ее утверждения.

Понимаете, она была так прекрасна! Ничего стереотипного: не юная, не невинная; ее черты не были бессмысленно правильными, как любят рекламщики и фотографы. Лицо Жаклин было лицом женщины за тридцать, которая часто плакала и смеялась, и это оставило свои отметки. Но она могла тончайшим образом преображаться, и лицо ее менялось, как небо. Вначале я думал, что это фокусы с гримом. Но мы часто спали вместе, я видел ее утром, когда глаза у нее были сонными, и вечером, когда они тяжелели от усталости. Вскоре я понял, что там лишь плоть и кровь, а преображение идет изнутри — это фокусы воли.

И знаете, все это заставило меня еще больше влюбиться в нее.

Потом, однажды ночью, я проснулся, когда она спала рядом со мной. Мы часто спали на полу — там ей нравилось больше, чем на постели. Кровати, говорила она, напоминают ей о ее браке. Так или иначе, она спала под пледом на ковре в моей комнате, а я с обожанием наблюдал за ее лицом.