Формирование института государственной службы во Франции XIII–XV веков. - Сусанна Карленовна Цатурова

вышел его сын и наследник Жан Бесстрашный и немедленно приступил к атаке на своего главного соперника, младшего брата короля Людовика, герцога Орлеанского, ставшего теперь первой фигурой при больном государе. Опираясь на широкое недовольство усилением налогового гнета и ростом расходов на содержание королевского аппарата, Жан Бесстрашный произнес программную речь на Королевском совете в 1405 г., в которой среди основных претензий к власти фигурировало обвинение в фаворитизме при комплектовании кадров администрации. Обрушившись с обвинениями на «недостойное окружение короля», он осудил сложившуюся практику продвижения к функциям управления, особенно в судопроизводстве, «через интриги и коррупцию», когда член клиентелы «показывает себя более связанным с покровителем, чем с королем», отчего «права и доходы казны каждый день уменьшаются»[1002]. Удар был рассчитан точно: общественное мнение обвиняло брата короля во всех смертных грехах, что обеспечило герцогу Бургундскому серьезную поддержку, когда он решился пойти ва-банк и 23 ноября 1407 г. «просто» убил своего соперника руками наемников. Так началась во Франции первая гражданская война, в ходе которой происходили периодические административные чистки по политическим мотивам, проводившиеся формально по приказу короля, а фактически в интересах победившего в данный момент соперника, и запрещение фаворитизма в королевской администрации превратилось в рефрен преамбул этих указов.

Под влиянием герцога Бургундского Карл VI издал 13 апреля 1412 г. указ, которым отстранял всех служителей суда и финансов в землях сеньоров из партии арманьяков, заменив их штатными королевскими чиновниками, оговорив особо, что они прежде были назначены «назойливыми просьбами и мольбами некоторых лиц из нашего рода» (nostre ligniage), что привело к неоправданному разорению казны в виде жалованья, даров и пенсионов этим чиновникам, а также их родне, друзьям и слугам[1003]. Фактически речь шла о клиентеле знати из партии арманьяков, нанесшей, согласно тексту указа, ущерб королю и королевству.

Эта тема зазвучала во всю мощь в ходе кабошьенского восстания в Париже в 1413 г., в ходе которого решено было очистить администрацию от злоупотреблений с помощью одномоментного отстранения всех королевских чиновников под предлогом их назначения некогда «по милости» арманьяков[1004]. Подавление восстания привело к опале герцога Бургундского и приходу к власти партии арманьяков, которая использовала продлившееся около пяти лет монопольное положение при персоне монарха для внедрения в королевскую администрацию своих ставленников[1005]. Характерно, однако, что во всех указах неизменно осуждался фавор. Так, в указе от 26 февраля 1414 г., сокращавшем численность генералов-советников по делам суда налогов, отстранялись те, кто прежде был поставлен туда «властью их друзей к великому скандалу правосудия и нашему огромному ущербу»[1006]. В указе от 16 февраля 1415 г. король отменял прежнюю порочную практику, когда «из-за назойливости просителей нами были поставлены на должности люди и чиновники не по нашей воле…, ибо нам одному и во всем принадлежит полное распоряжение, раздача и установление наших служб всех рангов, без того чтобы кто бы то ни было другой, какого бы авторитета, положения или прерогатив он ни был, имел бы право и мог распоряжаться, давать или доверять любые службы»[1007].

Ответным ходом герцога Бургундского стал союз с королевой Франции Изабо Баварской, которая в начале 1418 г. покинула Париж и учредила в Туре параллельные органы власти. В изданном от ее имени указе, обосновывающем это решение, вновь звучит осуждение фавора и давления кланов в сфере комплектования королевской администрации, хотя данный указ издан в интересах бургиньонов и их клиентелы[1008].

Вступление войск герцога Бургундского в Париж в мае 1418 г. знаменовало его убедительную, хоть и недолгую победу в этой войне, и она имела следствием временную приостановку работы всех органов королевской администрации и переназначение их состава. Это, по сути, была чистка административного аппарата в интересах победившей партии и ее клиентелы. Тем более важно, что в указах о производимых заменах осуждается фаворитизм и клановые стратегии комплектования, а критерием отбора чиновников объявляется «верность королю» (loyaulx à Nous)[1009]. В этом же русле действует и дофин Карл, указами которого в 1418 г. создаются параллельные органы власти в Пуатье и Бурже. Тексты указов об учреждении этих ведомств осуждают вмешательство герцога Бургундского в сферу комплектования королевской администрации, куда он «поставил новичков из числа своих людей и слуг…, хотя ему не подобает никоим образом вмешиваться в управление королевством»[1010].

Как следствие, в поисках противовеса сеньориальным кланам, представлявшим реальную угрозу королевской власти, корона вынуждена опираться на чиновников, дав им право вмешиваться в комплектование королевской администрации[1011]. Однако в отношении чиновных кланов и клиентел королевская политика оставалась столь же двойственной, что и в отношении сеньориальных кланов.

С одной стороны, в законодательстве достаточно рано появились запреты служащим радеть своим родственникам и друзьям или извлекать материальные выгоды при раздаче должностей. Так, в одном из ранних регламентов о парижском Шатле от 13 июля 1320 г. говорилось о порочной практике непомерно увеличивать численность сержантов за счет «соотечественников и родственников прево, а также родни их жен, братьев, кузенов», и мерах по ее искоренению[1012]. В ордонансе от 28 июня 1337 г. Палате счетов и Казначейству дается предписание препятствовать получению должностей генералов-мэтров монет «братьями, дядьями, племянниками, двоюродными братьями и слишком близкими (родственниками) генералов-мэтров наших монет, их жен или детей»[1013]. Со второй половины XIV в. появляется новый нюанс: милость чиновника, распределяющего службы или королевские откупа, приобретается за деньги и подарки[1014]. В «Общем регламенте о водах и лесах» мэтрам-хранителям королевского домена запрещается «передавать и продавать откупы на продажу леса никому из родственников, ни дворянам, ни нашим чиновникам»[1015]. То же наличие чиновных кланов фиксируется в Палате счетов: в большом регламенте о домене от февраля 1379 г. содержится запрет мэтрам счетов назначать клерков (clers d' Aval) из числа своих родственников, служителей или иных близких к ним или к их родне[1016].

Реформы «мармузетов» ввели нормы, запрещавшие фаворитизм чиновных кланов и клиентел. Большой ордонанс от 5 февраля 1389 г. о местной королевской администрации содержал несколько пунктов, призванных побороть семейственность и подкуп. Так, сенешалям, бальи и другим судьям на местах запрещалось иметь в своем подчинении прево, викариев или судей из числа своих родственников и близких, каковые (если они имелись) этим указом отстранялись[1017]. Он же вводит меры по пресечению взяточничества, с помощью которого покупается покровительство вышестоящих чинов: отдельный пункт запрещал бальи, сенешалям и судьям «давать или посылать дары нашим советникам или их женам, детям или друзьям из их близкого окружения»[1018].

Запрет чиновных кланов и клиентел вошел в состав большого ордонанса от