На поводу у сердца (СИ) - Майрон Тори

Один день. Всего ничего, не так ли? Только двадцать четыре часа без новостей об этой проблематичной девчонке, наглядно доказав самому себе, что без «очарования» она для меня пустое место.

Так что мне будет ничего не стоить преспокойно выдержать завтрашний день. А уж послезавтра, я клянусь: никто и ничто больше не помешает мне оттрахать её до изнеможения — ни Рид, ни Линины капризы, ни снег, ни град, ни даже конец света.

И вот это уже моё окончательное решение.

В этом можете не сомневаться.

Глава 17

Николина

Хаос.

Землетрясение.

Торнадо.

Состояние свободного падения.

Езда на американских горках с мертвой петлёй, где пульс за секунду с максимума превращается в ноль.

Вот как можно описать все испытанные мной ощущения всего за одну встречу с Адамом Хартом.

Всего за одну.

А прикидываете, что предстоит мне выдерживать на протяжении целого года? Прикидываете? У меня вот что-то даже прикинуть не получается. Или же в целях не паниковать раньше времени я просто упорно пытаюсь блокировать любые представления о том, что будет происходить со мной триста шестьдесят пять дней, которые мне предстоит провести в статусе его уникальной девушки для секса.

Вчера я пришла к Адаму всего с двумя эмоциями — злостью и ненавистью, а ушла с тысячей новых, среди которых две вышеупомянутые теперь находятся на одних из последних мест.

И, думаете, это хорошо? Чёрта с два! Это катастрофа!

Ведь я так надеялась держаться за свою ненависть к нему как за единственный защитный механизм, что смог бы уберечь меня от его «притяжения» и повторного душевного онемения, потому как мой идиотский «щит», кроме отражения сил Адама на него самого, никак больше не срабатывает. Он опять нисколько не спас меня от его возбуждающих чар, и как врубить в нём эту функцию, я совершенно не знаю.

Только одно интересное явление, происходящее со мной каждый раз, когда я нахожусь в близи Адама, мне удалось вчера уловить ещё раз — мой защитный образ «Аннабель», вечно уберегающий меня от всех внешних раздражителей на работе, наотрез отказывался действовать, когда Харт проникал в меня своим пальцем, доводя до сумасшедшего по спектру ощущений оргазма. Она снова то и дело ускользала из моих рук, как бы я ни пыталась добраться до неё и укрыть себя от прикосновений Адама.

К чему защита, если телу было зашибись, правда? А то, что душа моя рвалась от желания доказать в первую очередь себе, а следом и этому наглецу, что он не имеет надо мной никакой власти без своих сексуальных флюидов, это ничего не значит?

Так? Так считает мой «щит»? Да? Возможно? Или нет? Не знаю. Ни черта не знаю! Как всегда, тотальная неизвестность и полная беззащитность перед Адамом. Именно поэтому по пути в офис я дала себе чёткую установку, что, держась за презрение, злость и ненависть к нему на протяжении всего срока наших с ним рабочих отношений и раз за разом напоминая себе, что, кроме магического возбуждения, я ничего к нему больше не испытываю, в момент окончания контракта мне удастся избежать нечеловеческих страданий. И, учитывая все трудности, что Адам взвалил на меня за последние недели, моя стратегия в теории звучала вполне выполнимой, однако стоило его рукам пустить под кожу пленительный жар, губам произнести на иступленном выдохе моё имя, а телу опутать воздух вокруг нас своим потрясающим мужским ароматом, как я тут же поняла — все мои планы о защите бесследно рассыпались, точно хрупкий замок из песка.

Я поистине хотела сохранить свою злость на Адама, но разве возможно от всей души злиться на единственный шанс быстро отправить маму в лечебницу и расправиться с Филиппом?

Я хотела презирать этого эгоиста, жаждущего получить «только моё тело» и абсолютно равнодушного к моим чувствам и будущим страданиям, но скажите: как его можно безмерно презирать, когда Адам вновь загипнотизировал меня своим чернильным взглядом, чётко говорящим: «Ты вся мне нужна. Вся. Целиком и полностью»?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И, честно, я действительно хотела продолжать ненавидеть его за всю боль и мучения, на которые он меня обрёк, но вся ненависть мгновенно испарилась в его властных прикосновениях, сменяющихся внезапной нежностью, пленительных поцелуях и горячих объятиях, что не просто возбуждали меня, как делали это в галлюцинациях, но также подчиняли, отключали разум, лишали свободы, будто бы высасывали душу, приближая к смерти, а затем за долю секунды воскресили вновь, заставляя почувствовать себя живее всех живых и забыть обо всём, что было в прошлом.

Всего за одну встречу он перевернул все мои чувства к нему на триста шестьдесят градусов. Опять. И я никак не могла ему противостоять. Да и теперь уже я думаю — а какой в этом смысл? Мне давно было пора понять, что Адам — это яд. И чем больше я ему буду сопротивляться, тем быстрее он распространится по организму, отравляя собой всё до кончиков пальцев. Хотя, мне кажется, я поздно спохватилась: он уже меня отравил. И физически, и морально. Изнутри и снаружи. И я не знаю, смогу ли себя спасти?

Даже вчера мне было больно слушать о его честных планах и желаниях насчёт моего тела. Не настолько больно, чтобы вновь спалить всё внутри себя, ведь ничего нового я не услышала, но достаточно, чтобы понять — через год я вряд ли сумею избежать повторного взрыва. Ведь как вы прикажете мне день за днём не забывать, что все его ласковые действия в стиле влюблённого мужчины и никак не вечно невозмутимого Адама Харта скрывают в себе всего лишь нечеловеческое желание трахнуть меня и ничего больше? Как оставаться равнодушной и не забывать, что я для него вовсе не любимая девушка, а обычная шлюха, по важности стоящая на одном уровне, к примеру, с шофёром, почтальоном или его преданной ассистенткой?

Ох, видели бы вы её недовольную холёную физиономию с презрительным взглядом, когда вчера она готовила все необходимые бумаги для подписания контракта? Конечно, при начальнике она не выдавала своего недоумения — почему именно мне посчастливилось получить сию «восхитительную» должность, но стоило только Адаму отвлечься на очередной рабочий звонок, как её истинная личина негодующей мымры тут же выходила наружу.

Не знаю, была ли между ними с Адамом когда-нибудь интимная связь или нет, но некий собственнический инстинкт по отношению к боссу у неё определённо имеется, что вынуждало меня ежесекундно подавлять в себе порыв наброситься на эту надменную девку, когда она приближалась к Адаму ближе, чем на пару метров. Из-за магической ревности, разумеется. Исключительно из-за неё.

Так-то я уверена, что мне не составило бы никакого труда терпеть её присутствие, точно так же, как я терпела её откровенную неприязнь ко мне. Да и вообще на мнение секретаря и на все её чувства в целом мне было абсолютно параллельно, чего я не могла сказать о девушке, которую встретила при выходе из кабинета Адама.

Мне хватило пары секунд, чтобы понять — кто она.

Длинноногая блондинка на полголовы выше меня, ухоженная с самой макушки до пят, одетая в элегантное, обтягивающее стройное тело платье, а её тонкие руки, держащие клатч стоимостью, наверное, с неплохой автомобиль, были украшены сверкающими бриллиантами.

Ну что сказать? Супермодель с глянцевой обложки. Эффектная. Лощёная. Дорогая. Да только нисколько не счастливая, ведь взгляд её тоскливый, утопающий в слезах и словно кричащий о помощи, вовсю отображал происходящую внутри неё агонию.

Я будто бы в своё будущее отражение посмотрела, только лайтовую версию, ведь я на девяносто пять процентов уверена, что через год со мной всё будет ещё хуже, когда я так же буду сидеть у двери в ожидании нашей последней с Адамом встречи и, возможно, точно так же случайно столкнусь лицом к лицу с его следующей счастливицей, что будет самозабвенно ублажать его после меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Почему случайно? Да потому что Адам явно не ждал её прихода и был крайне недоволен своевольным поступком девушки.