На поводу у сердца (СИ) - Майрон Тори

— На какой?

— Твои девушки… ну… те, что контрактные… они вернулись к нормальной жизни после окончания работы? — с неприкрытой тревогой интересуется она.

— Конечно, вернулись. Я же сказал, что это временно.

Но мой ответ нисколько не дарит Лине расслабления. Она лишь на несколько секунд задумывается о чём-то своём и вновь поднимает на меня свой вопросительный взор.

— А временно — это сколько?

— У всех по-разному. Кому-то хватало месяца, кому-то несколько, кому-то больше года. Восстановление у каждой девушки происходит индивидуально.

— И от чего это зависит?

Ещё раз прокручиваю к голове изученную информацию на многих бывших работниц и выдаю Лине единственный логический вывод, к которому я сумел прийти:

— Скорее всего, чем быстрее тебе удастся переключить своё внимание на другого мужчину, который сможет вызвать в тебе сильные эмоции, тем быстрее ты восстановишься, — произношу я, и в мозгах тут же загорается насущный вопрос: кто именно вернул эмоции Лине? Ежедневно раздражающий её Эндрюз или же драгоценный брат?

Но я не успеваю рот открыть, чтобы спросить, как Лина меня опережает своим вопросом.

— Я так понимаю, любые сильные эмоции, а не только любовь, да?

— Всё верно: любые, — без промедлений уверенно отвечаю я, ведь я не люблю Лину, а её шоу с Эндрюзом всё равно разом вернуло мне абсолютно весь пакет чувств.

— И, наверное, для этого даже не нужен другой мужчина, — задумчиво поджимает губки. — Потому что способность что-то чувствовать ко мне начала возвращаться после первого присланного тобой сообщения, — усмехаясь, сообщает она, а мне отчего-то так приятно становится, что я не замечаю, как начинаю улыбаться. Но это замечает Лина. — Не обольщайся, Адам. Единственное, что ты тогда во мне вызвал — это сплошной негатив.

— А всё остальное? — впиваюсь в её лицо внимательным взглядом.

— А всё остальное вернулось с галлюцинациями, — с лёту отвечает она.

Глаза в глаза. Так-так… врёт, сучка!

— С галлюцинациями?

— Да.

Опять ложь.

— Точно?

— Ты не веришь?

Она ещё спрашивает. Да с таким удивлением. Вручил бы ей Оскар за актёрское мастерство.

— Да нет, почему же? Верю. Просто я думал, твоим спасателем станет Марк или… твой лучший друг Остин, — специально делаю акцент на его имени, желая оценить реакцию Лины, но она абсолютно не меняется в лице и не выдаёт ни одного признака волнения.

— Марк пытался. Прям, очень пытался, делая уклон на мою буйную сторону, но у него так ничего и не вышло. — И это чистая правда. — А Остин… может, и смог бы вернуть меня к жизни, ведь я его очень сильно люблю, однако к моменту его возвращения в город я уже была в относительной норме, поэтому мне остаётся лишь гадать, получилось бы у него это сделать, или нет, — размеренно проговаривает она и сразу же спускает взгляд с моего лица к галстуку.

Дьявол, и тут она, вроде бы, правду говорит… Но почему же некое зудящее сомнение в груди так и не даёт мне всецело ей поверить?

— Любишь, говоришь? — переспрашиваю я, чуть ли не морщась от рези в горле, будто я только что горсть гвоздей проглотил.

— Очень, — весь её фокус направлен на пуговицу на моей рубашке.

— Как брата?

— Мы уже трижды говорили на эту тему.

— Как брата? — повторяю я, понизив голос, полностью игнорируя её слова. Мне похер, сколько раз она уже мне отвечала. Похер, что я основательно проверил всю историю их дружбы. Похер, что нет ни одного повода сомневаться. Я должен услышать и увидеть ещё раз.

Лина устанавливает со мной прочный зрительный контакт, несколько бесконечных мгновений недоумённо хмурится, а затем отводит до невозможности грустный взор к окну и чётко произносит:

— Конечно, как брата. Он — часть моей семьи, и потому у меня к тебе будет ещё одна последняя просьба, Адам.

— Нет! Во время контракта ты с ним видеться не будешь! — рублю как топором, даже не дождавшись вопроса. Не будет Рида с ней рядом, даже если она ещё миллион раз убедит меня, что он ей всего лишь брат.

— Я знаю, знаю. Не злись. Вся это сверхъестественная ревность и всё такое. Я помню… Но не об этом я хотела попросить, — с невообразимой мягкостью щебечет она. Надо же, какое резкое перевоплощение в пай-девочку, когда ей что-то нужно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Проси, — бросаю я снисходительно.

— Дай мне один день, чтобы нормально попрощаться с ним.

Вы уж сейчас простите меня за мой французский, но она е*анулась, что ли?! Какой на*уй день?! Она хочет, чтобы после сегодняшней встречи с ней я ещё сутки проходил с каменным стояком, подыхая от боли в яйцах, и поубивал весь Рокфорд в порыве ревности, пока она будет прощаться со своим «родственничком»?

Естественно, мне даже думать не надо, чтобы решительно ответить ей «нет», но отказ встаёт поперёк трахеи, когда Лина ладонью ловко прикрывает мой рот.

— Подожди… прошу тебя… не торопись отказывать, сначала выслушай меня.

А я не хочу её слушать, не собираюсь я этого делать и ни за что не разрешу ей больше встречаться ни с одним мужиком. Ни с братом, ни с другом, ни с Папой Римским. Ни с кем. Не будет этого! Я не допущу!

Но тогда какого чёрта я продолжаю стоять, как громом поражённый, и, не отрывая со своего лица её дрожащие руки, позволяю ей говорить?!

— Я знаю, что тебе плевать хотелось на все мои чувства, а также я помню, что у тебя нет тесных связей со своим братом, и ты однозначно меня не поймёшь. Но я и не жду понимания. А только прошу… Пожалуйста, дай мне всего один день, чтобы провести его с братом. Мы с ним никогда не расставались на столь длительный срок, и потому я хочу не только попрощаться, но и придумать что-то правдоподобное, чтобы объяснить своё исчезновение на целый год, ведь сказать ему честно, что его маленькая сестра будет подрабатывать шлюхой, я не могу. Мне нужен только день, а после я буду в полном твоём распоряжении. Целый год буду только твоей. Ни одного мужчину к себе не подпущу, если нужно будет, даже не заговорю ни с кем. Я буду слушаться тебя во всём. Сделаю всё, что ты пожелаешь. В общем, на весь следующий год ты станешь моим миром, Адам. И я готова хоть сейчас всё что нужно подписать, лишь бы убедить тебя, что я говорю правду. Только дай мне ещё один день побыть девушкой без контракта и без сводящего с ума преследователя на хвосте. И тебе не стоит переживать из-за безумной ревности. Я, конечно, не до конца понимаю, как именно работает твоя сила, но, мне кажется, испытывать похоть, ревность и всё остальное ты вроде как должен, только будучи со мной рядом. Без «очарования» я для тебя ничем не отличаюсь от любой другой девушки, а значит, никакой дикой ревности ты не ощутишь. Логично? Вроде, да. Но для дополнительной подстраховки убери от меня слежку, пожалуйста. Она всё равно больше ни к чему. Я никуда не исчезну. Если твой человек не будет следить за мной и присылать тебе видео моего общения с Остином, тогда ты точно останешься спокоен. Так что всё будет в порядке. Поэтому, пожалуйста, перед началом контракта выполни всего одно моё желание. Мне большего не нужно. Только это, а после я твоя.

Искренность зашкаливает в её проникновенном тоне, а глаза гипнотизируют отчаянной мольбой. Но даже не это жалостливое комбо ломает всю мою непреклонность к черту, а её тёплые ладошки, что неспешно сползают с моих губ на грудь и срабатывают, как дефибриллятор, посылающий сердцу короткие, мощные, электромагнитные импульсы. Подчиняющие. Дурманящие. Подстёгивающие… нет, даже не так… Вынуждающие сделать всё возможное и невозможное, лишь бы она улыбнулась мне вновь.

И, чтоб я сдох… Я делаю это.

Сцепив зубы и сжав кулаки до хруста, я делаю то, что за последние несколько лет ни для кого не делал — засовываю в задницу все свои нестерпимые желания и ставлю в приоритет чужие. Я уступаю ей. Выполняю одну просьбу. Даю один день, после которого она наконец всецело станет моей, а я, как правильно сказала Лина, стану её миром.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пусть неадекватная, звериная часть меня и умудрялась психовать лишь от одного только видео их общения с братцем, а затем из-за просмотра сцены с Марком разом вернула мне все притихшие эмоции, лично мне оба эпизода были безразличны. И не только из-за душевного онемения. Я в этом уверен. Будь все эмоции на месте, я бы однозначно остался полностью равнодушным к её встрече с Ридом и максимум разозлился бы на Лину за попытку использовать меня с целью избавиться от Эндрюза. Не более. И потому тут Лина права: не увижу, не почувствую, не сойду с ума без причины. Оставив моё ревнивое зверьё в неведении, я с лёгкостью выдержу сутки до начала контракта.