Иметь и не иметь. Пятая колонна (сборник) - Эрнест Хемингуэй

– Гарри, ты чего затеял? – спрашивает Эдди. Его опять разобрал страх.

– А ты как думаешь?

– Не знаю, – отвечает. – Ты меня пугаешь.

Еще чуть-чуть, и его начнет трясти, а когда он придвинулся, я почувствовал чужое дыхание, вонючее, будто у стервятника.

– Который час?

– Сейчас посмотрю, – говорит. Сходил, вернулся и сказал, что половина десятого.

– Голодный? – спрашиваю.

– Нет, – отвечает он. – Ты же знаешь, что я так просто не могу есть. А, Гарри?

– Ладно, – говорю. – Глотни разок.

Когда он глотнул, я спросил, как ему теперь. Он сказал, что теперь ему хорошо.

– Немного погодя еще получишь, – пообещал я. – Я же знаю, что ты сдрейфишь, если тебе не дать рому, но выпивки у нас мало. Так что полегче налегай.

– Ты лучше объясни, что к чему, – сказал Эдди.

– Вот слушай, – говорю я ему в темноте. – Мы идем в Бакуранао, где возьмем на борт дюжину косоглазых. Когда придет время, встанешь к штурвалу и будешь делать, чего я скажу. Итак, берем косоглазых и запираем их в носовой каюте. Так что дуй сейчас на бак, задраишь там люк снаружи.

Он отправился на нос, и я видел его силуэт на темном фоне. Вернулся и говорит:

– Гарри, а можно мне сейчас тот глоточек?

– Нет, – отвечаю. – Я даю тебе ром только для храбрости, а не для того, чтоб развезло.

– Гарри, я надежный человек. Вот увидишь.

– Забулдыга ты, – говорю я. – Короче, слушай. Один китаёза привезет эту дюжину на своей лодке. Сначала он даст мне задаток. Когда эти все усядутся, он даст еще денег. Как только увидишь, что он дает мне деньги второй раз, тут же врубай мотор и разворачивайся в море. Если что произойдет, не обращай внимания. Что бы ни творилось, давай полный вперед. Ты понял?

– Да.

– Если по дороге увидишь, что кто-то из желтопузых лезет наружу, то ли из каюты, то ли через люк, хватай помповик и загоняй обратно. Как с помповиком обращаться, знаешь?

– Нет. Но ты можешь научить.

– Все равно не запомнишь. Так, а с винчестером?

– Надо дергать рычаг и жать на спуск.

– Правильно, – говорю. – Только смотри, дырок в корпусе не понаделай.

– Дал бы ты мне глоточек.

– Ладно. Немножко дам.

Отхлебнуть я ему дал по-настоящему. Я знал, теперь-то он не опьянеет; вся эта выпивка уйдет в страх. Но каждый глоток позволит ему еще продержаться. После спиртного Эдди заявил – чуть ли не счастливым тоном:

– Стало быть, мы теперь желтопузых возим. Бог свидетель, я всегда говорил, что буду возить желтопузых, как только дойду до ручки.

– Так ты что, только сейчас до ручки дошел? – говорю ему. Честное слово, дурной он какой-то.

К половине одиннадцатого Эдди получил еще три глотка для храбрости. Возня с ним отвлекала от тяжелых мыслей. Я и не думал, что придется так долго ждать. Поначалу-то планировал сняться, как только стемнеет, и, держась подальше от света, вдоль берега идти на Кохимар.

Около одиннадцати я увидел на мысу пару огней. Чуть выждал и двинулся к берегу малым ходом. Бакуранао – бухточка, где прежде был большой причал для погрузки песка. Когда дожди размывают песчаную косу, то с моря в бухту вливается как бы небольшая речка. Зимой северный ветер наносит еще песка и запирает воде выход. В свое время сюда заходили шхуны загружаться плодами гуавы с реки, и там был городишко. Но его разрушило ураганом, и остался один лишь дом, который гальего соорудили из обломков снесенных ураганом халуп; он служит им чем-то вроде клуба: по воскресеньям они ездят туда из Гаваны купаться и устраивать пикники. Есть там еще одно строеньице, где живет поселковый уполномоченный, однако его дом стоит в глубине, довольно далеко от берега.

В каждом таком селении на побережье есть представитель властей, но я был уверен, что китаец с ним договорился насчет своей лодки. Когда мы подошли ближе, в воздухе поплыл аромат морского винограда-кокколобы и тот характерный сладковатый запах кустарников, которым всегда потягивает у берега.

– Марш на бак, – сказал я Эдди.

– Здесь не на что наткнуться, – возразил он. – Риф по другую руку.

Да, когда-то он был неплохим моряком.

– Все равно гляди в оба, – сказал я и повел туда, где нас должно быть видно. Стук мотора тоже наверняка различим, раз прибой стоял несильный. Мне не хотелось ждать на одном месте, гадая, заметили нас или нет, так что я разок мигнул ходовыми огнями, зеленым и красным. После чего вновь развернулся, пошел мористее и там лег практически в дрейф, лишь чуточку подрабатывая винтом. Здесь, вблизи берега, уже прилично покачивало.

– Ладно, давай-ка сюда, – позвал я Эдди и плеснул ему неразбавленного.

– А курок взводят как, большим пальцем? – шепнул он. Сейчас за штурвалом сидел Эдди, а я возился с чехлами, освобождая приклады, чтобы они торчали сантиметров по пятнадцать.

– Именно.

– Эх, где наша не пропадала! – говорит.

Удивительно, до чего мощно и быстро действовала на него выпивка.

Мы лежали в дрейфе, и сквозь заросли кустарника я видел свет в доме уполномоченного. Оба фонаря на мысу кто-то опустил, затем один огонек появился с другой стороны. Второй, должно быть, задули.

Потом смотрю, из бухты к нам идет лодка, где стоит человек, который гребет кормовым веслом. Это я понял, видя, как он раскачивается из стороны в сторону. Стало быть, весло широченное. Что ж, прекрасно. Раз орудуют кормовым, значит, там один-единственный гребец.

Они поравнялись с нами.

– Добрый вечер, капитан, – молвит мистер Синг.

– Заходите с кормы и швартуйтесь бортом, – говорю ему.

Он что-то сказал своему гребцу, но тот не мог кормовым веслом дать задний ход, поэтому я сам ухватился за планшир и толкнул их лодку себе за корму.

В лодке сидело восемь человек. Шесть китайцев, мистер Синг и тот паренек с веслом. Когда я нагнулся, чтобы подтянуть их лодку, то подумал: вот сейчас меня и хватят по башке, но ничего, обошлось. Я выпрямился и велел мистеру Сингу придерживаться за корму.

– Так, – говорю, – показывайте, что там у вас.

Он передал мне рулончик купюр, я отнес их к штурвалу, где стоял Эдди, и включил нактоузный фонарь. Внимательно осмотрел бумажки. Вроде все в порядке, так что освещение я выключил. Эдди трясло.

– Ладно, – говорю ему, – подбодрись чуток.

Он протянул руку за бутылкой и опрокинул ее донышком кверху.

Я вернулся на корму.

– Ладно, – сказал я. – Давайте вашу шестерку.

Тем временем мистер Синг с гребцом-кубинцем вовсю старались, чтобы их лодку не ударило мне об корпус на такой волне. Мистер Синг что-то буркнул на своем китайском наречии, и все его соплеменники разом полезли мне на корму.

– Эй! – говорю. – По одной штуке.

Он опять что-то буркнул, и ко мне на борт по очереди поднялось шесть косоглазых. Один другого чуднее.

– Проводи гостей на бак, – сказал я Эдди.

– Прошу сюда, джентльмены, – говорит тот. Ей-богу, сразу стало ясно, что глоточек вышел изрядный.

– Запирай каюту, – скомандовал я, когда они все туда набились.

– Есть, сэр, – сказал он.

– Сейчас привезу остальных, – говорит мистер Синг.

Я их оттолкнул, и парнишка в лодке заработал своим веслом.

– Слушай, – сказал я Эдди, – оставь бутылку в покое. Ты уже набрался храбрости.

– Есть, шкип! – отвечает.

– Так, что с тобой?

– А мне это все нравится, – заявляет Эдди. – Значит, курок вот так отжимают, говоришь?

– Забулдыга ты несчастный, – сказал я ему. – Дайка мне тоже хлебнуть.

– Больше нет, – сказал Эдди. – Извини, шкип.

– Ладно, слушай. Смотри теперь в оба: как только он передаст мне деньги, сразу врубай мотор.

– Есть, шкип.

Я протянул руку, выудил новую бутылку, достал штопор и вытащил пробку. Сделал солидный глоток и отправился на корму, где поплотнее вбил пробку на место и сунул спиртное между парой оплетенных бутылей, доверху налитых питьевой водой.

– А вот и мистер Синг, – говорю я Эдди.

– Да, сэр, – отвечает.

Вихляясь, к нам приблизилась лодка.

Гребец подвел ее к корме, и я подождал, пока они понадежней ухватятся. Мистер Синг вцепился в роульс, что стоит у нас поперек кормы: мы по нему крупную рыбу на борт затаскиваем.

– Пусть поднимаются, – сказал я. – По одному.

Еще шесть китайцев в ассортименте взошли к нам на корму.

– Отведи их к остальным, – сказал я Эдди.

– Есть, сэр.

– Каюту запри, слышишь?

– Есть, сэр.

Потом смотрю, он вновь стоит у штурвала.

– Ладно, мистер Синг, – говорю. – Давайте поглядим на остальное.

Он сунул руку в карман и протянул ее мне вместе с деньгами. Я тут же в нее вцепился, а когда он шагнул на борт, другой схватил его за горло. Я почувствовал, как мой катер вздрогнул и пошел, вспенивая воду на развороте, и хоть я был здорово занят мистером Сингом, отметил про себя кубинца с веслом, что стоял на корме своей лодки, когда мы отходили от нее под корчи и судороги мистера Синга. А корчился и бился он похлеще дельфина, насаженного на острогу.