Каталепсия - Дмитрий Паскаль

VIII

все эти качки – больные люди с комплексом неполноценности и латентной гомосексуальностью; они влюблены в себя и в свои задницы, но не хотят признаваться себе в том, что их тянет к мальчикам, а пытаются казаться альфа-самцами.

Сунь Хуй Вчай

дома, если Ваня не ел, так всегда думал о своих результатах, а точнее, постоянно в них сомневался; любые достоинства тренировок он даже не замечал, зато самые малейшие недостатки утрировал до такой степени, что оные успевали за несколько дней порядочно снизить настроение; Ваня всегда думал, что он становится немного слабее, что не растёт физически или даже становится меньше (хотя вес и размеры немного колеблются в течение дня), что на прошлой или позапрошлой тренировке он показал не такие результаты, которые ожидал, и отреагировал на них ввиду разных обстоятельств слишком субъективно и недостойно, ибо не развитие они показывали, но даже падение; безусловно, иногда сие было правдой, однако не столь часто, чтобы после пяти тренировок из шести реагировать так негативно; быть может, вся проблема была в том, что в свои занятия он вкладывал целую жизнь, всё свободное время, все деньги, причём не получая удовольствия, то есть мучая себя многократно сильнее, чем если бы просто играл, учился, гулял или ел пресное; да, проблема могла быть в том, что тренировался-то Ваня не для себя, но для своей самооценки, для славы, может быть, а никто из окружающий не оценивал результаты Вани по достоинству, постольку и он сам перестал видеть какие-либо результаты, перестал верить в себя и даже отрицал прогресс, когда тот был, а был тот часто. Но Ваня продолжал тренироваться даже с пущими силами, так как подобное самобичевание и самоунижение вообще сами по себе усиливали в нём влияние апоптоза, или беса саморазрушения, поэтому и тренировки всё чаще проходили в желании «навредить себе», но всё-таки какое-то созидательное чувство внутри в нужные моменты оберегало от реального разрушения, переводило энергию ненависти в волю, в работу, в результаты. Со временем результаты становились всё виднее, но и самоунижение претерпевало развитие, поэтому вскоре Ваня стал называть себя «дрыщом», что через несколько лет уже точно было парадоксальным для окружающих, ибо «как же такой большой и сильный человек, которому нет равных в круге окружения многих, может считать себя дрыщом?!»; правда, Ваня уже и сам не знал, верит ли он тому, что говорит, хочет ли верить, имеет ли в виду обратное; велика вероятность, что как раз и называл себя дрыщом при людях, чтобы те удивлялись и говорили ему: «Нет, ты не дрыщ. Какой же ты дрыщ? Ты на себя посмотри!»; и вполне возможно, что некоторые из людей уже поняли эту тенденцию, посему умышленно говорили то, что от них Ваня алкал услышать; но даже нужные слова уже не могли остановить этого ненормального продолжать свои глупые тренировки, как и анорексичку не останавливает худеть даже отовсюду слышимое утверждение, что она уже очень худая; какую-то роль играло здесь чувство наличия собственного мнения, которое отлично от мнения окружающих и которому нужно следовать до самого конца; но так сказали бы психологи; а здесь попахивает рационализацией, за которой и скрывается саморазрушение, бессознательное и необъяснимое.

То, что Ваня хотел бы услышать, правдоподобнее всего ему говорили собратья по железному спорту, парни из других «качалок», которые на оных не так зациклены были, отчего и не добивались настолько высоких результатов, каких добился Ваня; они уважали Ваню за его силу воли и физическую силу, но редко встречались с ним, потому что глупый Ваня не был хорошим собеседником, не умел утончённо шутить, не следовал за интересами времени, потому что просто-напросто жил в своей клетке и мог говорить только о том, как следует питаться, сколько он присел вчера, как начинались его занятия спортом, до чего же быстро он добился результатов, в чём он превосходит собеседников в плане силы и тому подобное; никакие фильмы он не смотрел, не имел кричащего мнения насчёт разврата и других грехов, насчёт игр и аниме, потому что весь мир оценивал со своей точки зрения – через силу воли, поэтому легко разделял людей на слабых и сильных, на падших и стойких, на тварей дрожащих и… да, хотя бы «Преступление и наказание» он прочёл и полюбил, потому что в главном герое увидел копию себя самого; в общем, Ваню немного избегали, брали только при заранее больших компаниях, не говорили с ним ни о чём, помимо спорта, а в своём спорте он действительно был знающим и хорошим советником, да советы его почему-то никогда не слушали, хотя пред лицом же был живой пример того, как продуктивно сии советы работают. А как хорош был пример? Весьма, ибо уже в 16 лет Ваня при росте 170 см весил около 85-ти килограмм, при этом на раз жал лёжа 140 кг, приседал – 180 кг, тянул – 210 кг, то есть, если не ошибаюсь, почти выполнял норматив мастера спорта для взрослого мужчины, который не употребляет стероиды и не тренируется в экипировке; и в этом ему не было равных нигде в округе точно, а своём зале – тем более; да, многим взрослым должно было быть завидно, когда низенький, но плотный мальчуган тянул, к примеру, в два с лишним раза больше них; поэтому Ваня почти во всякий поход в зал испытывал на себе косые взгляды публики; но здесь будет произнесена вещь, которую он много месяцев таил в себе и никогда на счёт которой не делал комментариев, поскольку от правды испортилась бы его репутация, а ложь раздражала совесть: Ваня долгое время серьёзно искажал технику упражнений, то есть делал упражнения неправильно, что почти всегда означало лишние нагрузки и высокую травмоопасность, но в случае с приседаниями со штангой на плечах выражалось в «недоседе», то есть в том, что человек приседает не так глубоко, как положено, как делают на соревнованиях и как представляют это в голове, когда говорится о приседаниях без каких-либо уточнений; а суть недоседа в том, что можно брать на десятки процентов большие веса при тех же силах в ногах, поэтому Ваню однажды и завлекла эта ловушка, которая побудила его гнаться за цифрами и с каждым разом невольно уменьшать амплитуду; именно таким образом он однажды при весе в 70 кг «присел» 180*5, без свидетелей, о чём после пошла молва по всем знакомым, из-за чего у Вани и стали появляться приятели, которые его уважали; чтобы не терять всего этого, Ваня молча поддерживал добрые слухи о себе, но всё-таки искренне пытался сделать их правдой, поэтому начал тренироваться куда усерднее и опаснее для себя самого, начал гнаться за результатами, что и привело его к трагедии.

IX

Первая из трагедий случилась в субботу, в конце весны, когда Ваня решил отлично потренироваться то ли перед большим перерывом ввиду экзаменов, то ли по другой причине, знать которую не важно совсем; важно то лишь, что эту субботу, пасмурную и прохладную, они пошли в зал с Иваном; должно полагать, в этот день они сперва приседали, а затем жали, ибо проблема случилась на жиме, но сам по себе или после становой тяги жим не шёл никогда, так как сие оказывалось либо недостаточно тяжким в сравнении с денежными тратами, либо слишком убийственным для нервной системы; допустим, в этот день они делали многоповторный присед, когда берётся относительно небольшой вес (100—130 кг), с которым приходится в три-четыре подхода приседать по 20 раз, что из всех упражнений оказывается самым тяжёлым, ибо уже после двенадцатого раза количество углекислого газа в крови возрастает так, что человек начинает задыхаться, а после двадцатого происходит полноценное удушье, не проходящее пять или семь минут; такая тренировка ног очень тяжела и для психики, ведь после первого удушья, которое в короткие сроки и на две трети не пройдёт, приходится повторять подход ещё несколько раз, усиливая эффект; но в этом была своя изюминка, своя сила и сила саморазрушение, которые в совокупности доставляли радость, хотя, быть может, радость появлялась от биохимических процессов в теле во время тренировки; в общем, такой беспредел устраивался раз в месяца два, и всегда он вызывал тошноту, помутнение сознания, головокружение. Именно помутнение сознания и могло вполне стать причиной того, что уже на последних подходах жима, когда вся работа уже сделана и осталось просто «добить», Ваня, увидев пришедших не самых близких знакомых с улицы, решил «понтануться» и пожать обратным хватом 100*5 на большой скорости; и именно это привело к тому, что на третьем или четвёртом повторении Ваня несколько потерял контроль над весом и, дабы штанга не упала на шею, отвёл её в сторону ног, но, опять же, перестарался и в попытке контроль вернуть… порвал грудную мышцу; вероятно, порвал – это сказано преувеличено, но точно имел место надрыв груди, из-за которого первый час мышца вообще не функционировала; через какое-то время боль утихла – и можно было двигать правой рукой, но при любой попытке жать руку парализовывало. Так ему пришлось отказаться от жима штанги вообще, от одного из трёх базовых упражнений, что, безусловно, было очень тяжело и больно для такого человека, который посвятил своему спорту несколько лет и всю жизнь посвящать собрался; но при этом он совершенно серьёзно решил навсегда отказаться от жима, хотя его травма была не самой ужасной и обещала зажить за несколько месяцев, но Ваня уже понимал, что – получится ли сказать? – теперь нагрузки в правой грудной мышце распределяются иным образом и ассиметрично левой, отчего нормально выполнять жим уже никогда не получится; здесь могли участвовать и страх, и лень, и нечто более глубокое, но в сём не разобраться и определённо здесь стоит избавление себя от ответственности за любое принятое решение, бегство от ответственности, которое слегка сглаживалась тем преувеличенным слухам, что произошёл разрыв мышцы, из-за которого жать нельзя вообще.