Каталепсия - Дмитрий Паскаль

Кристина была вполне хорошей девушкой с почти техническим складом ума, то есть с более-менее нормальными мозгами; хорошая она была характером, стоит уточнить, но не внешне, ибо тогда она была бы почти идеальной – и называлась бы таковой; жалко, конечно, что достоинства человека, если они присутствуют, можно описать в двух словах, как и достоинства книги, песни и тому подобного, зато всякие недостатки и червоточины иногда способны занимать целые страницы текста, дополняться примерами, рассматриваться в своих комбинациях и т. д.; можно попытаться и о недостатках сказать коротко, но тогда описание будет далеко не полным; можно вообще умолчать о негативных чертах того или иного человека, но сие никак не поможет изжить эти черты и не изменит отношения человека к ним, ведь в реальной жизни человек многое замечает и не замечать не может; если сказать коротко, то Кристина была немного рябой (нарушение пигментации кожи) и не сильно полной, но её полнота усугублялась отсутствием, например, большой груди или даже средней груди, наличие которой помогает абсолютному большинству девушек сглаживать другие свои недостатки в глазах парней, хотя в нужных случаях девушки не знают об этом и усердно стремятся изуродовать себя там, куда никто, помимо них, и не посмотрит, но это замечание; и нужно было сказать эту информацию насчёт Кристины, так как для самого Вани первая имела большое значение, то есть немного отталкивала его, отчего, быть может, Ваня не рассматривал Кристину как потенциальную девушку и искал другую, а Кристиной только немного пользовался на время, утрами играл дружбу, гулял с ней, общался, чтобы вечером она завела его к себе домой, а там… да я уже так много подробностей обозначил, что нет никакого смысле оставлять в тайне то, что Кристина ему дрочила в течение двух часов, то есть довольно долго, но всегда достигался оргазм, поэтому такие процедуры выходили очень полезными для половой системы Вани; и это был единственный случай в его жизни, когда он сам не хотел отношений, держал в friendzone и пользовался этим, а девушка, которую он держал, сама не проявляла никаких особых чувств и надежд, знала временность такой дружбы и почему-то была согласна; даже в таком виде friendzone обоим доставляла приблизительно желаемое, чего никогда не происходило, когда Ваня добивался девушками, а та влюблялась в него «как в друга». К концу июня-месяца по внешним причинам общение с Кристиной прервалось до конца лета; на прощание она успела подрочить ему раза три подряд, о чём плохих воспоминаний не сохранилось; Ваня не чувствовал, что использует её, растлевает или что-то в этом роде, поэтому совесть его оставалась чиста; к концу лета его сознание полностью переменилось, отчего большинство прежних потребностей потеряли для Вани актуальность; Ваня стал одиночкой, а необходимость всякого общения с Кристиной исчезла; нельзя даже сказать, как именно они прекратили отношения, но случилось это спокойно и никоей йоты осадка не оставило; потом они ещё с десяток раз виделись случайно, прошедшее действительно не казалось им важным, поэтому и в голову не приходило.

XII

Вторым, на что Ваня стал расходовать свою энергию, стали солнечные ванны с целью загореть; он бесконечно желал загореть, потому что уверовал, что с бронзовой кожей уже имеющееся тело его выглядело б разы лучше, а ещё самочувствие улучшилось бы в связи с повышением концентрации витамина D и половых гормонов; так Ваня стал загорать ежедневно, по несколько часов за раз, ибо ничего другого уже не делал и не хотел делать; именно загар стал ему культом, хотя, безусловно, некоторые физические нагрузки всё ещё продолжались раз в несколько дней, но самое главное заключалось в том, что Ваня питался действительно идеально для своих целей, поэтому каждый шаг в улучшении тела действительно отдавался улучшением в теле. Сперва он не мог лежать во время солнечных ванн, ведь это означало совершенное безделье, что лично для Вани было недопустимым, поэтому первый месяц Ваня ходил под солнцем, в основном подготавливая организм к серьёзным нагрузкам и загорая в плечах; во времена ходьбы Ваня думал, мечтал, да, он вернулся в далёкое детство и поддавался бесплодным мечтаниям на фактически те же темы рыцарства, героизма, бандитизма и так далее; к сожалению, вскоре возраст начал забирать своё, отчего искушённый Ваня стал чаще думать о сексе; в то время ничто серьёзное не принуждало его подавлять желания онанизмом, а осуществить свои жажды он ни с кем не мог: никого поблизости не было; примерно по этим причинам лёгкие мысли о сексе переросли в фантазии о групповом сексе, о лесбиянках, а затем – хотя не сразу – о геях; но до полного содома Ваня никак не доходил мыслью, потому что собственный нарциссизм делал своё дело и в крайних случаях всегда врывался в фантазии, исключая в оных всех людей, помимо Вани, и перенаправляя фантазии на такой лад, в такой вид, когда они уже могли бы осуществиться в жизни, в те же дни. С тех пор он начал мастурбировать на собственное отражение в зеркале; первое время этому даже предшествовала тренировка ног, чтобы бёдра и ягодицы налились кровью, распухли и приобрели некую пикантность; после такой тренировки одной маленькой мысли о своём члене было достаточно, чтобы он встал почти максимально и выпирал из трусов; тогда Ваня садился перед зеркалом, десятилетие назад случайно поставленным так, что нормальному человеку оно отражало его тело от колен по солнечное сплетение; и выходило, что если сесть перед зеркалом без трусов, то лучше всего оно отражало половой член с той стороны, которой не видит глаз при обычной мастурбации; так Ваня любовался своим достоинством и ласкал его до оргазма; это случалось несколько раз, но потом прекратилось в связи с тем, что Ваня захотел попробовать анальное удовольствие, но ничего не получил, быть может, по той причине, что несколько лет обжорства как-то повлияли на прямую кишку, отчего та то ли потеряла чувствительность, то ли искривилась или что-то в этом роде, почему продолговатые предметы проходили в неё с трудом и никаких ощущений не производили. Через какое-то время желание просто ослабло, поэтому Ваня стал мастурбировать пореже и уже не думая о таких извращениях; возможно вполне, что это было связано с его культом воли, по причине которого Ваня стал загорать по восемь часов в день, с десяти утра до шести вечера, то есть без двух часов вообще всё время, когда возможным было загорать; на самом деле это было очень тяжело, потому что кожа нагревалась до градусов сорока двух, Ваня постоянно и очень обильно потел из-за жары, потел в том числе и головой, что было ещё и мерзко; конечно, он делал перерывы на еду и питие, но их можно не считать. Примерно тогда же глупый Ваня по забытой уже причине поддался предрассудку и посчитал, что своим онанизмом, особенно с гомосексуальными фантазиями, он… грешит; да, Ваня уже несколько лет, получается, серьёзно грешил и жил спокойно, но однажды ему стало СТЫДНО и он решил прервать это, решил не поддаваться своим влечениям, не быть больше самим собой в некотором плане, как будто это искупит грехи прошлого и вообще изменит его сущность, изживёт латентную гомосексуальность, словно её можно изжить из субъекта; и Ваня действительно верил в сей придуманный бред, поэтому, с своей-то силой воли, полностью отказался от мастурбации, как думал, навсегда, однако через три дня впервые появилось сильное желание, затем три дня оно появлялось ежедневно, затем на неделю утихло, но потом стало появляться вновь, уже не такое сильное и с лёгким дискомфортом в области простаты, а ещё через неделю максимум его принципы выродились в ежедневные адские боли внизу живота, которые благо если длились меньше часа, но могли длиться и два, и три, наступая в середине дня или уже почти ночью; так Ваня понял, что со своими принципами может нажить себе рак простаты и умереть раньше того, чтоб сделать нечто значимое в своей жизни; получается, через месяц с лишним он стал мастурбировать вновь, но уже раз в три-четыре дня, то есть довольно редко; он уже и не обнаруживал патологической жажды к сексу, а при появлении оной в связи с жизненными ситуациями – забегу вперёд – и в случае неудовлетворения в ближайшие два часа те боли возвращались. Однако, этот горький опыт, можно сказать, помог Ваня отдалиться от прошлого и начать новую жизнь с возможностью осуществить в ней что-то значимое.

XIII

По сути, ничего не означавшие обстоятельства в сумме сделали так, что Ваня начал читать книги; он лишился своего спорта, потерял доступ в Интернет, а телевизор уже давно не смотрел, потому что самые лучшие каналы либо испортились, либо исчезли, потому что были как бы пробными; это побудило Ваню заглянуть в шкаф, полный отбросов чей-то фантазии, но там он нашёл, наверное, около пяти невероятно красивых и значимых книг, среди которых были «Семья Тибо» дю Гара, «Эроусмит» Синклера Льюиса, «Тихий Дон» Шолохова и другие; в основе своей это были книги больше тысячи страниц, но Ваню они почему-то не пугали, хотя именно большие объёмы мешают большинству людей даже взять в руки книгу, быть может, невероятно значимую, хотя опыт показывает, что и никакая книга может быть объёмной; так Ваня начал новую жизнь и стал читать названные книги в том порядке, в котором они перечислены; это заняло всё лето, но того стоило; Ваня стал читать сутками, с восьми утра до девяти вечера, даже во время солнечных ванн, которые благодаря чтению перестали быть какими-то бесполезными; иногда по причине жары или ожогов он читал вместо сидения под солнцем; иногда бывало так жарко, что страницы мокли к тех местах, куда прислонялись пальцы; иногда же – очень редко – дни выдавались пасмурными, поэтому Ваня в любом случае выходил читать на улицу, наслаждаясь впечатлениями давно умерших людей и как-то растворяя свои впечатления с летней прохладой, буйными ветрами, громом в стальном небе и приятным чувством, когда вокруг бушует сильный дождь, а ты сидишь под большим навесом, ощущая на себе всё влияние погоды, кроме, собственно, дождевых капель. Чуть позднее нетерпеливый Ваня решил перебрать весь шкаф и найти средь массы книг такие, которые прочесть стоило бы; там он нашёл и Дейла Карнеги, и Александра Дюма, и Эрнеста Хемингуэя, но в числе всего был и красный учебник философии от неизвестного автора; тогда философия была совершенно неизвестна Ване, но ассоциировалась у него со всякими бреднями большого числа мужиков, которые (бредни) студентам приходится заучивать впустую, ведь среди тех почти всегда находятся противоречивые и не относящиеся к реальности; примерно так оно и оказалось в дальнейшем, но Ваня поставил себе цель прочесть этот учебник в 600 страниц и что-нибудь уяснить из него; так получилось, что относительно скоро он наткнулся на тему свободы человека в этом мире традиций, повседневности, экономической жизни, государственного гнёта и бессознательных психических процессов, а все прочтённые первыми книги, ставшие любимыми; так или иначе тесно затрагивали начало ХХ-го века, эпоху мировой войны, революций и кризисов, поэтому интерес к свободе человека у Вани проснулся; и это изменило его жизнь.