Каталепсия - Дмитрий Паскаль

То, что Ваня хотел бы услышать, правдоподобнее всего ему говорили собратья по железному спорту, парни из других «качалок», которые на оных не так зациклены были, отчего и не добивались настолько высоких результатов, каких добился Ваня; они уважали Ваню за его силу воли и физическую силу, но редко встречались с ним, потому что глупый Ваня не был хорошим собеседником, не умел утончённо шутить, не следовал за интересами времени, потому что просто-напросто жил в своей клетке и мог говорить только о том, как следует питаться, сколько он присел вчера, как начинались его занятия спортом, до чего же быстро он добился результатов, в чём он превосходит собеседников в плане силы и тому подобное; никакие фильмы он не смотрел, не имел кричащего мнения насчёт разврата и других грехов, насчёт игр и аниме, потому что весь мир оценивал со своей точки зрения – через силу воли, поэтому легко разделял людей на слабых и сильных, на падших и стойких, на тварей дрожащих и… да, хотя бы «Преступление и наказание» он прочёл и полюбил, потому что в главном герое увидел копию себя самого; в общем, Ваню немного избегали, брали только при заранее больших компаниях, не говорили с ним ни о чём, помимо спорта, а в своём спорте он действительно был знающим и хорошим советником, да советы его почему-то никогда не слушали, хотя пред лицом же был живой пример того, как продуктивно сии советы работают. А как хорош был пример? Весьма, ибо уже в 16 лет Ваня при росте 170 см весил около 85-ти килограмм, при этом на раз жал лёжа 140 кг, приседал – 180 кг, тянул – 210 кг, то есть, если не ошибаюсь, почти выполнял норматив мастера спорта для взрослого мужчины, который не употребляет стероиды и не тренируется в экипировке; и в этом ему не было равных нигде в округе точно, а своём зале – тем более; да, многим взрослым должно было быть завидно, когда низенький, но плотный мальчуган тянул, к примеру, в два с лишним раза больше них; поэтому Ваня почти во всякий поход в зал испытывал на себе косые взгляды публики; но здесь будет произнесена вещь, которую он много месяцев таил в себе и никогда на счёт которой не делал комментариев, поскольку от правды испортилась бы его репутация, а ложь раздражала совесть: Ваня долгое время серьёзно искажал технику упражнений, то есть делал упражнения неправильно, что почти всегда означало лишние нагрузки и высокую травмоопасность, но в случае с приседаниями со штангой на плечах выражалось в «недоседе», то есть в том, что человек приседает не так глубоко, как положено, как делают на соревнованиях и как представляют это в голове, когда говорится о приседаниях без каких-либо уточнений; а суть недоседа в том, что можно брать на десятки процентов большие веса при тех же силах в ногах, поэтому Ваню однажды и завлекла эта ловушка, которая побудила его гнаться за цифрами и с каждым разом невольно уменьшать амплитуду; именно таким образом он однажды при весе в 70 кг «присел» 180*5, без свидетелей, о чём после пошла молва по всем знакомым, из-за чего у Вани и стали появляться приятели, которые его уважали; чтобы не терять всего этого, Ваня молча поддерживал добрые слухи о себе, но всё-таки искренне пытался сделать их правдой, поэтому начал тренироваться куда усерднее и опаснее для себя самого, начал гнаться за результатами, что и привело его к трагедии.

IX

Первая из трагедий случилась в субботу, в конце весны, когда Ваня решил отлично потренироваться то ли перед большим перерывом ввиду экзаменов, то ли по другой причине, знать которую не важно совсем; важно то лишь, что эту субботу, пасмурную и прохладную, они пошли в зал с Иваном; должно полагать, в этот день они сперва приседали, а затем жали, ибо проблема случилась на жиме, но сам по себе или после становой тяги жим не шёл никогда, так как сие оказывалось либо недостаточно тяжким в сравнении с денежными тратами, либо слишком убийственным для нервной системы; допустим, в этот день они делали многоповторный присед, когда берётся относительно небольшой вес (100—130 кг), с которым приходится в три-четыре подхода приседать по 20 раз, что из всех упражнений оказывается самым тяжёлым, ибо уже после двенадцатого раза количество углекислого газа в крови возрастает так, что человек начинает задыхаться, а после двадцатого происходит полноценное удушье, не проходящее пять или семь минут; такая тренировка ног очень тяжела и для психики, ведь после первого удушья, которое в короткие сроки и на две трети не пройдёт, приходится повторять подход ещё несколько раз, усиливая эффект; но в этом была своя изюминка, своя сила и сила саморазрушение, которые в совокупности доставляли радость, хотя, быть может, радость появлялась от биохимических процессов в теле во время тренировки; в общем, такой беспредел устраивался раз в месяца два, и всегда он вызывал тошноту, помутнение сознания, головокружение. Именно помутнение сознания и могло вполне стать причиной того, что уже на последних подходах жима, когда вся работа уже сделана и осталось просто «добить», Ваня, увидев пришедших не самых близких знакомых с улицы, решил «понтануться» и пожать обратным хватом 100*5 на большой скорости; и именно это привело к тому, что на третьем или четвёртом повторении Ваня несколько потерял контроль над весом и, дабы штанга не упала на шею, отвёл её в сторону ног, но, опять же, перестарался и в попытке контроль вернуть… порвал грудную мышцу; вероятно, порвал – это сказано преувеличено, но точно имел место надрыв груди, из-за которого первый час мышца вообще не функционировала; через какое-то время боль утихла – и можно было двигать правой рукой, но при любой попытке жать руку парализовывало. Так ему пришлось отказаться от жима штанги вообще, от одного из трёх базовых упражнений, что, безусловно, было очень тяжело и больно для такого человека, который посвятил своему спорту несколько лет и всю жизнь посвящать собрался; но при этом он совершенно серьёзно решил навсегда отказаться от жима, хотя его травма была не самой ужасной и обещала зажить за несколько месяцев, но Ваня уже понимал, что – получится ли сказать? – теперь нагрузки в правой грудной мышце распределяются иным образом и ассиметрично левой, отчего нормально выполнять жим уже никогда не получится; здесь могли участвовать и страх, и лень, и нечто более глубокое, но в сём не разобраться и определённо здесь стоит избавление себя от ответственности за любое принятое решение, бегство от ответственности, которое слегка сглаживалась тем преувеличенным слухам, что произошёл разрыв мышцы, из-за которого жать нельзя вообще.

Одна травма потянула за собой следующие, потому что отказ от жима, естественно, привёл к тому, что становая тяга и приседания со штангой на плечах стали делаться не чаще, наверное, но с пущим упорством, что при безрассудности Вани означало какую-то серьёзную травму в ближайшее время; он уже не затрагивал плечевой пояс, где многое было повреждено и полного восстановления не сулило; он уже и внизу мучился с тазобедренным суставом и коленями, кои слишком часто хрустеть начали, что и неприятно и немного страшно; но следующую травму получил он не в этих слабых местах. Дело было той же весной; у Вани опять намечался вынужденный перерыв, отчего он поставил себе цель проработать ноги так, чтобы следующие три дня они болели и восстанавливались; именно поэтому он, уже не имея напарника, решил взять небольшой для него вес в 130 кг и приседать с ним по десять раз подходов шесть, но с таким нюансом, что ноги буду стоять не широко, как привыкли, но на уровне плеч, что увеличивает нагрузку на квадрицепсы; упражнение было не совсем привычное, поэтому делал его Ваня неправильно: то ли приседал слишком глубоко, то ли по привычке наклонялся со штангой вперёд, хотя этого в тот день делать было нельзя; в итоге он «сорвал спину», то есть значительно сместил позвонки на уровне поясницы; поэтому спина, разумеется болела, но боль усиливалась в разы при малейшем наклоне вперёд; всё усугубилось и тем, что из-за адреналина или других веществ Ваня лёгкую травму не почувствовал и сделал ещё два подхода, сделав себе хуже. После тренировки он, расстроенный, пошёл домой с мыслью, как же ускорить своё восстановление; через час лучше не стало, и через три часа лучше не стало; он с большим трудом переоделся, а сложнее всего было снимать носки, потому что позвоночник при этом как бы растягивался около того места, где произошло смещение; до последнего момента Ваня надеялся, что после сна станет лучше разительно, как это бывало почти всегда, но и после сна не стало лучше; вообще не стало лучше; боль имела место при всех положениях тела – скрыться от неё было невозможно. Не мог Ваня и отказаться от тех планов, перед которыми и специально перед которыми провёл «особую» тренировку, посему пришлось тащить тяжёлую сумку, создававшую дисбаланс и нагрузку на спину, а затем – как назло – впервые в жизни он либо почти опоздал на автобус, либо день был особенный, но в итоге он не сел там, где традиционно садился, но сел рядом с водителем, на одном из таких мест, где пол и поверхность сиденья располагаются почти на одном уровне, из-за чего человек «складывается» и что в случае с Ваней увеличивало боль от растяжения позвоночника; вдобавок, из-за положения сумки скоро отекли ноги, поэтому всё вместе на целые полтора часа так действенно проверило его силу воли, как никакие три тренировки, взятые вместе.