Воронцов - Александр Ламантин

– Я выкину тебя из дома! Ты будешь жить нищим и опозоренным! Я сделаю так, чтобы ты нигде не нашел себе места в этом мире! Я заставлю тебя страдать!

Внезапно в ее глазах потемнело. Она перестала биться и обмякла в руках Воронцова.

– Ненавижу… – слабым голосом проговорила она и потеряла сознание.

Надвигались сумерки. Розовый закат полыхал на горизонте, и прохладный воздух сменял зной в имении Васнецовой. В саду, во дворе и на первом этаже было пусто – все столпились в спальне графини вокруг ее кровати. Васнецова слабо дышала, губы ее едва заметно шевелились, глаза не открывались до конца. Понфилов обследовал ее уже на протяжении получаса. Наконец, он встал и повернулся к присутствующим:

– У нее был сердечный приступ. Ничего смертельно страшного, но ей нужен покой и тишина. Так что попрошу всех выйти и оставить ее одну.

Слуги поспешили к выходу.

– Всех, – многозначительно повторил Понфилов, взглянув на Воронцова, оставшегося возле постели. – Уж кого она меньше всего сейчас хочет видеть, так это вас.

Дмитрий вздохнул и покинул комнату. Через несколько минут вышел и сам доктор.

– Ну? Доволен? – обратился он к Воронцову. – Я предупреждал, что твой роман с Оленькой ничем хорошим не кончится. Теперь у тебя будут большие неприятности, Дмитрий, уж поверь.

– Я могу с ней поговорить?

– Не сейчас, – отрезал Понфилов. – Она очень слаба, ей нужен отдых. Ступай к себе, Дмитрий. Все, что можно было, ты уже сделал.

Воронцов сидел на своей кровати, обхватив голову руками, и напряженно думал. Лунный свет падал на его лицо, словно состарившееся за последние несколько часов.

Это конец. Дмитрий знал это. Вся его авантюра с женитьбой рухнула из-за нелепого случая, произошедшего не в то время и не в том месте. Как только Васнецовой станет лучше, она незамедлительно вышвырнет его из дома. И куда он пойдет? Дмитрий даже не сможет добраться до России: или же умрет с голоду, или же его по дороге убьют бандиты. А если и обойдется, что тогда? Он все равно везде будет изгоем. У Васнецовой большие связи в обществе, она опозорит его на всю страну, на всю Европу… Один мимолетный поцелуй поломал всю его жизнь…

Дмитрий от бессилия ударил по тумбочке у кровати. Жалость к Оленьке, оказавшейся не в менее скверном положении, чем он; ненависть к мерзкому Лоренсу, который все рассказал графине; и страх перед будущим – все это смешалось у него в душе и отравляло ее. Взгляд Воронцова вдруг упал на флакон с прозрачной жидкостью, упавший с тумбочки на ковер: успокоительное, которое дала ему Оленька полгода назад от бессонницы.

Вот… по три капли перед сном. И не думайте принимать больше – в

могилу сведет.

В голове у Дмитрия сам по себе начал складываться план дальнейших действий. Это страшная затея… но у него нет выбора…

Воронцов вышел из своей комнаты и тихо пошел по темному коридору, к спальне Васнецовой. В доме все уже спали; лишь на первом этаже бродили несколько лакеев.

Откуда ни возьмись перед Воронцовым появился Лоренс.

– Куда это вы идете граф? – елейным голосом спросил он, подозрительно уставившись на Воронцова. Тот, недолго думая, схватил его одной рукой за горло и одним рывком прижал к стене. Хоть разница в возрасте между ними была всего год, Дмитрий в тот момент был полон ярости, готовой обрушиться на любого.

– Я убью тебя при первой подходящей возможности, – прорычал граф в лицо слуге. Тот вызывающе улыбался.

– Почему бы вам не сделать это прямо сейчас? – прошептал он, задыхаясь и дергая руками. – Куда вы идете? Вы идете к графине? Что у вас в руке? Я не пущу вас!

Дмитрий схватил со стола в коридоре канделябр без свечей и с размаху ударил им Лоренса по голове. Тот без чувств опустился на пол. Воронцов оставил его лежать в коридоре и пошел к графине.

Раздался стук в дверь. Васнецова приподняла голову с подушки.

– Войдите, – слабым голосом произнесла она.

В спальню вошел Воронцов со стаканом воды в руке.

– Ты… – промолвила графиня, вновь опускаясь на подушку. – Хочешь окончательно убить меня?

– Графиня! Как вы могли подумать подобное… – воскликнул Дмитрий, почувствовав, как похолодело у него все внутри. – Вот. Я принес успокоительное. Подумал, что вы не можете уснуть.

– Вот это славно, – прошептала Васнецова. Дмитрий помог ей приподняться и выпить содержимое стакана. – Только не думай, что это что-то изменит. Это твоя последняя ночь в моем доме. Завтра я хочу, чтобы ноги твоей здесь не было. О разводе я побеспокоюсь сама.

– У нас еще есть время все обдумать, – сказал Воронцов, внимательно смотря на Васнецову. – Графиня, каждый человек заслуживает прощения.

– Я никогда не прощу измену, – проговорила Васнецова, бледнея с каждой секундой.

– Все еще можно исправить. Забудем о случившемся, как о страшном сне, и начнем все сначала.

Дмитрий продолжал говорить, чтобы графиня не замечала перемен в своем самочувствии, но та уже в панике задыхалась.

– Дмитрий! Что… что со мной происходит?

– Все скоро закончится.

Васнецова посмотрела на Воронцова, и понимание блеснуло в ее глазах. Она пыталась сказать что-то, но уже не могла. Дмитрий не смог сдержать слез. Еще мгновение – и свет жизни в глазах Васнецовой погас; тело обмякло на постели, пальцы разжали стакан, и он разбился об пол.

Утро. Белые ватные облака заполоняли голубое небо, складываясь в разнообразные фигуры, понятные лишь людям с достаточно развитым воображением. Дмитрий открыл глаза и сощурился от яркого солнца, бьющего ему в лицо. Судя по всему, он уснул прямо в одежде. Воронцов медленно просыпался и возвращался к действительности. В доме что-то происходило. Внизу раздавался топот, крики и стоны. Вскоре шаги зазвучали за его дверью, становясь все громче и громче.

В комнату ворвался Понфилов.

– Дмитрий! Графиня…

Воронцов вскочил с кровати.

– Что с ней?

– Она… она умерла.

Воронцов некоторое время смотрел на бледное лицо доктора, и затем зарыдал. Слезы ручьями стекали по его щекам, неподдельные, чистые слезы. Он только сейчас осознал, что совершил убийство, самое настоящее намеренное убийство человека. Доктор в растерянности стоял в дверях.

– Как… как это случилось? – вымолвил Воронцов сквозь слезы.

– У нее остановилось сердце. Я в недоумении: она шла на поправку. С каждым годом я убеждаюсь, что сердце пожилого человека – непредсказуемая вещь.

Он подошел к тумбочке и налил Дмитрию воды из графина. Дмитрий одним залпом осушил стакан.

– Воронцов… Ты теперь владелец всего имущества Васнецовой. Поместье, сад, деньги – все это теперь твое. Я понимаю, что это не самый лучший момент, чтобы говорить об этом, но все же…

Он не заметил, как в глазах Дмитрия вспыхнуло торжество.

– И еще… там Лоренс… Кажется, он выжил из ума… Несет какой-то бред насчет того, что это ты убил Васнецову…

Словно пол провалился под ногами Дмитрия.

– Где он сейчас?

– Там же, где и все слуги этого дома – в гостиной. Они все ждут тебя, Дмитрий, ждут твоих указаний. Ты теперь их граф.

– Я говорю вам: это сделал Воронцов! – кричал Лоренс слугам, столпившимся вокруг него. – Это он убил хозяйку! Я видел его ночью возле ее спальни! Он ударил меня по голове!

Тут он увидел спускающегося по лестнице Воронцова.

– А! Вот и он! – крикнул Лоренс. – Признайся, признайся перед всеми!

Десятки глаз обратились к Воронцову. Даже Понфилов, стоявший рядом, молча покосился на него. Дмитрий не мог вымолвить ни слова в свою защиту – у него уже не было сил для очередной лжи. И он уже был готов к тому, чтобы провести оставшиеся дни в тюремной камере или на виселице.

– Это не мог быть он, – раздался голос в толпе слуг. Все расступились, чтобы пропустить Оленьку, которая вышла к Лоренсу с бледным, но решительным лицом. – Воронцов не убивал графиню, потому что… он провел эту ночь со мной.

По толпе прошелся шепот. Оленька твердо смотрела на Дмитрия, а он – на нее. Наконец, Дмитрий громко сказал:

– Все слышали Оленьку. Она подтверждает, что я всю ночь был с ней. Я не убивал свою жену. Как вам могло прийти такое в голову…

– Конечно, это все вздор, – опомнился наконец Понфилов – Как доктор, я заявляю, что причина смерти – остановка сердца. Если кто и причастен к смерти бедной графини, то это Господь.

– Лжецы! – завопил Лоренс с безумным лицом и бросился на Воронцова. Его оттащили в сторону несколько пар рук лакеев. Воронцов холодно посмотрел на него. Он чувствовал то, что никогда раньше не имел. Он чувствовал власть.

Дмитрий обвел взглядом присутствующих.

– Теперь я – ваш граф. С этой минуты вы подчиняетесь только мне. А этот безумец – он указал пальцем на Лоренса. – станет примером того, что будет с каждым, кто посмеет встать против меня. Во двор его!