Воронцов - Александр Ламантин

– Что-то пока все чересчур хорошо, – заметил я, слушая историю.

Мой рассказчик усмехнулся.

– Пожалуй, это один из немногих моментов в этой истории, когда у Воронцова все хорошо.

– Нет! Нет! Этого не может быть! Я не верю тебе!

– Пойми, так будет лучше для всех…

– Лучше? – со слезами крикнула Дуня, – Я ждала тебя целый год, а ты говоришь мне, что уезжаешь отсюда навсегда?

– Здесь мне нечего делать! Только в городе я могу построить свою жизнь, стать кем-то!

– Если бы любил меня, ты бы остался здесь!

У Воронцова кончилось терпение.

– Да! Да, ты права! Я больше не люблю тебя! У меня в столице есть невеста, и я буду счастлив с ней до конца своей жизни! Оставь меня в покое!

Дуня отходила от Дмитрия назад, качая головой, словно не веря происходящему. Ее била дрожь, слезы бесшумно катились по лицу. Воронцов стоял напротив нее с каменным лицом, сжимая кулаки. Девушка бросилась прочь от него.

Он долго смотрел ей вслед, чувствуя отвращение к самому себе. Дмитрий понимал, что жестоко обошелся со своей бывшей возлюбленной, но что поделать? Жизнь идет, и он не может постоянно любить одного человека. В конце концов, он уедет, и она забудет про него. Найдет себе достойного жениха, будет с ним жить в Махотке и получит то счастье, о котором мечтает сейчас. У Воронцова же другая дорога… Убедив себя в этом, Дмитрий пошел в деревню.

Смутный образ Александра… Стук капель дождя… тревожные крики с улицы… кто-то зовет его по имени…

Дмитрий открыл глаза. Его брат с бледным лицом стоял перед ним.

– Что такое? Я вздремнул…

– Дмитрий… ты должен кое-что увидеть…

Александр молча повел брата к мельнице, где уже столпилось большинство деревенских жителей. Дождь шел все сильнее, темные тучи заволакивали небо. Дмитрий, ничего не понимая, протиснулся сквозь толпу вслед за братом…

Он оцепенел…

На входе в мельницу на петле висела Дуня. Ее тело беспомощно болталось из стороны в сторону, рядом на земле лежал деревянный стул.

– Она повесилась… – тихо произнес ему на ухо Александр.

Дмитрий не обратил внимания на слова брата. Он как завороженный, смотрел на девушку, которая еще несколько часов назад стояла перед ним со слезами на глазах, и ужас переполнял его сердце. Мать Дуни лежала на земле и рыдала, Борман забрался на стул, чтобы снять тело с петли. Вдруг Дмитрий услышал свое имя. Кто-то произнес его, и, подхваченное стоявшими вокруг мельницы людьми, это имя зазвучало со всех сторон. Они знают… они знают, кто виноват в смерти Дуни… нужно бежать отсюда…

Когда Александр обернулся, Дмитрия уже не было.

Воронцов сидел на самом краю обрыва, свесив ноги в пустоту, и держал себя за голову. По его щекам катились слезы и падали в бушевавшую внизу реку. Дмитрий не мог смотреть на нее – ему казалось, что со дна на него глядит мертвенно-бледное лицо Дуни, которое он видел на мельнице. Юноша не мог владеть собой, он дрожал от холода и страха, руки дергались сами собой. На него опускалось пепельное небо с ужасающими тучами, дождь неистово молотил каплями по его спине. Где-то вдалеке раздался раскат грома.

Послышался топот: к обрыву бежали Стаханов и Александр.

– Ты! – в бешенстве заорал Стаханов. – Это ты виноват в ее смерти!

Воронцов-старший пытался удержать его, но тщетно: Стаханов вцепился в Дмитрия и потащил его по земле.

– Ты угробил Дуню, тварь!

– Уйди от меня! – крикнул Дмитрий, отбиваясь. Он поднялся на ноги, свирепо смотря на Стаханова, лицо которого также искажала ярость.

– Она жила тобой все это время! День и ночь она думала о тебе! Ты разбил ей сердце! Из-за тебя она убила себя!

Стаханов ударил Дмитрия по лицу. Тот отшатнулся, едва не упав с края берега.

– Ты заслуживаешь смерти!

– Нееет! – взревел Воронцов и в бешенстве схватил друга и перекинул через себя.

Душераздирающий крик.

Воронцов в ужасе смотрел, как Стаханов летит вниз с обрыва, протягивая к нему руку, и разбивается о скалы в реке. Еще мгновение – и его тело скрылось в воде, подхваченное течением.

Сверкнула молния. Александр, бледный, как полотно, смотрел на реку, будто надеясь, что Стаханов сейчас выплывет наружу, целый и невредимый. Дмитрий тоже не мог отвести взгляда от Махотки.

Сзади послышался хруст веток. Братья обернулись – вдалеке стоял деревенский мальчишка, который, судя по его лицу, все видел. Мгновение – и он побежал к деревне.

Дмитрий мчался сквозь густой лес, будто не замечая онемевших ног и пульсирующей боли в висках. Дождь хлестал по его голове, одежда была мокрая и тяжелым грузом свисала на нем. Молния освещала приближающиеся дома Махотки. Вслед ему несся крик Александра – скорее всего, старший брат бежал за ним.

Уже издалека было видно, что в деревне переполох – похоже, до жителей уже дошла весть о кончине Стаханова. Люди с лампадами выходили из домов и собирались на площади. Дмитрий, крадучись, двигался к своему дому сквозь кустарники.

– Это невозможно!

– Проклятый бес! Двоих за вечер погубил!

– Его самого убить надо!

Раздался страшный вопль: из своего дома вышел отец Стаханова с ружьем. С перекошенным лицом он побежал к дому Воронцовых и ударил кулаком в дверь. Дмитрий со страхом наблюдал из-за кустов.

– Где он? – заорал Стаханов-старший, когда отец Дмитрия вышел к нему.

– Семен, прошу тебя, давай обойдемся без…

Стаханов-старший выстрелил в небо. Стоявшие поблизости люди испуганно попятились назад.

– Где он?

– Его здесь нет!

– Врешь! Ты врешь!

Воронцов зажал себе рот, чтобы не вскрикнуть: Стаханов-старший ударил его отца прикладом ружья по голове. Перешагнув через тело, он зашел в дом.

«Я больше не могу здесь оставаться» – подумал Воронцов. К его дому приближалось все больше и больше народу. Дмитрий кинул взгляд на конюшню поблизости – только лошадь сейчас могла спасти его. Он рванулся туда, не обращая внимания на крики людей, которые увидели его. Пинком распахнув дверь конюшни, он отвязал свою лошадь и вскарабкался на нее.

В дверях вдруг возник отец Стаханова.

– Вот ты где… – прорычал он и поднял ружье.

Внезапно откуда ни возьмись, появился Александр и набросился на Стаханова-старшего. Он выбил ружье из его рук, и оба покатились по земле. Дмитрий не мог упустить эту возможность.

– Вперед! – крикнул он, хлестнув лошадь. Та встала на дыбы и, перепрыгнув бившихся на земле Александра и Стаханова, побежала из конюшни и помчалась в сторону леса. Воронцов держался за нее мертвой хваткой. Оставив позади крики людей и раскаты грома, он скрылся в тени деревьев.

Часть I

Возвращение графа

1843 г.

В одном из самых роскошных домов Петербурга сегодня праздновалось знаменательное событие – свадьба хозяина дома, крупного статского советника Сергея Бормана. Все светское общество столицы съезжалось сюда, чтобы присутствовать на этом празднике. Казалось, дом Бормана горел огнями ярче всех остальных зданий; ну а шум оттуда не давал покоя половине города, тем самым привлекая любопытных заглянуть сюда.

Внутри дома было еще красивее, чем снаружи: стены были украшены золотой резьбой, с потолка свисали роскошные хрустальные люстры, а паркет был так начищен лаком, что легкие на подъем девицы то и дело падали, позволяя своим кавалерам проявлять манеры и подхватывать их на лету. Церемония уже прошла, и Борман, сияющий от счастья, общался со своими знакомыми, приветствовал гостей и просто улыбался всем, кто попадался ему на пути. Свою жену он нежно держал за руку, словно боясь, что она может потеряться в толпе гостей или кто-то способен украсть ее. Бормана можно было понять. Его супруга, Елизавета, была черноволосой красавицей с изумительно красивыми большими глазами, которые обладали невероятной притягательной силой. Окружающие люди словно застывали, когда она проходила рядом. Вместе с тем нельзя было сказать, что Елизавета имела высокомерный вид. Напротив, она была необычайно красива в своей простоте и искренности. Борман был безумно счастлив и то и дело бросал взгляд на свою жену. Вскоре он раскланялся со своим другом гусаром и, выпустив наконец-то руку Елизаветы, поднялся по лестнице и встал на втором этаже, чтобы всем присутствующим было его видно.

– Друзья мои!

Зал смолк. Все взгляды были обращены к хозяину дома.

– Дамы и господа! Невозможно передать, как я рад, что вы все почтили меня своим присутствием! Я благодарен каждому из вас за то, что вы откликнулись на мое приглашение!

Борман замолк на время, беспокойно скользя взглядом по гостям, словно стараясь найти кого-то. – Сегодня – самый счастливый день моей жизни! И я хочу, чтобы вы были счастливы не меньше меня, друзья мои!

К дому подъехала еще одна карета с черной тройкой лошадей. Два лакея, уже не ожидавшие приезда гостей, переглянулись и поспешили открывать незнакомцу дверь.