Клинок Гармонии (СИ) - Илья Кишин

ты прав, но они тогда почему-то в ужасе на меня смотрели, будто я во сне в девочку превратился. В руках у отца была пустая банка, которую он крепко держал обеими трясущимися руками, по его лбу нервно стекал пот. Я тогда не понимал, почему они так на меня смотрят, но теперь понимаю. Мои глаза ведь показались из-под век невредимыми, верно?

— Да, — подтвердил Хандзо, разоблачив подробности моей жизни, о которых я даже и не подозревал. — Твои глаза пролежали всю ночь в банке — этого достаточно, чтобы отделенная часть тела растворилась в воздухе, а вместе с тем и успела восстановиться.

— Поверить не могу, — отказывался я воспринимать сказанное.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, — произнес он. — У меня нет повода тебе врать, я хочу, чтобы ты узнал всю правду о своей жизни, которую знаю я.

— Что они сказали, когда отдавали заявление на изоляцию? — мне нужна вся правда.

— Если хочешь знать о том, что было написано черным по белому, то вот тебе единственная строчка с требованиями к условиям изоляции: «Делайте с ним, что хотите, если придется — убейте. Ашидо нам больше не сын».

По моим глазам катились слезы, я не мог сдерживаться, услышав эти слова из уст Хандзо. Этот мир прогнил, светлые души уже давно не скитаются по выжженной земле, те, кто подарил мне жизнь, отдали ее в руки бесчеловечных грешников, совершив при этом куда больший грех, чем Колден и его подчиненные. Неужели я заслужил всего этого? Почему они так со мной поступили, погубив жизнь еще не познавшего ее вкуса ребенка? В голове не укладывается, что люди на такое способны, откуда столько злобы, жадности, страха? Порой мне кажется, что я единственная светлая душа в этом мире, которая думает обо всех других людях, как о ближних своих. К чему вообще человечество придумало заповеди Господни, если никто их не соблюдает, иной раз поддаваясь греху?

— Поплачь, друг, я тебя, как никто другой, понимаю, — прошептал Хандзо, обняв меня.

Порой поражаюсь, осознавая то, на какие поступки я способен в пылу позабытых чувств, даже кровного врага подпустил к себе так близко.

— Благодаря тебе, Ашидо, я обрел в жизни цель. Доктор накачивал тебя разными ядами, с которыми ты всегда благополучно справлялся, а вместе с тем росла и твоя сила, пока в один момент не достигла моего уровня. Тогда я задумался: «А зачем же я убивал невинных людей все это время? Разве я не мог поступить по-другому?». Эти мысли мучали меня на протяжении долгого времени, ночами я не спал, корил себя за свой выбор, но отступать было уже поздно — мои руки по локоть в крови, а сам я — чудовище. Я думал, что познал истину, решив, что сила — это путь к вершине, но встретив тебя, я понял, что миром правит благодетель. Человек, способный повести за собой остальных и поставить грешных на путь истинный — вот он тот, кто достоин звания человека. Ты человечнее любого человека, которого я когда-либо встречал. Поначалу я думал, что ты — лишь одна из ступеней в моей никчемной собачьей жизни, которую я преодолею, как и все остальные, но потом осознал — это я лишь одна из многих ступеней в твоей жизни, потому окончательно решил для себя, что посвящу весь остаток своей жизни тебе. Я убил твоего друга и род Ишимару с одной лишь целью — чтобы ты меня ненавидел, чтобы ты рос, изо дня в день желая мне смерти, а потом пришел по мою голову.

— Ты хотел, чтобы я стал сильным и убил тебя? — спросил я, заливаясь слезами.

— Прости, Ашидо, другого выхода не было. Мою душу загубили еще в раннем детстве, с тех пор я не достоин называться человеком, потому и вершу свой план самым бесчеловечным образом. В конечном итоге я получил, что хотел — достойного оппонента, который разжег в моей душе уже давно потухший огонь. Ты стал сильным и теперь можешь забрать мою жизнь, но не жди, что я буду поддаваться. Я хочу сразиться с тобой в честном бою, хочу, чтобы ты доказал мне, что я в тебе не ошибся. Если ты заберешь мою жизнь — станешь еще сильнее и Гармонии явится ее спаситель, но, если ты проиграешь — я вспорю себе живот собственной катаной, наконец прервав цикл бессмысленных смертей от своей руки. Тогда мы оба умрем, лежа рядом друг с другом в этой бесконечной и безжизненной пустоте, а весь внешний мир окажется обречен.

— Зачем ты все это мне говоришь, Ханздо? — всхлипывал я. — Ты ведь теперь не кажешься мне таким бесчеловечным, каким я тебя считал.

— У каждого человека есть свои внутренние демоны, но и у каждого демона есть свой внутренний человек.

От этих слов я разрыдался еще сильнее, словно ребенок, у которого отобрали игрушку. Я вцепился своими руками в Хандзо, зажав его в чувственных и искренних объятиях. Этот человек убил бесчисленное число людей, не обойдя стороной Леонхадта, Кагеяму, Оливию и других горничных, но эти люди были лишь вынужденной жертвой, заставившей меня стать сильнее и принять собственную судьбу. Он пожертвовал человечностью в обмен на шанс принести в этот мир спасение моими руками. Я все еще не могу простить его за все содеянное, но больше нет той ненависти, которая питала меня все это время. Мне как будто стало… легче, будто я сбросил с плеч и чувство вины, и чувство собственной слабости, и чувство страха перед всем миром. Теперь я точно знаю, что у меня впереди еще много работы, много дел, с которыми мне нужно справиться, чтобы очистить этот Богом забытый город от всех человеческих грехов. Ханздо, я заберу твою жизнь своими собственными руками, омоюсь в твоей крови, чтобы продолжить свой путь.

— Приступим, Хандзо, — уверено заявил я, еще не дав слезам высохнуть.

— Это я и хотел услышать, вперед, Ашидо.

Мы выпустили друг друга из объятий, после чего разошлись на некоторое расстояние друг от друга. Оголив свои мечи, несущие имена «Нами», отражающее уверенность, и «Сейши», знаменующее заповеди о жизни и смерти, мы были готовы к дуэли, в которой падет либо Хандзо, либо мы оба.

— Мне не будет позорно умереть от твоей руки, Ашидо, — произнес он.

— Для меня будет честью забрать твою жизнь, Хандзо, я навсегда запомню тебя и твой меч — начнем же!

— Да! — прокричал Хандзо.

Мы бросились навстречу друг другу, два уверенных выпада прервались вместе с отзвуком скрестившихся мечей.