Люди и учреждения Петровской эпохи. Сборник статей, приуроченный к 350-летнему юбилею со дня рождения Петра I - Дмитрий Олегович Серов

ПОНУДИТЕЛИ

Из истории чрезвычайного контроля в России первой четверти XVIII в.[889]

В истории отечественного государственного контроля Петровская эпоха заняла особое место. Во-первых, в первой четверти XVIII в. произошло отделение контроля от надзора, появились специализированные надзорные учреждения — фискальская служба и прокуратура. Во-вторых, дальнейшее развитие получил отраслевой надведомственный контроль (что отлилось в создание Ближней канцелярии, а затем Ревизион-коллегии). И наконец, в-третьих, в годы реформ Петра I состоялись примечательные административные эксперименты в сфере контроля, наиболее заметным из которых явилось образование института понудителей.

Понудителям не особенно повезло в историографии. Первые сведения о них в 1902 г. ввел в научный оборот М. М. Богословский, который установил место института понудителей в ряду иных форм государственного контроля, а также привел — на основе привлечения архивного материала — интереснейшие примеры их практической деятельности. Позднее вопрос о понудителях бегло затронули Е. В. Анисимов и Ю. Н. Смирнов[890]. Специального же внимания исследователей институт понудителей так и не удостоился. Между тем в функционировании национального государственного механизма конца 1710‐х — начала 1720‐х гг. понудители сыграли бесспорно значимую, хотя и неоднозначную роль.

Формирование института понудителей было связано с грандиозной реорганизацией системы отечественного государственного управления, форсированно развернувшейся в 1717–1720 гг., когда одновременно стали осуществляться коллежская, судебная и II губернская реформы. Проведение в жизнь столь масштабной реорганизации не могло не вызвать резкого снижения эффективности работы госаппарата. В обстановке непрерывных — и далеко не идеально взаимосогласованных — структурных преобразований тогдашние секретари и подьячие неизбежно теряли, аллегорически выражаясь, административную ориентацию, выпадали из пространства устоявшихся обязанностей, служебных традиций, формальных и реальных соподчиненностей.

Стремясь хоть как-то интенсифицировать работу оцепеневшего от обилия перемен чиновничества, Петр I и вымыслил понудителей. Поставленная перед этими должностными лицами задача была незамысловата: контролировать деятельность различных местных учреждений и заставлять («понуждать») их персонал скорейшим образом выполнять те или иные правительственные распоряжения. Для решения такой задачи понудители заполучили широкие полномочия, вплоть до права взятия под стражу и содержания на цепи на рабочем месте нерадивых служащих.

Комплектовались понудители из строевых военнослужащих гвардии (причем преимущественно из рядового и сержантского состава). Череда массовых рассылок понудителей пришлась главным образом на 1719–1721 гг. Эти рассылки организовывались либо в связи с истребованием от региональных властей какой-то важной и притом значительной по объему информации (о численности мужского населения, о финансовой деятельности за истекшее десятилетие), либо в связи со взысканием с территорий каких-то целевых сборов (например, на строительство Ладожского канала[891]). Отправлял понудителей или непосредственно Сенат, или же (с его санкции) отвечавшие за государственные финансы Камер-коллегия и Штатс-контор-коллегия. Исходя из современной классификации, осуществлявшийся понудителями контроль по признаку направленности являлся внутриведомственным, а по признаку стадиальности — текущим.

Показательно, что какого-то базисного нормативного акта, в котором регламентировалась бы деятельность понудителей, издано так и не было. Каждый из понудителей руководствовался индивидуальной, оформлявшейся персонально на него инструкцией (хотя и несомненно типовой для понудителей соответствующего «призыва»). Кроме того, в местные органы власти направлялись особые указы с информацией о полномочиях понудителей[892].

Единого, иерархически организованного учреждения понудители не образовали, продолжая числиться в штатах своих воинских частей (и оставаясь тем самым под юрисдикцией Военной коллегии). Направившие же понудителей органы управления осуществляли по отношению к ним лишь оперативное руководство в рамках возложенных поручений.

Если сравнивать институт понудителей с современными ему органами контроля и надзора, то ближе всего этот институт окажется, как ни парадоксально, к прокуратуре. Сходство понудителей с появившимися чуть позднее прокурорами заключалось, во-первых, в стационарном прикреплении к подконтрольным учреждениям, а во-вторых, в непрерывности контроля за их деятельностью. Таким образом, нельзя не признать, что институт понудителей (наряду с фискалами и генеральным ревизором) явился одним из непосредственных предшественников отечественной прокуратуры.

Несмотря на кратковременность существования, понудители успели изрядно накуролесить. В полной мере использовав свои беспрецедентно обширные дисциплинарные полномочия, командированные гвардейцы вызвали настоящее потрясение в среде региональной бюрократии. Скажем, как с негодованием извещал Сенат сибирский вице-губернатор А. К. Петров-Солово, 7 июля 1720 г. понудитель гвардии рядовой Сидор Островский

приходил ко мне в Тоболскую губернскую канцелярию после полудня часу в пятом, напившися пьян, и закричал сторожам, чтоб ему дали железа и цепь, и хотел меня… сковать и цепь [на меня] положить. И я ево за такое невежество и дерзость приказал выслать ис канцелярии…[893]

Более последовательным оказался направленный Камер-коллегией в том же 1720 г. в Азовскую губернию гвардии подпоручик И. Селиванов, посадивший-таки на цепь тамошнего вице-губернатора Степана Колычева[894].

Да что дальние Тобольск и Воронеж, не лучше ситуация складывалась и в Москве. Находившийся в октябре все того же 1720 г. проездом в бывшей столице президент Юстиц-коллегии А. А. Матвеев так описал деятельность понудителя местной губернской канцелярии Поликарпа Пустошкина:

…Отсюды доношу, что присланной из Камор-коллегии ундер-офицер с указы, имянем Пустошкин, жестокую передрягу учинил и все канцелярии опустошил и всех здешних правителей… не толко ноги, но и шею смирил чепми… Я, тех узников по должности христианской посещая, воистину с плачем видел в губернской канцелярии здешной, что множество чепей и желез и честных особ, седящих в них, и токи слез, превосходящеи галерных (каторжных. — Д. С.) прямых дворов…[895]

В целом трудно не согласиться с М. М. Богословским, образно заметившим, что «если прокуроры и фискалы играли роль ушей и очей государя, то гвардейские офицеры и солдаты передавали в правящию действие его тяжелой руки»[896].

Эффективность работы понудителей оценить весьма затруднительно. С уверенностью можно констатировать другое: институт понудителей глубоко противоречил самой стратегии государственных преобразований Петра I, взламывал столь тщательно выстраивавшийся царем-реформатором порядок соподчинения различных органов власти, их бюрократического взаимодействия между собой. Даже с точки зрения элементарной субординации картина получалась абсурдная.

Низшие чины (пусть и гвардии) брали под жесткий контроль в том числе и первых лиц местных учреждений, большинство из которых состояло в штаб-офицерских чинах. Острая реакция того же Александра Петрова-Солово на действия понудителя С. Островского была совершенно естественна: рядовой Семеновского полка попытался заковать в