Повтор - Яна Каляева

— сверходаренный. Несколько лет мы с ней почти не вылезали из закрытого института. Саня злился, но согласился, что интересы науки важнее всего — ведь будущее человечества зависит от того, что нам удастся понять об Одарении и его последствиях. По крайней мере муж настоял, что раз уж я все равно провожу в этом учреждении столько времени, то пусть меня примут в аспирантуру и зачислят в штат научным сотрудником. Через три года я защитила кандидатскую диссертацию по нейрофизиологии сверходаренных, а потом на ее основе написала докторскую. А что до Яры, то она оказалась совершенно обычным ребенком Повтора — то есть таким же, как все дети теперь.

Иду в сад, к площадке — проведать близнецов. Прячусь за деревом, чтобы они меня не заметили — у них сейчас занятие с няней. Как же я не хотела брать им няню… Петька с Пашкой родились, когда работа над диссертацией была на середине. Я готова была бросить ее совсем, лишь бы проводить с малышами каждый день, каждую минуту. Чтобы меня убедить, Саня всеми правдами и неправдами выписал нам няню-неопедагога. Неопедагогов еще совсем мало, и обычно они не работают у частных лиц. Но когда дело касается семьи, Саня не стесняется давить на все рычаги.

Неопедагогика — наука о развитии детей Повтора, о создании условий, когда их потенциал раскрывается максимально. Ее основатель — сверходаренный методист из Сибири, даже в официальных документах его называют товарищ Антонов — он на этом настаивает. Сперва исследования велись секретно, но потом… К сожалению, первым, чем усилки себя проявили, был всплеск насилия и преступности. До сих пор некоторые города не восстановлены до конца, и даже сейчас нигде, по большому счету, нельзя чувствовать себя в безопасности. Поэтому срочно понадобилось продемонстрировать, что многие из усилков применяют свои способности на благо человечества. Потому что сверходаренные — люди, и сами выбирают, чему себя посвятить. Так же, как и мы все.

Трехлетние близнецы возятся с головоломкой — она выглядит простой и яркой, но однажды, когда никто не видел, я сама попробовала собрать ее — и у меня не получилось. Няня вытирает Петьке носик и подкладывает детали, из которых он возводит сложную конструкцию в собственный рост. А Пашка быстро теряет интерес к строительству и отползает в сторону. Усевшись на край беседки, он самозабвенно дербанит одуванчики и скоро весь оказывается усыпан белыми пушинками. Может, хоть кто-то в семье пошел в меня и станет биологом?

Возвращаюсь в дом. На кухне Саня пьет воду — прямо из пятилитровой канистры, щедро обливая футболку, хотя прямо у него под носом на полочке стоят стаканы. От него пахнет древесными опилками и крепким потом. Увидев меня, он ставит канистру на стол и улыбается:

— Что дети делают?

— Развиваются…

— Ясно-понятно. А ты как? Нервничаешь перед защитой?

— Да с чего бы нервничать? Это ж так называется только — защита, а по сути скорее презентация. Перед коллегами выступить, потусоваться… пресса будет еще. Ну и банкет, это вообще святое. А по существу давно все прочитано и одобрено. Будет скучное ученое собрание, без внезапных поворотов сюжета.

Улыбаюсь, но отвожу глаза. Нет, завтра-то все действительно пройдет гладко… но сколько всего обо мне говорят из-за этой диссертации! Человечество, может, и меняется, но злые языки по-прежнему страшнее пистолета. Самое невинное — «Кто защищается? Егорова? А, жена того самого Егорова? Конечно, какие тут могут быть вопросы?» Я отшучиваюсь — мол, на самом деле завкафедрой просто страдал от мигреней… Не доказывать же всем и каждому, что диссертация, ради которой я годами отрывала драгоценное время от семьи — труд моей жизни. Я искала ответ на вопрос — как усиление Дара меняет человеческий мозг. Иными словами — с точки зрения нейрофизиологии остаются ли сверходаренные людьми? Доступ к клиническим испытаниям я получала на общих основаниях, и единственным моим преимуществом перед другими учеными оказалось то, что один из контрольных образцов жил со мной в одном доме. Конечно, когда не подрывался в очередной раз спасать мир.

И результат, к которому привели мои исследования, испугал меня так, что я никогда не вышла бы с ним на диссертационный совет — если бы десятки ученых во всем мире не начали приходить к похожим выводам.

— Скажешь тоже — скучно! — фыркает Саня. — Это же настоящая сенсация! Ты докажешь, что источник Одарения — человеческий мозг.

— Саня, прекрати! Все, конечно, не так примитивно… и не так захватывающе. В моей работе… как бы сказать простыми словами… ну, в общем, исследованы некоторые функции мозга, которые активируются у сверходаренных, а раньше существовали, грубо говоря, в спящем режиме. Более того, у обычных одаренных они тоже есть, но выражены так слабо, что их не удавалось распознать. Возможно, Дары — не магия и волшебство, а то, что было в нас изначально.

— Но это значит, что никакого внешнего воздействия не было? В нас просто активировалось то, что уже было?

Пожимаю плечами:

— Это ничего такого не значит, Сань… Тут еще годы и годы исследований нужны. И они могут так ни к чему и не привести. Была в прошлом веке такая теория двухкамерного сознания. По ней получается, что в доисторические времена человек не имел сознания в нашем понимании, а его разум состоял из двух частей. Одна принимала решения, другая им следовала, причем между собой они общались вербально, то есть словами. Такая как бы… шизофрения как норма жизни. Когда требовалось принять решение, в голове человека звучал голос, который указывал ему, что делать. Сейчас разум — это часть нас, а тогда он воспринимался как что-то внешнее по отношению к личности. Ну, вот по этой теории.

— Но она подтвердилась?

— Нет. Хотя опровергнуть ее тоже никто не смог. Так она и осталась гипотезой. Поэтому не надо раскатывать губу. Может, и мы ничего не докажем в обозримом будущем. Хотя сейчас старшие дети Повтора заканчивают аспирантуру и скоро ломанутся в большую науку… Наверно, нас ждут фантастические прорывы. Чудо, что я вообще успеваю защититься — скоро люди старого образца перестанут выдерживать конкуренцию. Но то, что происходит сейчас… представь, собираются австралопитеки на симпозиум и пытаются осмыслить природу разума.

Саня притягивает меня к себе:

— Австралопитеки… а знаешь, ты очень даже симпатичный австралопитек.

Прикрываю глаза, прижимаюсь всем телом, глубоко вдыхаю запах пота. Глажу Санину спину, привычно нащупывая под футболкой шрам от выстрела между лопаток. Он так и