Повтор - Яна Каляева

Саня. Теперь о том, почему я пытался тебя убить. Трижды, если быть точным. Потому что я уважаю тебя, а значит — опасаюсь. Я не знал, чего от тебя ожидать. Видел в тебе реальную угрозу своим планам. Особенно после того, как началась работа усилков-преобразователей. Это был нервный период. Проект шел тяжело. Те трое, которых ты ликвидировал — эти еще были относительно вменяемыми. То, что они делали, имело смысл и могло некоторое время оставаться незамеченными. А другие кандидаты сильно меня подвели. Хорошо, что я проверял их сверхдары на контрольных группах, прежде чем выпустить в поле. Например, была девица, которая пылко рассказывала, что мир спасет любовь — а в реальности превращала людей в похотливых бабуинов, одержимых жаждой соития; другая любовь в ее сознание не вмещалась. Почтенный старец так мудро рассуждал о торжестве справедливости — а на деле его справедливость свелась к тому, что все ползали перед ним на коленях и… ладно, не к столу будь сказано.

— И где теперь эти… кандидаты, которые тебя подвели?

Ветер жестко усмехается краешком рта:

— Там, где они никого уже не подведут. И не надо строить из себя оскорбленную невинность, Саня. Лес рубят — щепки летят. Ты предпочел бы, чтобы эти граждане смогли накрыть однажды своими нездоровыми фантазиями целые области? В общем, план трещал по швам — и тут ты начал активно ему противодействовать. Я… мне трудно признавать это, Саня, но я запаниковал. Ты понимаешь, что стояло на кону? Ты бы сам на моем месте как поступил, если бы выбирал между жизнью одного человека и возможностью Повтора — такого, какой мы получили?

Пожимаю плечами. Пожалуй, если бы выбор стоял между свободой развития для всех детей планеты и жизнью отдельного человека, пусть даже моей… Моей — ладно, но Оли с Федей — нет, ни ради какой высокой цели.

Фу, неужели я ведусь на манипуляции? Я никогда не оказался бы перед этим выбором, потому что не пошел бы на такой риск, не играл бы с судьбами человечества.

— Ты, наверно, считаешь меня безответственным, Саня, — Ветер чуть склоняет голову на бок. — Нет, у меня нет Дара читать мысли, просто это естественная реакция… а потом, не обижайся, но она отражается у тебя на лице. Но подумай вот о чем. Технология усиления Дара теперь известна… не многим, конечно, но некоторым силам.

— Ты что, поделился ей?

Ветер разводит руками:

— Сань, только в книжках для неудачников эксклюзивное владение чем-то настолько значимым дает абсолютное преимущество. В реальности меня бы стерли с лица земли — ядерным оружием, например, и даже перспектива развязывания гражданской войны на Дальнем Востоке никого не остановила бы. Эти сигма-мэны, открывающие с ноги любые двери и заставляющие всех с собой считаться — утешительная выдумка для тех, кого даже собственные жена и собака в грош не ставят. В реальности, чтобы что-то значить, нужно быть частью системы сдержек и противовесов. Так что скоро свои усилки будут у многих. Даже если их хозяева будут преследовать свои мелкие шкурные интересы — все равно это будет влиять на общую ситуацию. То есть на ход эксперимента. Понимаешь, к чему я клоню?

Значит, своих усилков будет теперь клепать не только Алия. Мир изменится, и очень сильно. Впрочем, это нормальное состояние мира — изменения.

— Озвучь.

— Я не стал бы уговаривать тебя работать на меня. Но прошу — я прошу, Саня! — рассмотреть возможность работы со мной. У меня колоссальные ресурсы, и у всех нас скоро будет множество проблем, справиться с которыми сможет только свободный от Дара.

Вот оно! Ветер повелся, он даже не проверил меня — ему в голову не пришло, что от уникального преимущества можно добровольно отказаться.

Держу покерфейс. Ветер продолжает разглагольствовать:

— Причем мне нужен именно такой человек, как ты: сильный, независимо мыслящий, ответственный, решительный. Безвольное ничтожество даже свобода от Дара не сделает тем, кто способен влиять на мир. Понимаю, у тебя нет причин мне доверять или испытывать ко мне симпатию, с учетом всей предыстории. Но просто подумай о проблемах, с которыми скоро столкнемся мы все. Справиться с ними можно будет только совместными усилиями.

— Так ты что, предлагаешь мне мир спасать? С тобой в паре?

— Влиять на будущее. Вероятно, в мировых масштабах. Саня, прошу тебя, не решай ничего сейчас, — Ветер лыбится, снова переключаясь на режим своего в доску парня. — Вообще не хотел грузить тебя вот так, с порога… Но, понимаю, тебе надо было разобраться, что к чему. Теперь решение за тобой. Однако спешить некуда. Предлагаю вот что: мы еще посидим, если хочешь, а потом ты отдохнешь как следует. С утреца на рыбалку можно, или ты по охоте больше? У нас тут на любой вкус…

Кладу себе на тарелку рыбу и какие-то овощи. Есть не хочется, но надо немного потянуть время… Ждать до завтра нельзя — любой одаренный может случайно выяснить, что никакой я не свободный от Дара.

Ветер снова играет роль радушного хозяина: рассказывает про местные рыбацкие и охотничьи угодья, красоты природы и возможности своей базы. Я вяло жую рыбу и пытаюсь быстро и четко думать.

Часть того, что наговорил Ветер, наверняка ложь, а часть — правда. Но мне сейчас нужно понять не как он пытается обмануть меня, а в чем он обманывает самого себя.

Психопаты не испытывают эмоций, но способны найти себе цель и идти к ней. Взаимодействие с тем, кто стоит за Одарением — достойная цель, вряд ли тут что-то поставит Ветра в тупик. Он сказал, что запаниковал, когда я вмешался в ход его эксперимента. Это, скорее всего, ложь, не было никакой паники, просто холодный расчет, как обычно. Но если я спрошу об этом с применением Дара, Ветер просто скажет, что пытался меня обмануть, чтобы повысить мою значимость, польстить мне и так склонить к сотрудничеству.

Должна же у этой твари быть ахиллесова пята! Но если ее… вообще нет? Тогда зачем я здесь? Вряд ли теперь получится просто попрощаться и уехать восвояси.

— На площадке круглосуточно дежурят два вертолета с экипажем, — продолжает рассказывать Ветер. — Можешь в любое время обращаться к диспетчеру. Домчат куда угодно. Да, Саня, чтобы ты всякого себе не навыдумывал — «куда угодно» включает аэропорт, и там тебя тоже никто не станет задерживать. Три рейса в сутки в Москву, два — в Санкт-Петербург. Хотя