Море серебрянного света - Тед Уильямс

Каллиопа уже решила нацедить себе стакан чего-нибудь такого, что уничтожает действие кофе  –  хотя сейчас она чувствовал себя настолько усталой, что какой-нибудь морфин просто уложит ее на пол  –  когда дверь ванны отворилась. Элизабет, муза-официантка, стояла, опираясь о дверной проем, и только желтое полотенце прикрывало ее татуированное нагое тело. В руке она держала еще одно полотенце, которым махнула Каллиопе.  –  Я возьму это для волос. Хорошо?

Детектив сержант Скоурос только кивнула. Прикрытое полотенцем видение опять исчезло в наполненной паром ванне. Мой бог, девчонка просто великолепна. Может быть и не топ-модель, но сильная и вся наполненная юностью и жизнью.

Неужели я тоже когда-то так выглядела? Неужели и я так сверкала, и только потому, что мне было столько лет? Или, наоборот, потому что мне не было столько лет?

Хватит, Каллиопа. Ты еще не так чертовски стара, просто ты чертовски много работаешь. И чертовски много ешь всякой дряни. Ищи жизнь, как всегда говорит Стэн. Ходи на аэробику. У тебя хорошие кости.

Когда Каллиопа была моложе и чувствовала себя совершенно некрасивой, мама всегда говорила, что у нее хорошие кости  –  весьма сомнительная ценность. Но тут у нее все вылетело из головы  –  Элизабет опять появилась из ванны, на этот раз с полотенцем вокруг головы, одетая в черный вышитый топик и пару черных гетр, исчерченных белыми сверкающими полосками.

 –  Они такие...  –  она махнула шелковыми трусиками.  –  Я хочу сказать, это жопорезы, но они намного удобнее этого дерьма из латекса.

 –  Жопорезы...?  –  спросила Каллиопа, понимая, что одним этим вопросом подтверждает свой не самый молодой возраст.

Элизабет усмехнулась.  –  Ну, с острыми краями, врезаются. Старомодные. Так говорит моя подруга.  –  Он в последний раз пригладила волосы и торжественно повесила свое полотенце на ручку двери. По-видимому, подумала Каллиопа, для тех, кому едва за двадцать, это означает "навести порядок".

 –  Как здорово, что ты разрешила мне помыться в твоем душе. До дома так далеко, а движение...  –  Она наклонилась над своей сумкой, потом выпрямилась.  –  О, и спасибо тебе за питье, тоже.

 –  На здоровье. Я только рада.  –  Каллиопа попыталась найти слова, выражавшие надежду на будущие более тесные отношения, но в голову лезли один глупости. Мне нравится твое общество и все время мне снятся о тебе странные фантастические сны? Я бы хотела стать мужчиной и иметь от тебя детей? Я выпиваю три галлона кофе в день только потому, чтобы видеть, как ты разносишь салаты по столикам, и совершенно замечательно видеть тебя голой в моей квартире, даже в комнате рядом?

 –  Мне действительно надо ехать на эту вечеринку. У моей подруги новоселье и народ приедет сказать ей, как хорошо иметь свой дом  –  потрясающее место, со стенами, как замок. И ты можешь устраивать фейерверк, хоть каждую ночь. Они не настоящие, голограммы или что-то в этом духе, но моя подруга говорит, что они замечательные.  –  Она откинула с глаз мокрые волосы и посмотрела на Каллиопу.  –  Эй, может быть и тебе там понравится. Хочешь поехать со мной?

Что-то сжало ей сердце, совсем чуть-чуть.  –  Я бы хотела.  –  И еще раз что-то сжало  –  совесть?  –  Но я не могу. Не сегодня вечером. У меня важная встреча.  –  Закрыла ли я дверь, нервно подумала она.  –  Мой партнер. По работе. О работе.

Элизабет какое-то время просто смотрела на нее, потом опять принялась копаться в сумке. Внезапно она посмотрела вверх, с улыбкой, оживленной и немного стыдливой.  –  Эй, неужели ты меня любишь?

Каллиопа осторожно откинулась на спинку стула, только для того, чтобы перестать нервно барабанить пальцами по столешнице.  –  Да, Элизабет. Я тебя люблю. Конечно люблю.

 –  Нет, я имею в виду ты любишь меня?  –  Улыбка все еще немного робкая, но и с вызовом. Каллиопа еще не разобралась, то ли она дразнится, то ли насмехается над ней.  –  Ты... ты интересуешься мной?

Больше пудрить мозги не получится, как бы не было соблазнительно. Она работала в полиции уже полтора десятка лет, допрашивала насильников, убийц и психопатов, но сейчас ее язык как будто примерз к глотке. Прошло, как ей показалось, полчаса, хотя, возможно, три секунды, и она прочистила горло.

 –  Да.  –  Это все, что она сумела сказать.

 –  Хммм.  –  Элизабет кивнула и закинула сумку на плечо. Она все еще улыбалась, загадочной улыбкой.  –  Я должна как следует все обдумать.  –  Подойдя к двери, она внезапно повернулась, на этот раз ее улыбка была намного шире.  –  Ну, полетела  –  увидимся позже!

Долгую минуту после того, как дверь хлопнула, Каллиопа сидела на своем стуле, не двигаясь, как будто, раздавленная, как если бы ее переехала машина. Сердце стучало как сумасшедшее, хотя на самом деле ничего не изменилось.

И что же, черт побери, я должна делать сейчас?

 –  Технически,  –  сказал Стэн Чан после короткого молчания,  –  это должен был быть разговор, где ты спрашиваешь меня "как тебе эта великая встреча, Стэн?" Я имею в виду, что мы только что проговорили двадцать минут об официантке, которую я не помню.

 –  О, Господи Иисус, Стэн, извини.  –  Она поглядела на тарелку с пирожками, потом вызывающе взяла еще один.  –  Я действительно... Я не забыла, просто... У меня так давно не было подруги, столько дел, то одно, то другое. Я и забыла, какой это ужасный наркотик. Если она любит меня, должна ли я волноваться, что означает эта маленькая вещь... О, черт побери, я опять начала. Скажи мне, когда это опять произойдет, пожалуйста. Мне уже тошно слушать саму себя.

 –  Вот почему ты и я такие хорошие партнеры. Мы одинаково думаем об очень многом.

 –  Умри, китаеза.

 –  Я на тебя никогда не обижаюсь, коза, охотящаяся за лимоном.

 –  Я очень рада, что мы высказались до конца.

Стэн счастливо кивнул, потом помрачнел.  –  Боюсь, что мы подходим к главному событию вечера.

 –  То есть им это не понравилось.  –  Она потратила время на рассказ о официантке еще и из-за плохого предчувствия о встрече Стэна с боссами их отделения.

 –  Не только им это не понравилось, они достаточно ясно дали понять, что думают, будто пара заурядных охотников на убийц должна держать свои носы подальше от дел, в которых они ничего не понимают.

 –  То есть от дела Реального Убийцы.

 –  Да.

 –  Ты спросил их о Реальных Жертвоприношениях? О Короле Артуре и Граале?

 –  Да, и они сообщили мне, что сами думали об этом много лет назад, и в конце концов выбросили на помойку. Проверили всех ученых, занимающихся Артуром, все списки Парсивалей, всех чудиков, интересующихся Вагнером, каждый уголок, о котором можно было подумать. Должен признаться, мне показалось, что они действительно проделали большую работу.

 –  И в конце сказали "проваливай".

 –  Это замечательно суммирует их точку зрения, Скоурос. Они уже однажды решили, что Мерапануи не имеет ничего общего с их серийным убийцей. И капитан была там  –  я говорил об этом? Она считает, что скорее всего этот мелкий негодяй, Банчи, перепутал даты, когда говорил о том, что видел Джонни Дреда на улице уже после даты его предполагаемой смерти, и вообще она поинтересовалась, почему мы так много времени уделили этому случаю, которому в конце концов уже пять лет и который  –  вот ее собственные слова для нас, Скоурос  –  "мертв, как хорошие манеры".  –  Он пожал плечами.

 –  Капитан...  –  Каллиопа наклонилась вперед, мысли о плечах Элизабет, с которых скатываются сверкающие капли воды, быстро исчезли, когда она сообразила, что Стэн пытается сказать ей.  –  Мой бог. Неужели это означает?..

Стэн кивнул.  –  Да, боюсь, так оно и есть. Она сказала, что мы должны затихнуть и позабыть об этом деле. Она спросила, нашли ли мы хоть одно настоящее свидетельство, что Джонни еще жив, и я должен был признаться, что нет.

 –  Но... черт побери.  –  Каллиопа неуклюже задвигалась. Да, конечно, они не нашли твердого свидетельства, которое можно было бы предъявить прокурору. Она почувствовала себя так, как если бы кто-то ударил ее дубинкой в живот. Все дело было выстроено на предположениях  –  что-то вроде параноидальной фантазии, которая связывала воедино тысячи узлов сети. Но она знала, что это не было фантазией чистой воды  –  здание стояло на основании. И Стэн это знал, тоже.

 –  Неужели ты не спорил?

 –  Конечно спорил.  –  На мгновение в его глазах вспыхнула настоящая боль.  –  Кем ты считаешь меня, Скоурос? Но она указала мне, что пока мы посвящаем так много времени расследованию событий пятилетней давности, людей все время убивают, самым различным образом, и в отделении не хватает людей, чтобы расследовать все эти случаи. С ней трудно спорить.

 –  Да уж. Прости, Стэн. Ты единственный, кто должен услышать это.  –  Она нахмурилась, вынула кусок льда из коктейля и потерла им по столу так, что остался мокрый след.  –  Даже хорошо, что меня там не было. Я, скорее всего, начала бы кричать на нее.