Немой набат. 2018-2020 - Анатолий Самуилович Салуцкий

– Абракадабра! Нет, чтоб своих поддержать, так вынужден врагам акафисты петь.

Но у Глаши настроение улучшилось, теперь она вела мелодию:

– А я тебе вот что, Валя, скажу. Нам надо своё дело во имя России делать, как бы оно с виду, снаружи ни выглядело. Говорю: мы-то настоящие слуги народа. А что касается этих – как ты сказал? Богодуховых? Хорошая фамилия! – во мне надежда живёт, что они от Подлевского сами отобьются. Россию просто так не возьмёшь, когда очень трудно, народ всегда вспоминает о моральном предводительстве и ряды смыкает. До неприступности!

Глава 17

После встречи с Донцовым Вера переменилась. Жизнь, ковылявшая вяло и буднично, наполнилась смыслом, события обрели логику, и всё упиралось лишь в некую невнятную «субстанцию», которую ныне принято величать политкорректностью: нельзя же в тридцать лет мчаться в ЗАГС через неделю после близкого знакомства. Приличия требовали респектабельной паузы.

От мамы, которая не могла не заметить перемен, Вера не таилась, сказала о твёрдом намерении выйти замуж, чему Катерина Сергеевна была рада несказанно. Но именно она, исходя из своих ветхозаветных представлений, назначила сроки: после Нового года.

Внешне жизнь Богодуховых катилась по прежней колее, но, по сути, преобразилась ожиданиями давно чаемого счастья. Донцов стал в доме частым гостем. Нередко заглядывал на чаепитие Пётр Демидович Простов, готовившийся к роли особо торжественной персоны свадебного обряда. Своим долгом он считал назидательно расписывать небывалые добродетели Виктора Донцова, хотя в этом никакой нужды не было.

Но иногда посиделки превращались в дебаты. Пётр Демидович однажды рассказал о письме в Думу по поводу традиционной новогодней кинокомедии.

– Люди совсем иначе мыслить стали. Вот возьмите «С лёгким паром». Казалось бы, сюжет – люкс, актёры замечательные. А один пишет: чего вы, господа депутаты, радуетесь «Иронии судьбы»? Фильм этот теперь народу – как серпом по причинному месту. Да, квартиры были стандартные, но – бесплатные! Народ по этому поводу слёзы льёт, а не шуточками наслаждается. Вредный фильм! Люди теперь другую чашу жизни пьют, видят то, чего раньше не замечали. Идёт эрозия режима. Так и написал. И ведь не скажешь, что пустяк, дешёвая патетика. Какая-то внутренняя поломка в людях произошла. Я от удивления вставную челюсть чуть не проглотил.

Но случилось так, что именно во время одного из соседских чаепитий в квартире Богодуховых раздался странный телефонный звонок.

– Это Екатерина Сергеевна?

– С кем я говорю? – ответила она вопросом на вопрос.

– В данном случае важнее – не с кем, а по поводу чего. Речь идёт о вашей квартире.

Катерина Сергеевна, зажав ладонью микрофон, с ужасом прошептала:

– Кто-то звонит по поводу нашей квартиры.

Вера решительно взяла трубку:

– Слушаю. Кто это?

– А вы кто?

– Вера Богодухова. Что вам надо?

– Я звоню по поводу вашей квартиры, – нагло, внятно, отрепетированно начал незнакомец. – Ваш покойный папаша, уходя в мир иной, не рассчитался по долгам, на что имеется его собственноручная расписка. Долг он обязался вернуть квартирой. Не буду тратить время попусту. Суть вот в чём. С тех пор цена жилья заметно возросла, и, не мелочась процентами по долгу, наследники Богодухова обязаны в счёт расплаты вернуть одну комнату вашей квартиры. Какую именно – результат переговоров. Считайте мой звонок ультиматумом. Это вопрос принципиальный, корысти – по гривеннику с тыщи. Подумайте. Если дело примет добровольный оборот, я приду лично, представлюсь по всей форме. Если проявите упрямство, с вами будут беседовать другие люди и совсем по-другому. Советую не путать пиво с мадерой. На раздумья – неделю. Хотелось бы попрощаться до деловой встречи.

Кстати, не забывайте о судьбе своего отца.

В трубке зазвучали короткие гудки.

Когда Вера пересказала разговор, Простов, воскликнув «Кудревато витийствует!», сразу набрал номер Донцова.

– Ты где? Бросай все дела и мчись к Богодуховым. Я у них. Немедля!

Донцов позвонил в дверь уже через двадцать минут. Всё это время на богодуховской кухне стояла мёртвая тишина. А Вера думала вовсе не о страшном телефонном звонке, но лишь о том, как сказать Виктору правду об отцовском самоубийстве, которое она тщательно скрывала. Попросила Простова:

– Пётр Демидович, с Виктором разговор начну я.

Сев за стол у приготовленной для него чашки, Донцов сразу понял: случилось что-то ужасное. Но не успел задать вопрос, как Вера глухим, деревянным голосом обратилась к нему:

– Виктор, прежде всего хочу просить у тебя извинение за обман. – Он не понял, в чём дело, а она торопливо продолжала: – Я всегда говорила, что мой отец скоропостижно скончался. Это неправда. Он покончил самоубийством, выкинувшись из этого окна.

За осколок секунды Донцов понял, что произошло, и жёстко перебил:

– Я всё знаю, Вера! Знаю больше, чем ты. Для нас с тобой это не имеет абсолютно никакого значения. Давай конкретно: что стряслось?

Поражённая Вера онемела, потом громко, словно дитя, разрыдалась и без стеснений с благодарностью бросилась на шею Донцову, как бы ища у него защиты, повторяя снова и снова:

– Всё знал! Всё знал и терпел моё враньё!

Простов и Катерина Сергеевна от избытка чувств приложили к глазам салфетки. Сцена и впрямь была достойна взрослой слезы. Когда слегка успокоились, Простов сказал:

– Теперь слово беру я. Вера, не лезь в мужской разговор. Тут хитропланить придётся.

Донцов сидел молча, не прерывая, не переспрашивая, не пытаясь что-то уточнять. На самом-то деле он и не вслушивался во взволнованную речь Простова, потому что многое понимал лучше Петра Демидовича и думал уже о вариантах отпора. Он ясно осознавал, что за атакой стоит не отвязная шпана, а Подлевский, что речь идёт о юридической фикции, криминальном наезде, о готовности к злодейству, но сразу решил эту тему не затрагивать – да и смысла нет, сам Подлевский в аферу не сунется, укроется за подставными игроками, позаботится о камуфляже. Но делать, делать-то что? Он так углубился в раздумья, что прозевал заключительные слова Простова, обращённые к нему:

– Виктор, что делать-то будем? Угроза не шуточная.

Спохватился, извинился за молчание, напугавшее всех, ответил:

– Пётр Демидыч, во-первых, будем сопротивляться. Вера, без согласования с нами ни единого слова этим бандюкам не говори.

Когда он должен звонить?

– Через неделю.

– Та-ак. Значит, неделя у нас на разработку ответных мер имеется. Но одно для меня уже сейчас очевидно: через неделю вам, Катерина Сергеевна, и тебе, Вера, придётся потесниться и одну комнату освободить.

– Освободить? – хором ахнуло застолье, а Простов, задрав брови, вытаращив глаза, зашёлся от возмущения:

– Ты что, не понимаешь, если они одну комнату отхватят, в неё взвод