Сон о принце - Эсфирь Серебрянская

помотавшись по прибрежным зарослям, мы выбрали сухое местечко, чтоб расположиться. Тут пацан громко высказал свое мнение по поводу задержки обеда, и его мамаше ничего не оставалось делать, кроме как сервировать для него «стол». Почувствовав, как во мне в очередной раз зашевелился зубастый червячок зависти, я, прихватив котелок и кувшинчик, шустренько отправилась на водозаготовки. Но тут же вернулась, чтоб оставить на тапки и носки. Думала штаны тоже скинуть, но потом решила их просто закатать выше колена. Потом я повторно вернулась за салфетками, решив их использовать как фильтры от грязи и песка. Правда, сначала их понадобилось простирнуть, смыв желтые пятна Тимкиных следов. Так сказать нюансы походного быта.

Пока Йискырзу занималась сыном, я успела собрать достаточно дров для небольшого костра. Недолгие манипуляции с местной разновидностью зажигалки, и вот язычки молодого пламени уже радостно облизывали котелок. Во мне словно узел развязался. А может просто нервы ослабили натяжку от осознания, что проблема питьевой воды решена. Достав голубой кувшинчик с остатками минералки, я слегка потерзала себя подленькой мыслишкой не делиться. Совесть, естественно, победила, разрешив сделать только небольшой глоточек. Остальное пускай допьет Йискырзу. Все ж ей как кормящей матери нужнее… Я взглянула на сидящую ко мне спиной попутчицу. Вот сколько раз за время нашего знакомства мне доводилось видеть, как она кормит малыша, а все равно на сердце трепетно становится. И вроде бы привыкнуть можно. Загрубеть. Однако стоит даже случайно чуть глубже вдохнуть их эмоции, как внутри мгновенно поднимает голову мерзкий червячок зависти. И только два выхода: либо чем-то себя занять, либо сбежать. А еще лучше совместить. Например, пойти еще дровишек насобирать. Вот только тапочки жалко, пообтрепались, бедолаги, от хождения по лесам, да по кустам. А босиком за дровами не пойдешь. Хотя… я посмотрела на протянувшуюся вдоль воды неширокую полоску 'пограничной' земли. Речушка словно приглашала пройтись по дорожке, расчистив ее от мелкого лесного мусора. В памяти всплыла сказка, которую я сто лет тому назад читала своим детсадовцем. Вот сейчас, как тот заяц, побегу наперегонки с ручейком посмотреть, что там дальше…20 Впрочем, мне это предстоит узнать не на пару с речушкой, а в более прозаической компании. Так что пока ограничусь поиском коряг, мечтающих стать топливом для нашего костерка.

Поставив кувшинчик на видное место для Йискырзу, я решительно вступила на «зовущую» тропинку. Однако буквально через пару шагов оказалось, что приятней идти по щиколотку в воде, чем чавкать по грязи. Тем более что ноги еще помнили речную прохладу. Опасаясь поскользнуться, я неторопливо шла по течению, уделяя внимание не столько выискиванию валежника, сколько журчащему потоку. Почему-то в голове разумное сменилось надеждой на непонятное иррациональное «А может, повезет?» И глаза, подхлестываемые воспоминаниями о кино-книго-байках, скользили по мутной воде, стараясь отыскать в ней отблеск будущего обеда. Периодически я убеждала себя, что мелковата речушка для живности. Ширина метра полтора, да глубина максимум по колено. Но надежда девка упорная, поэтому я продолжала поиск пунктов нашего меню до тех пор, пока не нашелся прекрасная кандидатка в это самое меню. Там, на противоположном берегу, где отступившие деревья дали зеленой лужайке приблизиться к воде, гуляла курица! Ну, или что-то очень на нее похожее.

– Тсц-цы-ыпа-цыпа-цыпа, – озвучила я свой восторг от увиденного, и волна теплых чувств к будущему обеду вынесла меня из воды на сушу. Дичь даже не думала убегать. Смешно подпрыгивая на месте, она, встопорщив оперение, взмахивала крыльями, словно отгоняя меня прочь. Может, защищает гнездо или свой выводок. Звучало как обещание завтрака. Очень сытного завтрака с меню из нескольких пунктов. С другой стороны, я еще саму клушку не перевела из предмета охоты в разряд добыча, и, самое паршивое, совершенно не представляла себе как это сделать. В прошлый раз даже толком подумать не успела, как руки сами метнули дубинку точно в цель. А сейчас мое чуть обгорелое оружие, оставшись на стоянке, держит котелок над костром и помочь ничем не может. У меня, правда, с собой был нож, но от мысли потыкать острой железкой в живое существо невольно вспомнился бандит заполучившей вилку глаз. Душу покорежило так, что мурашки по телу побежали, а «цыпа-цыпы» мгновенно противным комом застряли в горле. С другой стороны, у меня на руках кормящая мамаша с грудным младенцем, да и самой хочется нормально питаться. Вот только убивать невинную животинку руками не хотелось. Тем более, если нервишки у птички сдадут, и она бросится в бега, то гоняться за ней с тесаком в руке не захочется еще больше. Получается, нужно сделать из курки провиант каким-нибудь быстрым способом, желательно на расстоянии. То есть надо что-то в нее кинуть… Хохлушка, словно прочитав свой приговор в моих глазах, усилила отпугивающие действия. А у меня под рукой только одежда. До майки далеко добираться, халат жалко, не говоря о том, что он лежит сложенным в рюкзаке. Рубаха… неплохой вариант, но, снимая ее через голову, мне придется отвести глаза от добычи. А вдруг убежит? Есть нож, висящий на веревочке через плечо… Но это мы уже проходили. Не подходит. Значит, остаются штаны. Начав по новой цыпа-цыпать, я, не отрывая взгляда от потенциальной еды, расстегнула под рубахой пуговички на поясе. Будущее оружие, после невольной диеты сидевшее на мне весьма неплотно, сделало своевольную попытку соскочить вниз самостоятельно. Рефлекторным дерганьем я водрузила штанцы на место. Потом «вспомнив», что хотела их снять, снова отпустила. а затем, внезапно получив сильный удар по ногам, резко сменила свое положение из вертикального в почти горизонтальное – бухнулась на четвереньки. Мозг не понял, что произошло, а вот натасканные Эйри инстинкты завопили: «Лежащего запинывают». Упавшие штаны (вот сволочизм!) мешают подняться. Нужно быстрей вернуть их в положение одето… И тут я разглядела причину своего падения. Мои голени опутывала веревка с шариками на концах…

«Опять!» – звонко взбурлил во мне гнев. И словно в ответ распахнулись ближайшие кусты, выпуская на поляну нового участника шоу – худого длиннобородого деда, потрясавшего здоровым посохом. В меня ударило острым запахом желанием проучить охочую до чужого добра мерзавку. Я вдохнула глубже и, не ощутив даже намека на плотской желания, неожиданно для себя расслабилась. На душе сразу как-то посветлело. Захотелось даже засмеяться, но меня опередил противный дребезжащий старческий вопль, который словно гребешком прошелся по мозгам. Ему тут же ответил не менее противный бурный птичий клекот. Странная возмущающаяся курица почему-то не торопилась покинуть наше общество. В этот момент чуйка пнула мозги, включив осознание, что ворюге, то есть