Ворон Хольмгарда - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечер этот затянулся: еще пока сыновья были в бане, к Дагу пришли Торфинн, Рунольв и другие, кто не был в этом походе и хотел от участников услышать, как все прошло. Хотя все свои вернулись живыми и даже с добычей, вести были весьма дурные. Гибель одного из важнейших мерянских гнезд не могла пройти без последствий; Тойсар в Арки-Вареже, хоть и не любил Аталыка – между ними издавна велось соперничество, – не мог обрадоваться такому жестокому раздору между русами и мерянами. Вся Мерямаа обеспокоилась, слухи о причинах столкновения ходили самые разные, причем невыгодные для русов. Никто не знал, чего теперь ждать, но хорошего не ждал никто.
Ближе к полуночи наконец разошлись последние гости, толковавшие с Дагом и Арнором вполголоса у очага. Ошалче уже уложила детей и задернула занавесь у нижнего помоста. Молодые женщины тоже исчезли, занавесь у полатей была закрыта. Предвкушая долгожданный отдых – в тепле и безопасности собственного дома, на своем собственном мягком тюфяке, – Арнор поднялся по лесенке, просунул голову за занавеску… и обнаружил там всего два расстеленных тюфяка: свой и Снефрид.
При его появлении она обернулась.
– А где эти двое? – шепнул Арнор, проползая к ней.
– Они ушли спать в кудо. Сказали, что их слишком утомляют эти бесконечные разговоры. И мы здесь не поместимся вчетвером.
На четверых и правда места было мало. Арнор мысленно отметил: какая же у него прекрасная сестра, что забрала с собой Виги, а не Снефрид. Ничего больше не сказав, он пролез под одеяло, придвинулся к Снефрид, обнял ее и прижался к ней сзади, уткнувшись лицом в ее волосы. Наслаждение от ее тепла пронизывало его до последней жилочки.
Она накрыла его руку своей, и какое-то время они лежали не шевелясь, глубоко дыша, привыкая к близости друг друга, но в такие мгновения это привыкание не успокаивает, а совсем наоборот. Потом Снефрид повернула голову и нежно поцеловала его в губы. Они словно поменялись местами: теперь не хозяин дома должен был пустить к себе в постель гостью из зимней тьмы, чтобы снять с нее чары, а она, невеста медведя, должна была набраться отваги принять в объятия хищного зверя, вышедшего из жестокой круговерти войны и дальней дороги, чтобы этой близостью вновь приобщить его к миру людей. Эти чары работают в обе стороны. И Снефрид, женщина очень мудрая, знала: именно сейчас, оставив смерть позади, Арнор с необычайно силой жаждет ощутить себя живым.
Он торопливо отвечал ей, движимый не только любовным голодом, томившим его с первых мгновений их знакомства, но желанием скорее закрепить их единение с этой удивительной женщиной. Казалось, это единение существовало изначально, задолго до того как они впервые увиделись; он стремился к слиянию с нею, словно к возвращению домой. Ее руки уверенно проникали под его рубаху и скользили по спине, вливая в кровь ощущение счастья, и Арнор торопливо избавился от всей одежды, испытывая восторг от самой мысли, что отдается ей в руки целиком, как есть. По ее смелым ласкам он чувствовал, что она тоже считает его своим и это решено; она жаждала владеть им целиком, открыто и без колебаний предлагала ему себя, будто они уже были женаты. Обоих наполняло острое чувство счастья обладания тем, кого считаешь лучшим на свете, без малейших сомнений, что другое могло быть желанее.
– Ты же не уйдешь утром обратно в Альвхейм? – шептал Арнор, склоняясь над нею и прижимая ее спиной к тюфяку, будто надеялся весом своего тела удержать деву альвов от исчезновения.
– Нет, не уйду, – выдохнула она, движеним бедра предлагая ему не медлить. – Мне предсказано… что я останусь там, где найду себе якорь…
– Якорь?
– Да. А ты – Камень… значит, ты мой якорь и есть[47]…
* * *
– А я, чтобы вы знали, тоже едва не женился, – бормотал Виги, устраиваясь на нижнем помосте в кудо.
Они с Арнэйд притащили сюда свои постели и переместили двух служанок на полати над головой, а сами улеглись на лучших местах нижнего помоста, поближе к огню.
– И кого же я должна была принять в невестки? – не шелохнувшись, спросила Арнэйд.
Ее уже ничего не могло удивить.
– Илику, Тойсарову вторую дочь. Я обещал ее похитить, потому что она боялась, что ее выдадут за хазарина. Но мы возвращались другой дорогой.
– Бедная девушка! – Арнэйд посочувствовала такому разочарованию.
– Но половину своего обещания, можно считать, я выполнил. Бояться ей больше нечего: ни одного хазарина, пригодного в женихи, на двадцать переходов в любую сторону больше не найдешь.
– Был бы ты девушкой, знал бы: в таких делах половины обещания мало!
Утром все снова сошлись в избе Дага. Арнэйд и Снефрид принесли козий сыр и простоквашу из коровьего молока, куда был намешан мелко истолченный овес, Ошалче испекла лепешки.
– Арни! – сказал наконец Даг, пока все молча ели. – Сдается мне, что пора готовить «медвежий башмак». Это верно?
– Это верно. – Арнор поднял на него глаза, но тут же опустил, несколько стесняясь своего слишком счастливого вида. – Ты ведь сказал, что даешь нам волю в выборе жен. Я выбрал Снефрид.
– Тебе стоило бы сказать твоему отцу, что я не бедная невеста, – добавила Снефрид, скромно улыбаясь Дагу. – От продажи старого хозяйства у меня осталось еще четыре сотни серебра, не считая платья и украшений. И хотя у меня нет совсем никакой родни, никто не сможет вас попрекать, что вы подобрали какую-то бродяжку!
– Все равно уже пора ставить пиво для Дистинга. Ждать до осенних пиров, я думаю, ты не захочешь?
– Не стоит откладывать. Ты знаешь, ати… что никто не знает, что всех нас ждет к весне, к лету, к новой зиме! – Арнор встал и положил сзади руки на плечи сидящей Снефрид. – Я хочу, чтобы мы скорее, пока все мирно, достали и «медвежий башмак»… а если дадут боги, то и Бьярнхединов пояс!
– А я, что бы знали… – горячо начал Виги. – У себя дома женятся только авимаи[48]! Чтобы к ним невеста сама пришла! – Он бегло подмигнул Снефрид, давая понять, что этот выпад направлен не на нее, и гордо заявил: – А я буду жениться, как приличный человек!
– Что? – Арнор в изумлении взглянул на него.
Неужто его шоля считает, что он женится не как приличный человек?
Арнэйд фыркнула. Она понимала, что Виги поражен всем этим даже больше нее – она хотя бы успела привыкнуть к Снефрид, а для него стало полной неожиданностью то, что между ним и братом появилось такое существенное различие.
– Не всем же жениться, как в саге! – продолжал Виги. – Я намерен летом, как придет Сюрэм, похитить себе невесту из самого лучшего рода! Я обещал, – уже не так торжественно добавил он.
Недалекое будущее показало, что Арнор был более удачливым предсказателем, чем его пылкий младший брат.
Часть третья
Глава 1
Колесо года медленно вращалось, подвозя весну все ближе к земному миру. Настало полнолуние месяца гои, и пришел Дисаблот – весенний праздник в честь всех богинь: асиний и дис-ванов, норн, валькирий, благих невест из Ётунхейма и праматерей человеческих родов. Теперь Арнэйд и Снефрид вместе держали жертвенные чаши на площадке святилища, когда Даг приносил жертвы; при упоминании «благих невест из Ётунхейма» Арнэйд лукаво покосилась на Снефрид, которая именно так и явилась к ним. Снефрид в ответ со значением глянула на нее, что-то шепча совсем неслышно.
– Я попросила Фрейю и дис поскорее послать тебе мужа, такого же хорошего, как Арни, – тихо сказала она, когда они уже шли вместе с толпой назад в Силверволл. – Раз уж я забираю его у тебя.
Арнэйд слегка вздохнула. Она была рада, что у Арнора будет жена, и не могла придумать для себя невестки лучше Снефрид, и все же та была права: теперь ей предстояло более одинокое существование. Арнор и Снефрид по-прежнему жили у Дага – тот летом собирался возвести для них отдельный дом, – но больше она не будет самой любимой и самой главной женщиной в его жизни.
Во время пира Даг торжественно вынес «медвежий башмак» – огромный старый поршень из медвежьей шкуры мехом наружу. «Ой, это и правда надевали на медвежью лапу!» – испуганно охнула Снефрид
