Поэзия английского романтизма XIX века - Уильям Блейк

Плач Ирода о Мариамне

Перевод Арк. Штейнберга

[343]

О Мариамна! Хлещет кровьИз сердца, что твою пролило;Не вспыхнет жажда мести вновьИ гнев — раскаянье сменило.Взываю горестно к тебе;О, если б ты меня простила,Хоть Небо к пламенной мольбеГлухим и неприступным было.

Как этот сброд безумцу могВ грехе покорствовать злосчастно?Теперь же роковой клинокМне грудь терзает ежечасно.Но ты, любовь моя, мертва…Я мрачным сердцем жду напрасноРазящей длани Божества,Что жизнь мою продлило властно.

Моей царицы больше нет,А с ней ушла души отрада.Я Иудеи лучший цветСорвал из собственного сада.Моя вина — моя беда,Мне по заслугам — муки ада.Не истощить мне никогдаНеисчерпаемого яда!

На разорение Иерусалима Титом

Перевод А. Майкова

[344]

С холма, где путники прощаются с Сионом,Я видел град родной в его последний час:Пылал он, отданный свирепым легионам,И зарево его охватывало нас.

И я искал наш храм, искал свой бедный дом,Но видел лишь огня клокочущее море…Я на руки свои, в отчаянье немом,Взглянул: они в цепях — и мщенья нет! О, горе!

Ах! с этого холма, бывало, я гляделНа город в этот час: уж мрак над ним клубился,И только храм еще в лучах зари горел,И розовый туман на высях гор светился.

И вот я там же был и в тот последний час;Но не манил меня заката блеск пурпурный.Я ждал, чтоб Иегова, во гневе ополчась,Ударил молнией и вихрь послал свой бурный…

Но нет… в твой храм святой, где ты, Господь, царил,Не сядут, не войдут языческие боги!Твой зримый храм упал, но в сердце сохранилНавеки твой народ, Господь, тебе чертоги!

У вод вавилонских, печалью томимы

Перевод А. Плещеева

[345]

У вод вавилонских, печалью томимы,В слезах мы сидели, тот день вспоминая,Как враг разъяренный по стогнам СолимаБежал, все огню и мечу предавая.Как дочери наши рыдали! ОнеРассеяны ныне в чужой стороне…

Свободные волны катились спокойно…«Играйте и пойте!» — враги нам сказали.Нет, нет! Вавилона сыны недостойны,Чтоб наши им песни святые звучали;Рука да отсохнет у тех, кто врагамНа радость ударит хоть раз по струнам!

Повесили арфы свои мы на ивы.Свободное нам завещал песнопеньеСолим, как его совершилось паденье;Так пусть же те арфы висят молчаливы;Вовек не сольете со звуками их,Гонители наши, вы песен своих!

Поражение Сеннахериба

Перевод А. К. Толстого

[346]

Ассиряне шли, как на стадо волки,В багреце их и в злате сияли полки,И без счета их копья сверкали окрест,Как в волнах галилейских мерцание звезд.

Словно листья дубравные в летние дни,Еще вечером так красовались они;Словно листья дубравные в вихре зимы,Их к рассвету лежали рассеяны тьмы.

Ангел смерти лишь на ветер крылья простерИ дохнул им в лицо — и померкнул их взор,И на мутные очи пал сон без конца,И лишь раз поднялись и остыли сердца.

Вот расширивший ноздри повергнутый конь,И не пышет из них гордой силы огонь,И как хладная влага на бреге морском,Так предсмертная пена белеет на нем.

Вот и всадник лежит, распростертый во прах,На броне его ржа и роса на власах;Безответны шатры, у знамен ни раба,И не свищет копье, и не трубит труба.

И Ассирии вдов слышен плач на весь мир,И во храме Ваала низвержен кумир,И народ, не сраженный мечом до конца,Весь растаял, как снег, перед блеском творца!

И дух предо мною прошел…

От Иова

Перевод И. Озеровой

[347]

И дух предо мною прошел. Я узрелБессмертного лика бесславный удел.Все спят. Но в бессоннице передо мнойЯвился бесплотный он, словно сквозной.И дрогнула плоть вплоть до взмокших волос,Когда мой пришелец ночной произнес:

«Прав человек иль бог? И разве чищеВы, люди на духовном пепелище?Живущие в пыли, созданья праха,Вас червь переживет, не зная страха.Игра мгновенья, отблеск увяданья,Вас губит ночь, вас ослепляет знанье»

Прости!

Перевод В. Микушевича

Они, казалось, так близки!

Но больно жалят языки.

А постоянство лишь в раю,

А мы доверчивы весьма.

Подозревать любовь свою

Не значит ли сходить с ума?

И не нашлась любовь другая.

Не залечить сердечной боли,

Когда единство раскололи,

И два утеса друг без друга,

И между ними океан,

И снег напрасно сыплет вьюга,

Напрасно хлещет ураган:

Видны рубцы глубоких ран.

[348]

Что ж, прости — пускай навеки!Сколько хочешь ты мне мсти,Все равно мне голос некийПовторить велит: «Прости!»

Если б только можно былоПред тобой открыть мне грудь,На которой так любилаСном беспечным ты заснуть, —

Сном, нарушенным отныне, —Сердцем доказать бы могЯ тебе в твоей гордыне:Приговор твой слишком строг!

Свет злорадствует недаром,Но хотя сегодня светВосхищен твоим ударом,Верь мне, чести в этом нет.

У меня грехов немало.Не казни меня, постой!Обнимала ты, бывало,Той же самою рукой.

Чувству свойственно меняться.Это длительный недуг,Но когда сердца сроднятся,Их нельзя разрознить вдруг.

Сердце к сердцу льнет невольно.Это наша льется кровь.Ты пойми, — подумать больно! —Нет, не встретимся мы вновь!

И над мертвыми доселеТак не плакало родство.Вместо нас теперь в постелиПробуждается вдовство.

Истомимся в одиночку.Как научишь, наконец,Без меня ты нашу дочкуВыговаривать: «Отец»?

С нашей девочкой играя,Вспомнишь ты мольбу мою.Я тебе желаю рая,Побывав с тобой в раю.

В нашу дочку ты вглядишься,В ней найдешь мои черты,Задрожишь и убедишься,Что со мною сердцем ты.

Пусть виновный, пусть порочный.Пусть безумный, — не секрет! —Я попутчик твой заочный.Без тебя надежды нет.

Потрясен, сражен, подкошен,Самый гордый средь людей,Я поник, — тобою брошен,Брошен я душой моей.

Все мои слова напрасны.Как-нибудь себя уйму.Только мысли неподвластныПовеленью моему.

Что ж, простимся! Век мой прожит,Потому что все равноБольше смерти быть не может,Если сердце сожжено.

18 марта 1816

Стансы

(«Ни одна не станет в споре…»)

Перевод Н. Огарева

[349]