Дракон в свете луны - Ксения Хан

поредело. Кто-то бежал, бросая оружие, кто-то поймал коня и пытался ускакать прочь с поля. Пустые земли были благодатной для огня территорией: иссушенные пастбища вспыхивали, ветер раздувал искры дальше. Пламя добралось до стоптанной тысячами ног дороги и остановилось там, когда Дракон опустился на землю по другую от тракта сторону и прижал огонь к земле.

Он наблюдал, как умирают люди, и напитывался их криками и предсмертной агонией, а потом, пресытившись, взмыл в небо и улетел. Ужас и страх остались далеко позади, его они не беспокоили: жизни людей и их чувства волновали Великого Зверя раньше, но теперь это были враги его земель и наследники чужой силы – к Дракону Дерева они не имели никакого отношения.

Дракон добрался до побережья, заметив разбойничьи отряды, пересекающие Пустые земли. Может, и их стоит сжечь? Капитан был бы доволен, если бы ещё одной проблемой у него стало меньше.

«Нет!» – вскричал в утробе зверя Нагиль. Дракон зарычал и устремился дальше. Человек, позволивший ему взять контроль над собой, был слишком глуп, чтобы понимать волю Дракона, но к нему следовало относиться осторожнее: он не был слабым и мог заточить Дракона внутри себя на долгие годы, как уже делал это прежде, и пытать зверя в себе молчанием и равнодушием. Глупец. Дракон покажет, как сильно он нуждается в помощи свыше.

Он пролетел над линией берега, заметив, как в Жёлтом море его сестры плывут корабли. Сотни кораблей, гружённых оружием. Японский флот огибал Корейский полуостров и входил в незащищённый залив между Пустыми землями и долиной Дождей. Вот куда стремились разбойничьи банды – присоединиться к японскому войску в этой части полуострова. Открывшаяся правда разозлила даже Дракона: глупый капитан не подумал, что японцы смогут обогнуть его земли, чтобы разделить страну собой и не дать объединиться чосонскому ополчению с юга и севера.

Не считая прибрежных поселений, Конджу был первым городом, куда наверняка устремятся японцы. Северное ополчение подступало к городу, уверенное, что их встретят союзники, а не враги.

У японского генерала не хватит людей, чтобы противостоять северному ополчению на суше, слишком мало кораблей приближались к Чосону с запада, заключил Дракон, ополчение выдавит их со своих земель, если сумеет вовремя сориентироваться.

Он лениво дыхнул в сторону ближайшего к берегу корабля, опалил его бок, вызвав панику на палубе, и поспешил скрыться – силы были на исходе, у него оставалось не много времени, чтобы добраться до людей глупого капитана и заснуть.

Когда Нагиль упал на перекрёсток между тремя трактами неподалёку от Конджу, близился закат. Его войско должно было преодолеть остаток пути и присоединиться к нему в этой точке, если никто из них не задерживал ополчение. Нагиль тяжело дышал, переживая новое рождение: суставы вставали на место с трудом, кости срастались под нужными углами нехотя, обуглившаяся кожа неприятно стягивалась на жилах и мышцах. У него ушёл час, чтобы восстановить тело, и ещё час, чтобы вернуть себе растекающееся от тревог сознание.

После того как село солнце, к нему явился Чунсок, верхом на коне, позади скакала его осёдланная лошадь.

– Капитан! – Чунсок выскользнул из седла, подошёл к Нагилю. – Северное ополчение прибыло, капитан, но…

– У меня плохие новости, – прервал его Нагиль и осторожно поднялся с земли. Чунсок протянул капитану чогори, помог забраться в седло. – Японский флот в заливе на западе. Готов поклясться, вторая его часть сейчас направляется к Ульджину. Они решили прорубить наше ополчение посередине страны. Не хотят, чтобы мы собирались в единую армию. Я бы тоже так поступил. Нужно было подумать о подобной стратегии раньше.

– Капитан… – протянул Чунсок, и по его голосу Нагиль наконец-то понял, что у пуримгарра есть куда более тяжёлые вести.

– Кэму? – напрягся он. Чунсок ехал чуть позади и к тому же медленно, будто боялся, что его слова разозлят Нагиля и обратят в Дракона вновь.

– Юджон-ёнг пропала, – сказал Чунсок. Нагиль остановил коня и обернулся с пылающим лицом к своему помощнику.

– Повтори.

Чунсок побледнел, но виду не подал – повторил, как приказано, недрогнувшим голосом:

– Она пропала, капитан. Главный монах сказал, что видел её утром, выходящую с территории монастыря, она взяла с собой Вонбина и ушла из города. Говорят, она направилась к истокам Кыма, но Ёнчхоль заявляет, что не видел её на условленном месте.

Проклятье.

– Я должен сам убедиться, – приказал Нагиль сипло. Он пришпорил коня и устремился к стенам Конджу.

* * *

Казалось, в голову вбивали гвозди. Боль была такой дикой, что Йонг очнулась с первым ударом, а со вторым её снова вывернуло – к счастью, желудок уже опустел, и по телу прокатился только спазм, а рот наполнился противной солёной слюной. Взгляд не фокусировался, и окружающая обстановка расплывалась так сильно, что хотелось моргать и моргать. Её всё ещё мутило – качался пол и стены, но после нескольких минут молчаливого принятия Йонг осознала, что ей не кажется: всё вокруг действительно плавно раскачивалось.

Она лежала на жёсткой циновке, под ней были деревянные необработанные доски, а вокруг – узкие стены с развешанными вдоль них сетями. В дальнем углу блестел в неярком пробивающемся через низкий потолок свете чёрный бок чего-то длинного и тяжёлого. За стенами ритмично шумело.

Море, поняла Йонг, с трудом садясь. Она на судне.

Сколько она проспала? Как далеко находится? Йонг медленно осматривалась, боясь, что неподвластное ей сознание снова уплывёт в обморочные дали, и ковыряла ногтем указательного пальца одной руки узел верёвки на другой. Её связали – ну конечно же.

С напускным равнодушием – это всё из-за снотворного, здоровья тому монаху! – Йонг оглядела себя, пол под собой, взгляд дотянулся до угла напротив. Сердце только теперь проснулось и откликнулось беспокойством – чёрное что-то оказалось корабельной пушкой.

– Драконова оспа! – выругалась Йонг и тут же слабо охнула – злость отозвалась во всём теле, потонула в нём, как в желе.

Её никто не охранял, но дверь камеры наверняка сторожили вооружённые японцы, и ей следовало вести себя тише. Йонг пошарила взглядом по полу и стенам – ничего, что могло бы помочь распутать узел. Верёвка была толстая и прочная, но не перетягивала запястья, так что она могла пошевелить руками. Йонг вцепилась в неё зубами, попыталась развязать. Тщетно.

Йонг потратила на узел больше времени и сил, чем хотела, – в конце концов верёвка поддалась, Йонг почти выгрызла себе свободу, стянула с запястий ослабевший узел. Кожа на руках вздулась и покраснела, запястья саднило.

Она с трудом поднялась, хватаясь за стены. Здесь не было ничего, чем Йонг могла