Смертельно безмолвна - Эшли Дьюал

Джейсон указывает на меня дымящейся сигаретой и кивает; он вновь отводит взгляд, а я вновь облокачиваюсь спиной о крыло Фольксвагена. Внутри все замирает. Я тянусь к карману мужчины, достаю оттуда пачку сигарет и спрашиваю:

— Не против?

— Конечно, против. — Джейсон отнимает у меня сигареты и закатывает глаза. — Тебе я не разрешаю курить. Это вредно для здоровья.

— Папашей решил заделаться?

Он оценивает мою шутку и покачивает головой.

— Нужно было тогда еще соглашаться, когда я истекал кровью и не понимал, что тебе предлагаю. А теперь поезд уехал, мальчик. Поводов умереть у тебя много будет.

— Рак — это банально.

— Верно. Пусть лучше тебя прикончит любимая девушка.

— С чего ты взял, что она любимая девушка? — Я откидываю носком землю и сжимаю в кулак пальцы. Нет уж. Делиться переживаниями я не стану. — И вообще это не твое дело.

— Разумеется. Не волнуйся, никто не заметил.

— Что не заметил?

— Что ты немного… того.

— Вот значит как. — Я непроизвольно скрещиваю руки на груди и горблюсь, ощутив, как от боли стреляет в спине. Дерьмо. Как же жжет! — Черт. Рука сейчас отвалится.

— Попроси Эби помочь. Норин слишком вымоталась.

— Не волнуйся, никто не заметил, — отдышавшись, шепчу я и усмехаюсь.

— Не нарывайся, мальчик.

— Давай просто больше не возвращаться к этой теме.

Он приподнимает ладони в сдающемся жесте, а я отворачиваюсь. Не умею говорить о том, что чувствую. Не умею выражать эмоции. И не горю желанием научиться.

— Возможно, Эби поможет нам поймать Ариадну, — неожиданно предлагает Джейсон и задумчиво покачивает головой. — В конце концов, я не просто так привез сюда Роттеров.

— Придумаем ловушку, — соглашаюсь я, — как Ловари. И заманим Ари.

— По силе Эби ей не проиграет.

— Даже выиграет, если рядом будут Норин и Мэри-Линетт.

— Верно. Но что потом? Мы запрем Ариадну в подвале? — Мужчина бросает окурок и тушит его носком ботинок, при этом растягивая губы в кривой ухмылке. — Так себе идея.

— Во всяком случае, взаперти Ари не сможет никому не навредить.

— И не завершит жертвоприношение.

— Я придумаю, что делать дальше. Ты можешь на меня рассчитывать, Джейсон.

— Я и не сомневаюсь, мальчик. — Он вновь откашливается, потирает ладонью рот и со сгорбленными плечами отстраняется от машины. — Обсудим план завтра.

— Договорились.

— Отдохни. И вылечи уже эту руку.

Я закатываю глаза, а он удаляется, измотано улыбаясь. Однако на крыльце Джейсон останавливается и пристально смотрит на меня через плечо.

— Там в машине есть патроны.

— Что?

— Мэри-Линетт сказала, у тебя есть ружье.

— Да, я… — Придавливаю пальцами глаза и киваю. — Бетани отдала мне браунинг отца.

— Отлично. А то с этим луком ты выглядел по-идиотски.

Класс. Джейсон в очередной раз усмехается, а я шумно выдыхаю.

Некоторые вещи никогда не меняются.

ГЛАВА 12. КЛУБ НЕУДАЧНИКОВ

Когда я возвращаюсь в коттедж, я замечаю на пороге и на дверном косяке неровные, кривые иероглифы, выведенные белым мелом. Прохожусь по надписи пальцами. Что это?

— Это моя детка постаралась. — Протягивает с хрипотцой Роттер и оказывается рядом.

Я перевожу на него взгляд и не знаю, что сказать. Мне не нравится его интонация, не нравится вид, с которым он пускается в разговоры об Эбигейл. Но я молчу. Он отец. Меня никто не спрашивает, как он должен и как не должен общаться с дочерью.

— Что обозначают эти символы? — Наконец, говорю я, взяв себя в руки.

— Эби вычитала их в книжке своей мамаши. Они защищают, не дают злу переступить порог и прочая дребедень. Благодаря этим каракулям мы скрывались многие годы.

— Полезные каракули.

— Да не то слово! Я много чего полезного нашел в вашем мирке, — Дюк выковыривает мизинцем остатки еды и по-идиотски улыбается, — золотое дно эти ваши ведьмочки.

— В каком смысле?

— Моя дочурка многое умеет.

— Вам с этого что?

— Ну, вы ведь не думаете, что она помогает бесплатно, верно?

Я недоуменно свожу брови и вглядываюсь в серые глаза гостя. О чем он говорит? Не понимаю. Он торгуется? Продает свою дочь? Желчь подскакивает к горлу ярым пожаром.

— Что? — Я нахожу на него, словно цунами. — Что вы сказали?

— Ты слышал, голубок.

— Вы здесь ради денег?

— Моя детка подвергается немыслимой опасности! — Раскатисто вякает он и разводит в стороны руки. — Конечно, это будет дорого стоить. А ты как хотел? Думал, мы приехали в эту дыру, чтобы подержать вас за руку, пока вы давитесь соплями?

— Но она не вещь, которую вы можете…

— Я сам разберусь, что мне делать с моей дочерью.

Невероятно; я отхожу назад и смотрю на мужчину, разрываясь между тем, чтобы как следует врезать ему по лицу или вытащить из-за спины браунинг и прострелить грудину.

Не все монстры обитают в аду. Некоторые из них живут рядом с нами, наши соседи, наши друзья; они только внешне похожи на обычных людей, внутри они гниют и смердят, как протухшее мясо. Я морщусь от отвращения и схожу с места.

— Что тебя так испугало, голубок? — Кричит мне в спину Дюк. — Кишка тонка? Да?

Не оборачивайся. Не оборачивайся.

Я поднимаюсь по лестнице, прижимая к коленям руки. Я даже забываю про боль. Не знаю, как Эбигейл терпит этого ублюдка. Но, клянусь, если он хотя бы пальцем ее тронет, я с него кожу живьем сдеру. К жестокости в сверхъестественном мире я привык. Смотреть на жестокость в настоящем мире у меня попросту нет ни сил, ни желания.

Я собираюсь пройти в гостевую комнату, но невольно замечаю, что дверь в спальню Ариадны приоткрыта. Останавливаюсь, ощутив, как судорога прокатывается по телу, ведь я, наивный идиот, вдруг думаю, что именно Ари вернулась домой. Но затем я вижу Хэрри, сидящего на кровати, и Эбигейл, сосредоточенно вырисовывающую что-то за столом.

— Придурок, — шепчу я, прокатившись ладонью по лицу, — какая же чушь.

Сколько можно прокалываться на одном и том же? Ариадны здесь нет, нет, я должен усвоить это, смириться с этим, принять это, пропустить это через себя.

— Чего вы там стоите? — Неожиданно спрашивает высокий голос, и, подняв голову, я замечаю, как Эбигейл смотрит на меня, обернувшись в пол-оборота. — Пройдете?

— Да, — потираю потные ладони о бедра, — пройду.

У Ари в комнате ничего не изменилось, шторы задернуты, кровать смята. Я пытаюсь не показывать, как чертовски сложно мне тут находиться, и выдавливаю пресную улыбку.