Смертельно безмолвна - Эшли Дьюал

— И как тебя зовут? — Наконец, спрашиваю я, искоса взглянув на незнакомку.

— Эби! То есть Эбигейл. — Она усмехается и полностью оборачивается, чтобы глядеть на меня, изучая и сканируя мое лицо огромными глазами, цвета озер Индианы.

Эбигейл довольно улыбается, будто она устала молчать и хочет уже пообщаться, а я хмурюсь.

Часто улыбающиеся люди вызывают у меня изжогу и недоверие.

— Ты — ведьма. — Осторожно начинаю я, сжав в пальцах руль.

— Ага.

— И давно ты об этом знаешь?

— С детства.

Хмыкаю и дергаю уголками губ. Как будто сейчас она вышла из этого периода.

— Тебе ведь лет девять… да? Восемь?

— Мне почти одиннадцать, — деловито сообщает Эбигейл, сведя брови.

— Это все меняет.

— Конечно. Я уже взрослая.

Разумеется. Я закатываю глаза и шумно выдыхаю, почему-то предвкушая очередную проблему на своем пути. Однако эта проблема спасла мне жизнь. Одиннадцатилетняя Эби спасла мне жизнь. Спасла меня. Вот же, сколько бы раз не прокручивал эту информацию в голове, никак не могу поверить, что ребенок справился с двумя ведьмами, которых боится добрая половина моих знакомых! А то и все мои знакомые.

Я никогда не умел общаться с детьми, и я понятия не имею, как вести себя.

Откашливаюсь и в очередной раз спрашиваю:

— Монфор точно в порядке?

— Я же говорила: папа отвез их домой. Не волнуйтесь, Мэтт. Вы всегда волнуетесь.

— Всегда? — Я удивленно вскидываю брови. — Ты знаешь меня?

Девочка кивает и отворачивается. Интересно. Когда же мы с ней виделись? Странно, я бы запомнил внешность этой незнакомки. Когда она подрастет, она станет красивой.

Если, конечно, начнет есть.

— Ого, что это? — Она тянет руки к открытому бардачку, намереваясь достать барахло Хэрри, а я недовольно покачиваю головой.

— Не трогай. Эй. — Бросаю взгляд на девочку. — Прекрати.

— Это же нунчаки.

Закатываю глаза и мысленно проклинаю брата за его любовь ко всякой дряни. И что, интересно, нунчаки делают у него в бардачке? Господи, Хэйдан неисправим.

— Круто! — Восклицает Эби, конечно же, ослушавшись меня и вертя в пальцах палки.

Она резко растягивает их, выкрикнув что-то вроде боевого клича, а я цежу:

— Лучше не надо.

— Почему? Вы так умеете?

— Нет.

— А хотите научиться?

— Нет.

— Почему?

— Потому что.

— А я хочу. — Девочка вертит нунчаки, поджав губы. — Кстати правильно говорить не нунчаки, а нунчаку. Или даже «шуан-цзе-гун». Вы знали об этом? А я знала. Я прочитала в одной из книжек. Вы любите читать?

— Я люблю тишину.

— Читать в тишине?

— Нет. Просто тишину.

— Знаете, я тоже.

— Неужели.

— Ага. Иногда голова раскалывается от шума… — Эбигейл кивает, и уже в следующую секунду одна из палок с размаха врезается в оконную раму, и стекло предательски визжит, рискуя развалиться на части. Я прищуриваюсь, а Эби виновато приподнимает плечи.

— Простите. — Она прячет палки на место и откидывается назад, потонув в кресле. — Я не хотела вас злить. У меня случайно получается действовать всем на нервы.

— Что ты, — отрезаю я, стискивая в пальцах кожаный руль, — я не злюсь.

— Честно?

— Конечно.

Девочка смущенно кривит губы и смыкает в замок бледные пальцы. А я почему-то и, правда, чувствую, как недовольство выкатывается из меня вместе с усталостью. Мне не по силам злиться на эту худощавую девочку, какой бы болтливой и настырной она не была.

Я паркуюсь напротив коттеджа Монфор и глушу двигатель. Рука жутко болит, горит и скрипит от повреждений, и выползаю я из машины, как кретин, едва способный держать равновесие. Эбигейл выходит следом. Поправляет толстую жилетку и шумно выдыхает:

— Папа думал, мы не доберемся до Астерии.

— Почему?

— Потому что умрем.

Я растерянно вскидываю брови и медленно подхожу к девочке.

— Зачем ты так говоришь?

— Та женщина… — Эби смотрит на меня мужественно и спокойно. — Ее еще называют «правая рука Дьявола». Она нашла нас в Дилосе, когда ваш друг пришел за помощью.

— Наш друг?

— Оборотень.

Я в очередной раз изумленно гляжу на девочку. Откуда она так много знает? Почему Джейсон привез ее в Астерию, как вышел на ее след? От вопросов гудит голова. Хмурюсь, искоса взглянув на гостью, и схожу с места.

— Пойдем. Наверняка, нас ждут.

— Да, ваш брат сильно волнуется.

— Ты уже с ним виделась?

— Нет. — Эбигейл вприпрыжку выходит вперед, а я сосредоточенно прищуриваюсь. Я не должен удивляться, но это скачущее, костлявое существо сбивает с толку.

Что еще скрывается за ангельским личиком? Не уверен, что хочу узнавать.

По коттеджу плавает стойкий запах гари. Пепел путешествует по полу, подгоняемый сквозняком, и я решаю не снимать куртку. Теперь внутри так же холодно, как и на улице.

Скептически осматриваю деревянные стены, покрытые черной сажей, будто коркой, и мне становится паршиво, ведь я мог выглядеть идентично, если бы не брат и его сумасшедшие идеи.

Эбигейл идет впереди. Создается такое впечатление, что это она проводит меня, а не я ее. Она решительно плетется на кухню, по пути схватившись за мою руку, и переступает через порог, растянув губы в довольной улыбке.

— Мы вернулись.

На кухне много людей: Монфор, Джейсон, Хэрри и незнакомый мужчина, который, по всей видимости, приходится Эби отцом. Все они одновременно поднимают головы, и я чувствую себя загнанной в вольер обезьяной. Можно еще скривиться и помахать рукой.

— Где тебя носило? — Сетует незнакомец. — Слишком долго.

— Прости.

— В следующий раз действуй четко, Эбигейл. Услышала меня?

— Да, отец.

Девочка опускает взгляд, а мужчина сводит темные брови. Лицо у него осунувшееся, смуглое, покрытое тонкими морщинами. На плечах широкая куртка с порванным воротом, а носки ботинок и вовсе стерты. Волосы короткие, грязно-русого цвета. Осанка горбатая.

Я почти уверен, что между Эби и этим человеком нет ничего общего. И я ошибаюсь.

— Этот человек — Дюк Роттер, — отрезает Джейсон и достает сигареты, а я неожиданно подаюсь вперед, чтобы пожать Джейсону руку, что абсолютно на меня не похоже. Я даже не думал, что обрадуюсь встречи с ним. И, тем не менее, дышать мне становится проще. Я не умею привязываться к людям. Для меня это один из самых затейливых и неопознанных процессов, свойственных человеку. Но я привязался к Хэйдану, я привязался к Ариадне. А теперь я еще привязался и к Джейдану Соннеру. Лишь сейчас до меня доходит, что рядом со мной, наконец, появился человек, который способен принимать решения и нести за них ответственность. Кроме меня самого, разумеется.