Свет надежды (СИ) - Леонова Светлана

- Айна, это уже не имеет никакого значения, - устало потер лоб ее муж, потеряв всякий интерес к ее речам. - Какие бы мотивы ни были, тем самым ты лишь только усугубила бы и без того тяжелое положение Зангры. Ты в очередной раз ослушалась моего приказа. Мне не остается ничего иного, как отправить тебя в Раиньяг. И боюсь, что заточение твое продлится там до тех пор, пока не минует война, слишком уж дорого обходятся мне твои необдуманные импульсивные шаги. Ты отправишься туда в ближайшие дни, а пока у тебя есть время для сборов.

- Я... Я никуда не поеду, - пораженно пробормотала Айна, все еще не веря, что судьба ее решена подобным образом. «Пока не минует война». Это означало ссылку до конца ее дней, так как этой треклятой войне не было ни конца, ни края.

- Поверь мне, это самое малое, что я мог бы сделать с тобой. - И тут же поправил самого себя. - Что я должен был бы сделать с тобой.

Он не стал уточнять, но и без того тало понятно, что подобное поведение должно быть сочтено за предательство. А с предателями закон всегда суров. В землях ее отца предателей всегда ждал смертный приговор, и Айна не сомневалась, что в землях Моргаша действовали подобные законы.

- Я прошу Вас... - удрученно прошептала она, еще на что-то надеясь.

- Нет Айна, это мое последнее слово.

С этими словами Рагнар поднялся и, не дожидаясь ее, вышел из комнаты, оставив за собой это самое последнее слово, даже не дав ей никакого шанса объясниться. За эти дни, прошедшие с момента возвращения в Зангру, решение его, должно быть, только укрепилось, усиленное внутренними терзаниями и недоверием. Быть может, их разговор в самом начале еще мог бы что-то решить... Но сейчас было слишком поздно.

Ее голова бессильно упала на сложенные на коленях руки, и хрупкие плечи затряслись в беззвучных рыданиях. Предстояло еще как-то сказать Сенире и Вилену, что отныне свои оставшиеся годы они будут доживать в скрытом ото всех замке, довольствуясь лишь тем скудным, что мог предложить им небольшой гарнизон Раиньяга. Прекрасный замок станет для них тюрьмой.

-----

* Наянэлэ (древний язык народа Зангры) - драгоценная.

Глава 25.

Чего-то подобного Рагнар ожидал. Еще до того, как его отряд покинул Зангру. Любая мелочь могла стать провокацией со стороны Сверра, и даже присутствие старшей его дочери расценивалось правителем Зангры именно так. Вот чего он не ожидал, так это бегства своей жены. Да еще к кому? К своему отцу! Почему именно в тот момент, во время нападения? Почему не в замке, где у нее было больше шансов получить покровительство соратников Моргаша, а много позже, когда все было почти позади? Так много вопросов, и ни одного ответа. Отчего с ней все так непросто? Отчего каждый вопрос лишь только порождает все новые и новые?

Ему бы гнать ее от себя подальше, да позабыть поскорее... После всех ее выходок это было бы самым милосердным из всех наказаний, так как любой другой на ее месте уже давно томился бы в мрачном мире Келдейма. Да уж, любой другой, но не она. Рагнар и рад бы принять хоть какое-то верное решение, да только разум отчего-то не ладил в этот раз с внутренним голосом, не раз выручавшим в самые сложные мгновения, обладавшим неведомым чутьем и мудростью. Отдать отцу? Об этом и речи не могло быть. Потому что его она. Его. Принадлежала ему теперь, ему! Сверр сам отдал ее, а он ни за что теперь ее не отдаст.

Вот и ответ самому себе. Сколь бы ни было тяжело признаваться, но он отпускать ее от себя не желал лишь по одной причине, по самой банальной, старой, как весь этот мир: он - мужчина, она - женщина, и не возможно было отрицать, что притяжение между ними с каждым днем лишь только усиливалось. Он боялся этой своей одержимости не меньше, чем ее необдуманной выходки, которая могла обернуться гибелью Зангры. А теперь, познав вкус ее поцелуев и податливость тела в своих руках, он и вовсе боялся потерять себя во власти этих колдовских зеленых глаз. Он не мог оставить ее подле себя, но в то же время не мог и решиться отправить навсегда с глаз долой, так как она успела пустить горький яд в душу, убивший прежнюю ненависть и неприятие. Ему бы уже решиться на какой-нибудь шаг, но Рагнар все медлил, оттягивая этот момент до последнего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Чтобы выдрать из себя сомнения, он загонял себя вместе со своими воинами ежедневными тренировками. Халмар, вернувшийся в строй и наравне со всеми выступавшим в единоборствах, вынес смелое предположение, что злость правителя на побег своей жены была поистине огромна, раз уже несколько дней кряду тот с таким самозабвением пытался выбить дурь из бойцов и самого себя. Рагнар лишь только скалился в ответ, отвечая, что только небольшим помутнением разума после тяжелого ранения мог оправдать столь нетактичное поведение друга, но сам-то прекрасно понимал, что друг был прав. Халмара никогда нельзя было назвать слишком доверчивым к людям, напротив, он предельно четко и придирчиво изучал людей, обмануть его нелегко было, так как главное правило в общении с людьми усвоил он еще с младенчества: «не стоит подпускать к себе зверя, покуда не узнаешь норов его - холку ли даст погладить, либо по плечо откусит протянутую руку». Эта нехитрая истина передавалась в семье Халмара издревле, подобные речи слышал Рагнар и от Ивара. Означало ли это, что Халмар ошибся, слепо доверившись Айне, либо он сам что-то упустил? Чем таким околдовала жена его лучшего воина, что тот теперь вставал на ее защиту? Поистине, дочь Сверра была не так уж проста, как казалась.

Между тем, время неумолимо летело вперед, а решение так и не было принято. Рагнар понимал, что в ожидании томилась не только сама виновница его беспокойных дум - все его подданные с интересом и нетерпением ждали его слова. А он все молчал, так и не зная как быть, какое из решений будет верным и не вызовет ненужных вопросов.

- Так и будешь в своей берлоге прятаться? - с порога проворчал недовольный Ивар, едва только открыл тяжелую дверь огромного зала, где обычно для обсуждений собирались военачальники и правитель Зангры.

- Никто и не прячется, - отозвался Рагнар даже не обернувшись, а лишь только глубже прячась в кресле, повернутым спиной к выходу. - Хвала богам, мое вмешательство пока не требуется, а значит, есть время немного передохнуть.

- Да, времена нынче нелегкие...

- А когда они были легкими, - парировал Рагнар, придвигая к себе ногой рядом стоящее кресло и жестом приглашая Ивара присесть для беседы. Знал ведь, что без причины не придет старик, не потревожит его одиночество.

- И то верно. Но никогда прежде правители Моргаша так не свирепствовали. Сверр - будто само порождение Келдейма в нашем мире, столько безумия еще не доводилось мне ни видеть, ни слышать. Словно все злые духи разом вселились в него.

- Нам выбирать не приходится.

После небольшого молчания первым заговорил Ивар.

- Рагнар, что там произошло? - тихо спросил он, чуть подавшись вперед.

Но ответа не последовало. Рагнар в задумчивости расставил руки по подлокотники кресла и опустил голову на сцепленные в замок пальцы. Ивар всегда относился к нему как к родному сыну, а после гибели отца и вовсе заменил того. Старик не забывал, кем был этот мальчишка, но отеческое сердце все же было сильнее разума, а потому всегда находил время для беседы по душам и ненавязчивого напутствующего слова. Он часто ловил себя на мысли, что Рейнолд всенепременно был бы горд возмужавшим сыном, а значит, долг свой почившему королю он все еще нес исправно. За долгие годы Ивар успел хорошо узнать своего молодого правителя; определить, что в его тревожили какие-то думы и заботы старик умел с первого взгляда и по первым интонациям в речах. Но лезть в душу никогда не имел привычки. В крепком дружеском плече, в поддержке нуждается любой, будь то крестьянин или правитель, и Рагнар всегда находил это у Ивара, но с годами чаще помощь приходила от его верных друзей - Халмара и Олафа, которые также умели помочь словом и делом. Ивар безмерно уважал дружбу молодых людей, сумевших сохранить ее не отравленной предательством, ложью и завистью. Все тревоги и невзгоды, всю боль делили они поровну... Но не в этот раз. Халмар не в силах был вызвать друга на откровенность, Олаф также потерпел неудачу в этом, и даже хмельное вино, рекой залитое в их нутро и затуманившее разум, не сумело им в этом помочь. Рагнар упорно хранил свои переживания при себе, не позволяя никому нарушать границы дозволенного. Быть может, это и было его личное дело, но, переживая за него, как за собственного сына, Ивар шел на этот разговор с одной единственной целью - помочь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})