Спешащие во тьму. Урд и другие безлюдья - Адам Нэвилл

этим мохнатым покрывалом водорослей. Из ощетинившейся зелени местами торчат горлышки пластиковых бутылок, отдельные туфли, разноцветные бумажки, фрагмент рыболовной сети и две желтые урны для мусора.

Несколько общих дорожек, ведущих из зоны бассейна через открытые, укутанные зеленым мехом ворота, частично погребены под всепожирающим болотом смердящих водорослей. Рядом раскинулся настоящий город из некогда белых автофургонов.

Если смотреть на запад и юг, по склонам холмов протянулись ряды выцветших, с плоскими крышами, шале. Вокруг них кружат, иногда пикируя вниз, морские птицы. На востоке колонны этих одинаковых домов на колесах спускаются к туманному морскому берегу. Однообразие разбавляет уединенное двухэтажное здание – ресторан, театр, бар и административный корпус. На его верхней террасе, вдоль стен строения, над длинными тонированными окнами, возвышаются зонтики от солнца, словно стоящие по стойке смирно преторианские гвардейцы. На севере лагерь отдыха отделен от главной дороги высоким металлическим забором и частоколом из густых живых изгородей и деревьев.

Если не считать парящей в небе стаи птиц, кругом царит спокойствие. Не видно никакого движения. Но с разных сторон по прогретому солнцем воздуху доносятся приглушенные звуки. То здесь, то там раздается шуршание неких вытянутых форм, незримо перемещающихся сквозь сухие водоросли. Притом что направление движения, цель маневров, как и сами источники звуков, скрыты непрерывными рядами шале.

Следуем по главной улице, спускающейся к административно-развлекательному блоку, держимся ее середины. В домах, стоящих вдоль дороги, можно наблюдать и другие странные беспорядки. Из приоткрытой двери длинного автофургона сыпется мокрая мульча. Из другого доносятся шлепки и стук чего-то тяжелого, будто в замедленной съемке борются усталые дзюдоисты. После короткой паузы раздается звук волочения, словно некая грузная фигура перемещается по твердому полу. Наконец, из открытой двери этого шале слышится неприятный сосущий звук.

Облицовка, или сайдинг, каждого стоящего вдоль дороги шале также несет на себе отметины того, что можно принять за небрежное обращение. Ни одно жилище – начиная с более дорогих кедровых домов на вершинах холмов с площадками, откуда открывается лучший вид на море, и заканчивая стандартными сорокафутовыми автофургонами – не осталось без следов загрязнения. Однако более чистые фрагменты стен и прозрачность воды в бассейне предполагают, что эти трансформации появились не в результате длительного запустения. Напротив, на их недавний характер указывает контраст чистого сайдинга с тем, который захвачен водорослями. Земля и стоящие на ней строения, кажется, еще не полностью осознают и не признают свое внезапное преображение. Они будто наполовину такие, какими были до недавнего времени, и наполовину совершенно другие. Здесь идет некая перестройка.

По стенам шале распространилась сыпь чего-то, похожего на морские желуди, полностью покрыв их нижнюю треть. Ракообразные бледно-голубого и серого цвета, некоторые опоясаны тонкими розовыми полосками. Помогая водорослям превращать ровные плоскости в комковатые, грязные поверхности, эти ракушки расползаются по отпускным домам, образуя новую облицовку. В небольших отверстиях, которые виднеются в бугристых панцирях, поблескивают черные мясистые образования размером с изюм. Плоть по консистенции напоминает улиток или моллюсков. Если смотреть сбоку на отдельные дома, кажется, что новая поверхность их стен усеяна маленькими прозрачными щупальцами, что тянутся из обитателей раковин. Некоторые сжимают пойманных мух.

Возле нескольких автофургонов есть парковочные места. Отдельные ряды шале также заканчиваются небольшими автостоянками. Разбросанные по ним транспортные средства схожим образом покрыты слоями ракообразных. Серебристые ракушки покрывают все поверхности – будь то окрашенный металл или стекло, как если бы это были стальные корпуса стоящих на якоре кораблей. Не все раковины затвердели. Некоторые остаются желеобразными и влажными. Еще несформировавшиеся продвигаются по любой открытой поверхности – по транспорту, перилам, телевизионным антеннам, спутниковым тарелкам, бельевым веревкам, велосипедам. Хаотичные скопления белых губчатых форм также можно наблюдать вокруг брошенных автомобилей.

При ближайшем рассмотрении в распространении этой экосистемы выявляются загадочные связи. По незатвердевшим панцирям зародышевых ракушек ползают беловатые, напоминающие обыкновенных морских слизней существа, деловито шевеля в воздухе своими ринофорами. Растущие вдоль влажных боков фаланги мягких белых щупалец, словно весла афинских галер, толкают бледных беспозвоночных вдоль дверей и ветровых стекол автомобилей.

Если пересилить смрад, то внутри ближайшего доступного шале вас ждет необычное дополнение к простым оклеенным обоями интерьерам – украшение в виде колючих морских звезд на стенах и потолке. Эти крошечные пятипалые иглокожие, расположенные беспорядочными созвездиями, прилипли, как пауки, к стенам, дверцам шкафов и к стационарной мебели.

Ковровая плитка на полу пропитана грязной водой, это говорит о том, что наводнение или весенний прилив недавно отступили. Спальни, кухня-столовая и гостиная завалены одеждой, туалетными принадлежностями, посудой и прочими вещами, застрявшими там после того, как уровень воды снизился. Принимая во внимание массы водорослей снаружи и множество колючих морских звезд только в одном жилище, нетрудно представить огромную, кишащую странными существами волну, которая накрыла этот лагерь отдыха – возможно, внезапно – и ушла, оставив после себя столько всего – огромное разнообразие жизни, которая цеплялась, липла и присасывалась к любому доступному причалу.

О быстроте течения воды свидетельствует содержимое главной спальни этого автодома. Пожилые владельцы остались там, притом что их тела лежат на полу и сильно изуродованы. На обескровленных лицах все еще надеты маски для сна, в которых они ложились спать в очередную, как им казалось, обычную ночь. Постельное белье сорвано потоком, который, похоже, прошел через все помещение. Все вещи, оставшиеся в платяном шкафу и выдвижных ящиках, промокли насквозь и атакуют органы чувств едким соленым запахом морской воды. Сила и внезапность приливной волны, несомненно, застали этих людей врасплох, когда было уже слишком поздно спасаться.

Более тщательное изучение человеческих останков, лежащих на мокром, усыпанном мусором полу комнаты, выявляет доказательства того, что пару удерживали против их воли. Их плоть излучает нездоровую бледность, вокруг рта и глаз присутствует синеватый оттенок. Рты широко разинуты, вставные зубы отсутствуют. Но оставшаяся плоть на верхней части груди, плечах, руках, горле и в области гениталий испещрена многочисленными круглыми надрезами. Животы вскрыты, и внутри даже при беглом осмотре можно обнаружить скопления полупрозрачных отложений. Яйцевые капсулы вроде тех, которые откладывает обыкновенная кошачья акула, только размером с человеческую ступню. Волокнистые нити на обоих концах прозрачных овалов обвились вокруг нижних ребер хозяев, так чтобы находящееся в яйцах потомство могло вылупиться в более мягкой области кишечника – вероятно, лучшем источнике пищи для столь впечатляющих паразитов.

Обитатель каждого яйца походит на свернувшегося колечком червяка яркого зеленовато-голубого цвета. В отличие от обыкновенных кольчатых червей, эти сегментированные тела в распутанном виде могли бы достигать в длину одного метра и более. И хотя они кажутся бездействующими, каждые несколько минут внутри прозрачных яйцевых капсул происходит какое-то