Внеочередной Пятый съезд народных депутатов СССР (2–5 сентября 1991 г.). Стенографический отчет - Дмитрий Александрович Лукашевич

очередных съездов народных депутатов СССР»[7]. То есть получалось, что сами Съезды сохранялись, но временно не должны были созываться до принятия соответствующего акта, регламентировавшего бы их дальнейшую судьбу. При этом на Пятом Съезде было чётко заявлено, что это положение не исключает возможность созыва внеочередных Съездов народных депутатов СССР. И когда по данному пункту законопроекта произошло на Съезде голосование, то оказалось, что депутаты высказались против, тем самым желая сохранить институт Съездов, причём очередных, и не ограничивать их созыв. Однако председательствующий М. С. Горбачёв истолковал данный результат голосования иначе, в выгодном ему свете: «Второй абзац, таким образом, отпадает вообще. Остается только первый абзац». То есть результат голосования был истолкован как необходимость исключения из Закона упоминания Съездов народных депутатов СССР вообще, то есть как их ликвидация.

В этой связи никакого роспуска Съездов народных депутатов СССР не было. Была лишь ложная интерпретация итогов голосования на внеочередном Пятом Съезде народных депутатов СССР и исправление закона на нужный лад.

Также принятый Закон упразднил Кабинет Министров СССР (ст. 5) и должность Вице-президента СССР (ст. 4), «участвовавших» в ГКЧП.

Закон также затронул и Верховный Совет СССР.

Статья 1 Закона возвращала Верховному Совету СССР статус высшего органа власти СССР и заменила Совет национальностей Советом Республик.

И Совет Союза, и Совет Республик – органы, в которые депутаты делегируются союзными республиками.

Складывается впечатление, что Президент СССР умышленно подталкивал союзные республики к выходу из СССР путём создания конфедеративных по своему характеру органов власти: Совета Федерации (куда входили Президенты союзных республик и преемником которого явился учреждённый этим же законом Государственный Совет СССР), Совета Республик. Замена Совета национальностей Советом Республик противоречила логике построения Верховного Совета как органа федеративного государства, которой законодатель руководствовался при учреждении данного института[8].

Кроме того, была нарушена органичность работы Верховного Совета СССР. Если ранее Конституция предусматривала, что «каждая палата Верховного Совета СССР вправе рассматривать любые вопросы, отнесённые к ведению Верховного Совета СССР» (ст. 116), то теперь ставился барьер между палатами одного и того же органа: «Совет Союза… принимает решения по всем вопросам компетенции Верховного Совета СССР, за исключением тех, которые относятся к компетенции Совета Республик» (ст. 2 Закона).

Также следует отметить, что ч. 4 ст. 2 данного Закона предусматривала, в частности, что «высшие органы государственной власти союзных республик вправе приостанавливать (выделено мной. – Д.Л.) на территории республики действие законов, принимаемых Верховным Советом СССР, только в случае их противоречия Конституции союзной республики». А ст. 8 предусматривала, что «изменения Конституции СССР, принятые Верховным Советом СССР, вступают в действие после их ратификации (выделено мной. – Д.Л.) высшими законодательными органами всех союзных республик».

Таким образом, с сожалением приходится констатировать, что Советский Союз начинал приобретать конфедеративный характер. Если раньше Верховный Совет СССР осуществлял контроль за тем, чтобы Конституции и законы союзных республик не противоречили Конституции и Законам СССР, служил скрепой, символом единства многонациональной федерации, то теперь – наоборот: с принятием данного закона юридически передавалась власть «из центра на места», и вопрос разрушения СССР становился, таким образом, лишь вопросом времени.

Верховному Совету СССР были предоставлены важные полномочия, такие как утверждение общесоюзного бюджета; ратификация и денонсация международных договоров и т. д. Однако эти полномочия создавали лишь видимость наличия власти у Верховного Совета СССР, поскольку юридическая сила его решений доказывала обратное.

Данный закон ликвидировал один из существовавших ранее высших органов государственной власти СССР – Президиум Верховного Совета СССР, который попросту в законе не был упомянут.

Таким образом, Закон СССР «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период» упразднил Съезд народных депутатов СССР и, в сущности, ликвидировал Верховный Совет СССР как самостоятельный орган государственной власти. Данный орган потерял всякое влияние и политическую власть. Законы, принятые Верховным Советом СССР, могли быть приостановлены, если они противоречили Конституции союзной республики. Учрежденный рассматриваемым законом Межреспубликанский экономический комитет, пришедший на смену Кабинету Министров СССР, был подотчётен Президенту СССР, Государственному Совету СССР, Верховному Совету СССР, причём Верховный Совет СССР в данном ряду назван последним. В свою очередь, председатель Межреспубликанского экономического комитета назначался не Верховным Советом СССР (как было с Председателем Кабинета Министров СССР), а Президентом СССР с согласия Государственного Совета СССР, который Президентом СССР и возглавлялся.

По справедливому замечанию современных исследователей, «реформирование» Верховного Совета СССР, явившееся, в сущности, его ликвидацией, нанесло смертельный удар центральной законодательной власти. Новый Верховный Совет как переходный законодательный орган «оказался мертворожденным. Собирался он крайне редко, и, когда это случалось, из-за отсутствия кворума он почти никогда ничего не мог решить»[9].

В итоге положение Верховного Совета СССР стало номинальным, а Съезд народных депутатов СССР и Президиум Верховного Совета СССР были упразднены.

Еще одним документом, принятым на Съезде, стала «Декларация прав и свобод человека». Обсуждение и принятие данной Декларации не имело никакого смысла и правовых последствий, поскольку государство готовилось к ликвидации и принятие каких-либо правовых актов, тем более не имеющих обязательной юридической силы, было простым популизмом.

Думается, что истинными причинами принятия Декларации были следующие: с одной стороны, отвлечь внимание от процесса разрушения государства, поскольку созыв Съезда в кризисный период государства только лишь для ликвидации высших органов власти этого государства выявило бы всю абсурдность и преступность данных действий, а принятие Декларации показывало, что Съезд как будто бы проявлял заботу о простом человеке, о его правах и интересах. С другой стороны, принятие Декларации должно было создать иллюзию безболезненности разрушения Союза, смягчить негативные последствия данного процесса, поскольку Декларация запрещала нарушения прав человека, ориентировала на соблюдение законности и правопорядка, давала нереализуемую надежду на одномоментное воцарение мира и согласия.

В итоге на внеочередной Пятый Съезд народных депутатов СССР рядовыми советскими гражданами возлагались большие надежды на сохранение Союза и на стабилизацию обстановки в стране. Однако малодушие и политическая безответственность народных депутатов СССР привели к тому, что они реализовали замыслы не своих избирателей, а «архитекторов перестройки», что привело к гибели Советского Союза, а вместе с ним и самого института Съездов народных депутатов СССР как некогда высшего органа государственной власти в стране.

Лукашевич Д. А., кандидат юридических наук