Внеочередной Пятый съезд народных депутатов СССР (2–5 сентября 1991 г.). Стенографический отчет - Дмитрий Александрович Лукашевич

есть на Съезде народных депутатов СССР в период, когда союзное государство находилось в опасности, активно лоббировалось предложение об упразднении государственного механизма СССР – той скрепы, которая в данный исторический момент была единственной, сохранявшей Советский Союз.

Даже член Межрегиональной депутатской группы депутат А. М. Оболенский жестко раскритиковал Президиум Съезда, заявив, что он внес «свой деструктивный вклад», предложив сформировать два неконституционных органа власти: Государственный Совет и Совет представителей. По словам А. М. Оболенского, председатели палат Верховного Совета СССР предали возглавляемые ими органы, поскольку Верховный Совет СССР сформулировал иную повестку дня для Съезда и принял массу постановлений, о которых никто из них на Съезде даже не вспомнил: «напряжённый недельный труд верховного органа законодательной власти вместе с трудом подготовительной комиссии, образно говоря, выброшен на свалку…». По утверждению выступавшего, после срыва «путча» появилась реальная возможность для прорыва в экономической сфере, в сфере исполнительной власти путем формирования коалиционного правительства народного доверия, но вместо этого «руководство республик, готовых подписать Союзный Договор 18 августа, 26 августа начинает предпринимать шаги к окончательному демонтажу союзной власти». В заключение депутат потребовал отставки Президента СССР М. С. Горбачёва, проведения всенародных выборов Президента СССР, а до этого – избрать нового Председателя Верховного Совета СССР и временно, на основании ст. 127.7 Конституции СССР наделить его полномочиями Президента СССР.

Еще одной особенностью хода заседаний Пятого Съезда народных депутатов СССР явилось то, что он проходил в условиях, о которых ранее народные депутаты СССР могли только мечтать – высшим законодательным органом страны перестала управлять партия, КПСС, поскольку прежний Генеральный секретарь ЦК КПСС ушел в отставку, а новый избран не был. Кроме того, КПСС была деморализована из-за постоянной огульной критики. В итоге народные депутаты получили искомую свободу. Однако позитивных перемен данная «свобода» не принесла, и было это по нескольким причинам.

Во-первых, как и прежде, Съезд народных депутатов СССР представлял собой бесконечную «говорильню». Как отметил на Съезде Председатель Секретариата Съезда А. Н. Саунин, «за четыре дня работы выступили с трибуны Съезда и от микрофонов 113 человек». Очевидно, что когда за 4 дня выступает 113 человек, причем они не обсуждают десятки законопроектов, а только лишь дают оценку текущей ситуации в стране, то справедливее говорить не о работе высшего органа государственной власти в стране, а о митинге. Выступления депутатов были бессистемны, хаотичны: одни затрагивали оценку действий ГКЧП, другие – проблему Нагорно-Карабахского конфликта, третьи – проблемы женщин, четвертые – проблему дефицита, пятые отвечали на высказанные лично им претензии, шестые вновь говорили о ГКЧП и т. д. Данная обстановка, царившая на Съезде, выглядела абсурдом, хаосом, вызывала раздражение как у советских граждан, следивших за работой Съезда, так и у самих народных депутатов. Руководством страны делалось все, чтобы самим депутатам хотелось скорее вырваться из этого абсурда, побыстрее завершить Съезд, а в идеале – упразднить данный институт вообще, показав его бессмысленность.

Во-вторых, освобождение Съезда от «опеки» партии не означало, что Съезд остался полностью без управления. Съездом, как и прежде, управляли, «дирижировали», и делали это очень умело. Не случайно и на первом заседании Съезда, и при постатейном голосовании за законопроект «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период» председательствовал лично М. С. Горбачев, хотя, как уже отмечалось, он не был не только Председателем Верховного Совета СССР, но даже и народным депутатом СССР.

Такое проведение Съездов – бессистемность и абсурдность при одновременно жестком контроле за его работой – порождало явление «управляемого хаоса»[3]. Управляемый хаос был очень удобен: с одной стороны, он показывал вроде бы демократизм Съезда, активное участие в его работе народных избранников, с другой – позволял из всего потока предложений народных депутатов – а они были иногда диаметрально противоположными – зацепиться за нужное и в итоге представить принятое деструктивное решение как «святую волю» народа, волю Съезда.

Истинная воля народных депутатов СССР не интересовала Президента СССР и его сподвижников. Съезд должен был лишь легализовывать заготовленные ими решения, одновременно принимая на себя ответственность за разрушение государства.

Например, при голосовании за Закон «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный период», когда предложение М. С. Горбачёва о том, чтобы в состав Совета Республик входили не только представители союзных республик, но и представители автономий, дважды не прошло, Президент СССР выразил своё крайнее раздражение, заявив, что «если мы не принимаем этот пункт, то дальше голосовать смысла нет. Просто мы тогда сделаем перерыв. И если договоримся о чём-то – продолжим, а не договоримся – тогда на этом Съезд завершит свою работу. Съезд таким образом не способен принимать решения…». Вот так, ни больше, ни меньше. Или Съезд принимает то, что предложено М. С. Горбачёвым, или Съезд будет распущен. А распущен будет потому, что «не способен принимать решения», решения, «спущенные сверху».

Председательствующим М. С. Горбачёвым были жестко пресечены все попытки внести изменения в обсуждаемый законопроект: «Прошу депутатов не становиться у микрофонов в связи с тем, что мы договорились: от микрофонов предложения не будут приниматься. Вы имели возможность передать их в комиссию». Данное заявление бывшего генсека также грубо нарушало Регламент Съезда народных депутатов, который в ст. 13 устанавливал, что «предложения и замечания к повестке дня и порядку работы Съезда передаются народными депутатами СССР в Секретариат Съезда или председательствующему на заседании в письменном виде либо излагаются ими в выступлениях на заседании Съезда (выделено мной. – Д.Л.)».

Предвидя, что все эти нарушения будут, открывший Пятый Съезд народных депутатов СССР И. Д. Лаптев заявил, что Президиуму «придётся не раз отступать от привычных стереотипов проведения таких Съездов». «Привычными стереотипами», очевидно, следует считать положения Регламента Съезда народных депутатов СССР. Далее и сам М. С. Горбачёв откровенно заявил, что «я сейчас не обращаюсь к Регламенту – у нас ситуация нерегламентная, нештатная, как говорят военные и космонавты».

Впоследствии в своих воспоминаниях Горбачёв заявил: «У Съезда появился шанс показать свою ответственность за судьбу страны. И если бы он не принял наше предложение, то продемонстрировал бы всему народу, что он мёртв»[4]. То есть «живой» взгляд из 2250 депутатов был только у недепутата М. С. Горбачёва.

В итоге внеочередной Пятый Съезд народных депутатов СССР принял Закон СССР от 05.09.1991 г. «Об органах государственной власти и управления Союза ССР в переходный[5] период»[6]. Данный закон, по существу, заменил Конституцию СССР и не упоминал институт Съездов народных депутатов СССР, что означало их ликвидацию.

Причём важно отметить, что сам Съезд за самоликвидацию не голосовал – произошла преднамеренно ложная интерпретация результатов голосования по пункту законопроекта, содержащему упоминание института Съездов.

Дело в том, что в проекте закона, вынесенном на Съезд, содержалось положение: «Признать нецелесообразным проведение в переходный период