В ожидании счастья - Терри Макмиллан

— Ничего себе!

— Дочери три года.

— Знаю.

— Откуда?

— А помнишь Белинду и Роджера? Прошлым летом ездила домой, и Белинда мне рассказала. У тебя, случайно, нет при себе фотографии?

— Есть, конечно. — Он достал из бумажника карточку.

Девчушка оказалась самая обыкновенная, и я немножко слукавила, сказав, что она прелесть.

— А как тебе супружеская жизнь?

— По-разному.

— Ты счастлив? Погоди. Я забыла. Об этом не спрашивают, да?

— Я тебе так скажу: я не мог бы пожелать лучшей матери своему ребенку.

— Я не о том, Кеннет.

Он смотрел в потолок, как будто глубоко задумался.

— Можно, наверное, сказать, что я ее люблю. Но это не та глубокая и жгучая любовь. Скорее привычка.

— Зачем ты женился, если не любил ее?

— Затем, что она должна была родить моего ребенка.

— Так ты с ней залетел? — вырвалось у меня.

— Я ни с кем не залетал, Саванна. Я довольно постоянно встречался с ней месяцев шесть.

— Как со мной, — оборвала я.

— Нет, ошибаешься. Это ты встречалась одновременно с несколькими мужчинами и в то же время со мной. Если мне не изменяет память.

— Никогда!

— Неправда, Саванна.

— Откуда ты это взял, Кеннет?

— Но ты ведь встречалась со мной, только если я звонил и куда-нибудь звал, одним словом, проявлял инициативу.

— Ну и что?

— Я решил, что ты встречаешься с другими мужчинами.

— Но я не встречалась ни с кем.

— Почему же ты сама не звонила, никуда не звала?

— Потому что ты звонил только тогда, когда тебе было удобно, когда на меня оставалось время.

— Это не так, Саванна.

— Мне так казалось.

— Получается, нам обоим казалось неправильно.

— Возможно. Но согласись, Кеннет, ты никогда не был самым общительным человеком на свете, так что я так и не знала, как ты ко мне относишься.

— И я не знал, как ты ко мне относишься.

— О том и речь. Я больше не могла встречаться с тобой и гадать, а спрашивать тебя прямо в лоб не собиралась.

— Почему?

— Чтобы не быть смешной. Мне никогда не приходилось выяснять такие вещи. Обычно все очевидно.

— Разве я не относился к тебе с почтением и восторгом?

— С восторгом? Мне не восторги твои были нужны, Кеннет. Мне хотелось, чтобы ты меня любил. Ладно, хватит. Ты только приехал. Столько времени прошло. Не обращай внимания. Ты голоден?

— Нет, — он улыбнулся, — не сейчас.

— Не смотри на меня так.

— Я так и не смотрю. Раз уж мы говорим начистоту, скажи, а как ты ко мне относилась?

— Не помню. — Мне не хотелось отвечать.

— Лжешь.

— Я так скажу: ты меня покорил.

— Как это покорил?

— Чего ты от меня хочешь? Чтобы я призналась, что была безумно влюблена?

— Было бы приятно, не скрою.

— Что от этого изменится, Кеннет? С тех пор прошла вечность. Ты сидишь в моей квартире в Финиксе, штат Аризона. За окном девяностый год. Ты удачно женат. У тебя ребенок. А ты хочешь, чтобы я сидела перед тобой и исповедовалась?

— Я был влюблен в тебя, — ответил он.

Я чуть не умерла, когда он это сказал. Но он просто трепался, я знала. Он нарочно сказал так, чтобы я сдалась. Он, наверное, все заранее подготовил. Меня не проведешь.

— Нет, Кеннет.

— Да.

— Почему же ты это скрывал?

— Я же сказал. Не хотел быть смешным. Мне казалось, ты относишься ко всему легко, такая соблазнительная, красивая девчонка, бегаешь себе по Бостону. Я знал, что вокруг тебя сотни парней, что ты можешь выбирать, и решил не рисковать.

— Тебе это хорошо удалось. К твоему сведению, я никогда не встречалась с несколькими мужчинами одновременно. Это не в моих правилах. Если я с кем-нибудь сплю, то с Другим уже спать не буду. Я из тех женщин, которые в какой-то определенный момент любят только одного мужчину. А потом, если мне с кем-нибудь хорошо, то ни с кем другим быть я уже не захочу.

— А тебе было со мной хорошо?

— А иначе, ты думаешь, почему я так на тебя злилась? — Я рассмеялась. — Сиди жди, пока не позвонит, а он звонит, рассуждает о какой-то дурацкой статье в „Ньюсуик", а потом желает мне удачного дня. Как будто по работе звонил. Я иногда убить тебя была готова, честное слово. Можно, я тебя сейчас убью за все страдания и душевную боль, что ты мне причинил?

— Иди сюда и убей. — Он тоже рассмеялся, а я вслед за ним. Но вдруг он снова посерьезнел, и мне это не понравилось. Я не хотела, чтоб он был серьезным. — Я рад тому, что ты мне рассказала, Саванна. Жаль, что мне понадобилось столько времени, чтобы узнать о твоих чувствах.

— Бывает. Век живи, век учись, — ответила я.

С минуту мы сидели молча, как два дурака.

— Зачем ты хотел меня видеть? — произнесла я наконец.

— Потому что не видел тебя несколько лет. Хотел посмотреть, как ты живешь. Вот приехал и увидел, что у тебя все хорошо.

— Тогда уходи. Счастливо!

Он опять фыркнул:

— А ты не голодна?

— Нет. — Я сказала правду. Как в доброе старое время, он еще мог отбить у меня аппетит. К еде, по крайней мере.

— Чем же мы еще можем заняться?

— Могу тебе сказать, чем мы не будем заниматься.

— Разве я пытаюсь тебя соблазнить? — Он откинулся на диван. — Так вот почему ты такая колючая. Ты думала, я приехал поразвлечься по старой памяти, да?

— Конечно.

— И теперь ты только и думаешь, что я женат, а ты не намерена спать с женатым мужчиной. Верно?

— Верно.

— Успокойся, Саванна. Я просто хотел тебя увидеть.

Так он даже спать со мной не хотел. Он не изменился. Такой же тюфяк.

— Хочешь, куда-нибудь пойдем? Выпьем? — предложила я.

— Мне все равно. Я могу и здесь остаться, если тебе не хочется никуда выходить. Правда, Саванна. Я так рад тебя видеть.

Сколько можно повторять одно и то же.

— Здесь нечего делать, — возразила я.

— Можно поболтать. — И улыбнулся, как мне показалось, со значением. Зачем он это делает?

— Мне будет легче с тобой болтать на людях. Вставай, Кеннет, пойдем.

Он поднялся и оказался прямо напротив меня. Так близко, что я чувствовала его дыхание. От него хорошо пахло. Так хорошо, что я попятилась.

— Поедешь со мной завтра утром в Седону?

— Пожалуй, поеду.

— Тогда сделаем так. Я сегодня как выжатый лимон. Глаза слипаются. С четверга спал всего четыре часа. Давай я сейчас поеду в гостиницу, приму горячий душ и отрублюсь. А завтра к семи за тобой заеду.

— Утром?

— Да. Договорились?

— А почему так рано?

— У нас будет целый день. — Он поцеловал меня в нос.

Ну зачем он еще это делает?