Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

два десятка, погнали русских на засаду. Прежде чем русские конники смогли прорваться, находившиеся в засаде стрельцы с громкими криками разрядили свои ружья и фактически остались безоружными перед неприятельскими всадниками. Только близость стен позволила им отступить почти без потерь. По оценке Замойского, «так что если бы перед стенами и рвом было какое-нибудь поле, то, учитывая силу натиска, вся пехота была бы разбита»[548].

Из источников неясно, где происходили события. Засаду против действующего с севера отряда Белявского было бы выгодней устроить ближе к реке Великая – где противника можно было прижать к обрывистому берегу. Можно предположить, что Шуйский подготовил засаду на участке от Варламовской башни до Ильинской башни. Замойский привел хоругви из королевского лагеря, находившегося на юге. Вероятно, в этом случае засаду оказалось легче обнаружить.

Замойский ожидал, что Шуйский не оставит титанических усилий по перемещению артиллерии и предпримет вылазки за рекой Пскова. Тем более что русские потеряли только одного убитого. Для предотвращения новых вылазок Замойский предполагал устроить засаду силой четырех хоругвей[549]. Однако в планы вновь вмешалась погода.

С 20 декабря начались такие сильные морозы, что нести караулы вокруг города стало крайне сложно. Болезни и простуды поразили почти треть армии, и «морозы были так сильны, что лишь только кто-нибудь выходил из палатки, как отмораживал все члены, в особенности же те, которые преимущественно открыты для действия воздуха: нос, уши, лицо, и затем умирал»[550].

Были даже случаи падения замерзших людей с лошадей, и врачам приходилось ампутировать обмороженные конечности. Количество дезертиров росло, удерживать солдат становилось все труднее. Гарнизон Пскова затих и 19–20 декабря ни разу не открывал стрельбы.

Гетман Замойский был вынужден изменить распоряжения относительно патрулирования. Он сократил количество патрулей до необходимого минимума и приказал менять их гораздо чаще, чем раньше. Теперь патрули должны были не отражать вылазки, а оповещать лагерь. Только по вечерам и утрам, т. е. в то время, когда гарнизон Пскова обычно совершал вылазки, высылались более крупные патрули, а заставы лично посещал ротмистр Станислав Влодко, исполнявший обязанности заместителя гетмана.

4 января защитники города произвели вылазку значительными силами. Гейденштейн, ссылаясь на показания пленных, приводит следующий замысел Шуйского: атаковать и захватить посты на западном берегу реки Великая и, дождавшись, когда «…другие, стоявшие на караулах с верхней стороны лагеря, как он имел основание рассчитывать, покинут свои места и переправятся по покрытой льдом реке для помощи своим, то лагерь таким образом будет обнажен и ему будет возможно ворваться в него неожиданно, не встречая никакого препятствия»[551].

В тот день караулы несла хоругвь Зборовского, насчитывавшая примерно 300 всадников. Из них около 40 всадников под командованием Фомы Оринского (Thomas Orinscius) находились на западном берегу реки Великая. Остальные под командованием Лаврентия Скарбека (Laurentius Scarbecus), временно возглавлявшего хоругвь, несли «караулы по сю сторону реки Плесковы выше лагеря…»[552]. Перевод соответствует оригиналу «… supra castra cis Plescouiam flume». Не очень понятно упоминание реки Пскова в этом контексте, вероятно, часть хоругви все-таки находилась в караулах на противоположном берегу реки Пскова, тем более что Гейденштейн далее пишет, что Скарбек держал «…караул на более отдаленном посту»[553].

Подробности произошедшего боя содержатся в письме Замойского польским послам, написанном 7 января 1582 года. В письме сообщается, что в конце декабря в Псков перебежало несколько солдат, сообщивших, что в понедельник армия должна отправиться в путь и в лагере очень мало людей. В течение 2 и 3 января 1582 года Шуйский выводил свои войска под стены. Несколько раз к стенам приближались небольшие группы венгров и поляков, но русские сразу отходили в город, подозревая, что противник хочет их выманить в поле. 4 января по льду реки Великая на западный берег переправился конный отряд, который атаковал со стороны Печор отряд Оринского, находившийся в прочном укреплении. Одновременно несколько сотен пехотинцев, под командованием стрелецкого головы Михаила Чудова, перешли Великую по льду и заняли самую высокую высоту, на которой находилась церковь, все высоты, а также все высоты до дороги, которая шла по долине вблизи их. Русские рассчитывали, что находившаяся у лагеря стража будет вынуждена идти на помощь, что позволит им атаковать незащищенный лагерь по льду реки и через поле. Действительно, хоругвь пана Скарбека ринулась по льду на помощь страже Оринского, которая ожесточенно сражалась с превосходящими силами русской конницы. Вместе со Скарбеком на помощь пришла резервная хоругвь пана Пшиемского. В ходе боя было убито 109 русских всадников[554].

По предположению автора, отряд Михаила Чудова занял Железную гору над Печищами, на которой располагалась церковь Симеона богоприимца и Анны пророчицы. Нужно отметить, что берега реки Великая у Пскова обрывисты и более всего доступны для подъема, а также спуска, в устьях рек и ручьев. Как раз под Железной горой ручей Симеоновский впадает в реку Великая, ширина долины в этом месте составляет около 30 метров. Выбирая место расположения стрельцов, русские воеводы предполагали, что польская конница будет двигаться по дороге, проходящей между обрывистых берегов рек Мирожка и Великая. Вероятно, воеводы предполагали, что поляки не будут мчаться на помощь прямо по льду из-за опасности фланкирующего огня со стен города.

Хоругви Скарбека, чтобы сойти на лед реки Великая, пришлось «сделать крюк» к королевскому лагерю. Ближе к стенам города это сделать было невозможно из-за крутого берега. Уже потом гусары Скарбека промчались мимо стрельцов Михаила Чудова и Покровской башни и вышли на берег в долине реки Мирожка.

Тем временем отряды Мясоедова и Косецкого из Великих ворот двинулись в направлении лагеря, но наступление шло не так быстро, как они надеялись. Венгерская конница уже в готовности находилась за церковью, с целью поддержки пехоты. Кроме венгерской пехоты в бой вступила польская конница. Одновременно многие из находившихся на горе стрельцов Чудова спустились на лед, чтобы наступать на лагерь. Однако резервная хоругвь Сарнацкого, поручика хоругви пана Гостомского, вдоль берега реки двинулась навстречу стрельцам и разгромила их. Было сражено много русских, особенно много трупов лежало у шанцев и печи для обжига кирпича [Печища?]. На месте боя осталось свыше трехсот убитых и множество раненых. Было захвачено несколько десятков пленных. Замойский приказал Уровецкому устроить ночью на месте боя засаду на случай, если защитники захотят убрать тела погибших[555].

Замойский в своем письме послам, написанном непосредственно после вылазки, сообщает о потерях следующее: погиб Грудзенский, без вести пропали венгр Кобор Ференс и Пентковский из хоругви Гнезненского, тяжело ранен Оринский, еще несколько человек было легко ранено[556].

Согласно