Походы Стефана Батория на Русь. 1580-1582 гг. Осада Пскова - Сергей Николаевич Бирюк

на новгородском тракте, патрулируя его без особых затруднений. В целом конница, сосредоточенная в районе Порхова, оказалась способной ограничить действия русских отрядов из района Новгорода. В определенной степени ее поддерживали литовские казачьи отряды, насчитывавшие около 2 тыс. человек, которые в декабре были сосредоточены под Старой Руссой, южнее озера Ильмень.

Замойский готовился к любому развитию событий. В случае крупных действий со стороны русской армии он предполагал подтянуть к Пскову войска, находившиеся в Ливонии. В приказе, который он направил их командиру ротмистру Мацею Дембинскому и князю Магнусу, предписывалось сосредоточить свои части у Тирсемузе и Киремпе, т. е. в районе, откуда они могли наблюдать за действиями шведов и двигаться на помощь гетману. Благодаря этим приказам Замойский мог сосредоточить на поле боя более крупные силы, если бы русская армия предприняла более серьезные действия[537].

Отъезд Батория в Польшу не ускользнул от внимания гарнизона Пскова, поэтому Замойский опасался активизации действий псковичей против патрулей. Противнику, несмотря на сокращение численности армии, приходилось поддерживать блокаду, выставляя патрули таким образом, чтобы все участки кордона вокруг крепости действовали непрерывно. Блокада по-прежнему опиралась на лагерь у Промежиц к югу от города и Снетогорский монастырь к северу. Однако после увольнения со службы немецкой пехоты Замойскому пришлось усилить находящиеся у Снетогорского монастыря хоругви Белявского. Он приказал отрядить от каждой кавалерийской хоругви по 5–7 человек, вооружить их карабинами и под командованием Станислава Пенкославского отправить в Снетогорский монастырь. Тем временем Белявский построил там сильные укрепления, окруженные валами и оснащенные гаковницами, чтобы отразить возможные нападения псковского гарнизона. Из лагеря южнее Пскова и лагеря у Снетогорского монастыря также высылались патрули для охраны остальных путей, ведущих к Пскову[538].

Как и предполагалось, псковичи, воодушевленные отъездом короля, активизировали действия против польских патрулей. После многонедельного затишья последовала серия вылазок. Уже 2 декабря свыше тысячи пехотинцев и всадников практически окружили отряд из 40 немецких аркебузиров под командованием Марцина Гостынского. Противнику чудом удалось избежать больших потерь, и даже безрассудный ротмистр смог спастись, несмотря на то, что на него уже был наброшен аркан.

По ехидному замечанию Пиотровского, большинство вылазок псковичей не могли серьезно угрожать королевской армии, так как «русские по нескольку тысяч выходят из города; но что же из того? они на шаг не выходят из-под прикрытия своих орудий»[539].

Поляки же не позволили втянуть себя в бой у стен, где бы их обстреляли из пушек и гаковниц. Ведь огонь защитников становился все более метким. 3 декабря, к удивлению осаждающих, ядра псковской артиллерии стали падать в центре лагеря, почти у самого королевского шатра. Здесь после отъезда короля разместился Бальтазар Баторий. Пиотровский подозревал, что навести орудия псковичам помог «бежавший от нас пушкарь»[540]. Учитывая, что лагерь находился в 3 км от стен, такая точность и дальность стрельбы вызывает удивление.

С 3 по 6 декабря псковичи атаковали как караулы перед главным лагерем, так и хоругви Белявского, находившиеся севернее Пскова. 5 декабря один из венгров, застигнутый врасплох утренней вылазкой псковичей, вызвал панику во всей армии, закричав, что русские в лагере. Гетман приказал трубить и бить в барабаны, подавая сигнал тревоги, но оказалось, что во всем виноваты перекупщики и лавочники, поднявшие ложную тревогу[541].

Поляки не оставались в долгу. Наибольшие потери полякам русские наносили на западном берегу реки Великой, где проходил путь к Псково-Печерскому монастырю. Поляки решили подловить русских. Здесь были пригорки, лощины и долины, в которых можно было укрыться, так что из города не было видно. 6 декабря Замойский приказал инсценировать поломку телеги с продовольствием, а неподалеку в засаде разместил польских и венгерских всадников. Гетман лично простоял в засаде целый день, но русские на приманку не польстились.

На следующий день противник вновь устроил засаду. Согласно Пиотровскому, события развивались следующим образом: «Русские погнались за Синявским, поручиком пана Прокопа, ехавшим сегодня к Белявскому, а он, убегая, навел их на засаду. Тут наши заскочили им в тыл со стороны крепости, а венгерцы ударили спереди, так они и попали между двух огней. Двадцать русских убито, девять взято в плен и раненых немало; с нашей же стороны у одного венгерца прострелена рука». Пиотровский был готов ручаться, что после этой неудачи гарнизон не будет производить вылазок на западный берег реки Великая[542].

Действительно, после вылазки 7 декабря защитники Пскова некоторое время не проявляли активности. Только спустя неделю, 14 или 15 декабря, когда наступила сильная оттепель с дождем, была предпринята вылазка со «значительным числом конницы и пехоты». Согласно Пиотровскому, стороны не понесли никаких потерь[543].

Пиотровский ничего не сообщает о месте вылазки. Судя по информации, содержащейся в книге Гейденштейна, Шуйский произвел вылазку, «чтобы раздражать наши караулы, стоявшие по сю сторону реки Плесковы (Plescovia) и завлечь их в засаду. Но когда Замойский, получив известие о вылазке неприятелей, сам с тремя эскадронами всадников переправился через реку…»[544] из ворот северной части Окольного города.

Вероятно, целью Шуйского был отряд Белявского, разместившийся у Снетогорского монастыря. В середине декабря положение отряда было сложным. По словам Пиотровского: «Нужно удивляться, как русские не прогонят его оттуда; правду сказать и то, что засел-то он в удобном местечке, как бы в окопах, и может легко выдерживать натиск, пока не подоспеет помощь. Этой причиной и сами русские объясняют стойкую засаду Белявского»[545].

Замойский в письме Баторию от 16 декабря подробно описывает вылазку. По словам Замойского, он ожидал, что, когда наступит оттепель, Шуйский произведет атаку на караулы, находящиеся за рекой Пскова. Замойского накануне предупредил об этом поручика Влодека и ротмистра Оборского[546].

Однако Шуйский смог удивить гетмана, так как вылазка была подготовлена «…с большей тщательностью и усердием, чем я предполагал. Ибо я думал, что он вдруг пошлет тех, кто попытается схватить кого-нибудь из фуражиров, но он сначала подвел несколько орудий к стене и башням и разместил их внизу, поставил в засаду тысячу пехоты, а также подготовил конницу, по крайней мере, он показал несколько всадников, чтобы привлечь наших. Две хоругви стояли в готовности, а третью я оставил в резерве у лагеря»[547].

После того, как хоругви переправилась через реку Пскова, Замойский остановил их. Против русских всадников были высланы несколько застрельщиков. Видя, что поляки не решаются атаковать большими силами, Шуйский выслал еще некоторое количество всадников из ворот. Вскоре Замойский приказал двум десяткам всадников отсечь русских. По мере развития событий Замойский указывал своим людям возможные места засад. Четыре самых быстрых всадника, за которым последовали еще