В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков

выступаем обратно. Первый понесет белый флаг. — Повернулся к начальнику стражи заложников: — За каждого пленника отвечаешь головой. Возьмите мешки у женщин, а то тропа опасна.

Тот кивнул, поднялся, направился прямо к Азису, который стоял, прислонясь спиной к стене, и напряженно следил за советом. Понимал: решается судьба заложников и всей банды. Сросшиеся брови парня чуть дрогнули, когда басмач вынул пистолет.

— Возьми. Аллах знает, кому дарить оружие, мы не можем противиться его воле. — По лицу басмача скользнула мрачная усмешка.

Азис мгновение смотрел неверяще, потом схватил пистолет, и только рядом стоящий стражник видел, как вздрагивали его колени. Азис поймал устремленные на него угрюмо-любопытные взгляды душманов, а потом — тревожно-радостный взор Солеи, глубоко вздохнул, сунул пистолет в боковой карман безрукавки, пошел прямо к мулле:

— Скоро вернется вертолет. Я требую, чтобы все базуки принесли сюда.

Мулла кивнул. В его животе еще не прошла боль от жестокого удара, Почем знать, не найдется ли новый фанатик, который захочет помешать сдаче в плен? Вскоре по его приказу к ногам Азиса сложили три гранатомета.

— Я видел четыре базуки, — сказал Азис.

— Да, было четыре. Одну унес воин, сопровождающий Кара-хана.

Подошел Сулейман, снял с груди автомат, отдал Азису.

— С этим ты будешь сильнее, а мне хватит моей винтовки. Только отпусти меня, начальник.

— Куда? — удивился Азис.

— Оставь меня здесь. Я должен сделать то, чего не сделал ты.

— Но Кара-хан ушел. Зачем тебе оставаться?

— Когда все уйдут отсюда, он появится. Я знаю: так уже было.

Душманы настороженно прислушивались к разговору милиционера с Одноглазым.

— Я прошу тебя, начальник. Вертолет уже возвращается... Я приду в Кучар, когда смою кровь брата.

Душманы переглянулись, кое-кто покачал головой.

— Я верю тебе, Сулейман, но поверят ли они? — Азис кивнул в сторону душманов, стрелявших в брата Одноглазого.

— Я много думал, я никого не виню в смерти Кадама, кроме оборотня.

— Мы его не держим, — сказал мулла.

Слова Сулеймана объяснили басмачам, отчего Кара-хан вдруг бросил испытанного телохранителя: в роду Одноглазого придерживались кровной мести, и Кара-хан не мог не знать этого.

— Что ж, я, пожалуй, возьму это на себя. Оставайся. И возьми автомат.

— Нет, я не пойду больше к душманам, а охотнику достаточно старой винтовки и десятка патронов.

Сулейман подошел к женщинам, посмотрел на ту, которую сватал однажды, ожидая ответного взгляда, но она сидела потупясь и не подняла лица. Ничего не сказав, Сулейман осторожно побрел к дальнему краю площадки мимо равнодушно-безмолвных басмачей. Азис, прислушиваясь к наплывающему издалека вертолетному гулу, повесил автомат на грудь, огляделся и улыбнулся:

— Все приходит в порядок. А то шестьдесят здоровых вооруженных мужчин охраняют одного безоружного милиционера.

— Мы делали это неплохо, — осклабился мулла. — Ты ведь живой и невредимый даже на Тропе шайтана.

— Я бы не сказал этого. — Азис прикоснулся к распухшим губам.

Тотчас вскочил один из душманов с большой кожаной сумкой на боку, быстро подошел к Азису, отстегнул крышку с изображением красного полумесяца, достал мази и пластыри.

— Дозволь полечить тебя, начальник?

Азис позволил обработать лицо и, пока лекарь трудился над ним, ловил возникающий временами вертолетный гул. Машина не возвращалась уже полчаса или больше. Может быть, летчики обнаружили еще что-то важное? Ничем не заявлял пока о себе и отряд, преследующий банду. Но там, скорее всего, получили ультиматум Кара-хана и не показываются на тропе, оберегая жизнь пленников. Смутная тревога мучила Азиса: за последнее время он пережил столько несчастий, судьба его так круто переменялась, то подводя к самому краю жизни, то вдруг обнадеживая, что и теперь он боялся, как бы она снова не повернулась черной стороной. Может, не надо ждать вертолета, а потребовать, чтобы банда немедленно двинулась обратно?

Словно отзываясь на тревоги Азиса, гул машины стал быстро нарастать. Не прошло и двух минут, как вертолет вынырнул из-за скалы, развернулся, почти завис на одном месте. Мегафон заглушил рев винтов.

— Мы видим на тропе два белых флага. Если вы приняли наши условия, поднимите оба и помашите ими.

Кто-то из душманов бросился на край площадки, подхватил платки, стал размахивать.

— Приказываю: всему отряду немедленно возвращаться в долину. За поворотом вас встретит проводник, он укажет порядок выхода и сдачи в плен. Оружие разрядить и нести за спиной. Все имеющиеся документы сохранить — это будет учтено командованием армии. Если есть больные и раненые, которым трудно идти, оставьте их на месте — после вашего ухода вертолет сможет сесть на площадку.

Выстрел прозвучал неясно, глухо, как будто далеко, только все видели, как пронеслась в воздухе черная кобра; белая вспышка на борту и тяжелый грохот разрыва, больно хлестнувший по ушам людей, потрясли вертолет, он на миг окутался черным облаком и как-то странно осел. В это короткое мгновение Азис узнал лицо летчика за прозрачным стеклом фонаря и шлема. Оно было спокойно, как в тот далекий день, когда летели из Кучара в соседний кишлак с работником провинциального комитета партии и он, Азис, впервые оказался не только проводником, но и защитником представителя народной власти.

Вертолет, продолжая оседать, вдруг стремительно развернулся, гул его перешел в прерывистый треск, и стало слышно, как, вращаясь, свистят лопасти несущего винта. Машина падала в ущелье, оставляя полоску черного дыма, упирающуюся в размытое облако взрыва. Люди оборотились и оцепенели. На тропе, возле острореброй скалы, стоял Кара-хан. Еще дымилась труба гранатомета в его руках.

— Предатели! — отчетливо прозвучал его холодный голос. — Кто смел поднять два белых флага без моей воли? Вы будете сражаться до последнего патрона!

Азис схватился за автомат, но его обезоружили так быстро, что Кара-хан ничего не увидел за спинами душманов.

— Ты оказался плохим начальником, молла. Читай проповеди, а командовать здесь будет Садек. Если появятся солдаты, ты, Садек, поступишь с заложниками, как я приказал. Кто еще заговорит о сдаче в плен — стреляй. Я скоро позову вас. Сулейман, ступай за мной! — Кара-хан исчез.

Сбитый вертолет, внезапное появление главаря сковали душманов новым страхом. На что им теперь надеяться? Только на изворотливость Кара-хана, способного исчезать там, где не укроется даже ящерица, словно скалы проглатывали его и исторгали, когда он хотел. Банда вновь становилась бандой, заложники — заложниками. Одноглазый покорно двинулся за господином.

— Сулейман! — крикнул Азис, которого еще держали за руки. — Оборотень сбил летчиков, которые кормили нас и