В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков

сама жизнь. Никогда Афганистан не добивался таких успехов, не строил столько новых предприятий, жилых домов, школ, больниц, как в последние годы. И это в условиях необъявленной войны! Жизнь сделала выбор, неустанно трудится великий мастер — время, и подрастают дети республики. Растут мальчишки «красных» кишлаков и среди них — тот, спасенный солдатом Иваном, растут воспитанники приюта «Родина», над которым шефствуют боевые товарищи Леонида Белицкого, растет солдатский сын Джавид, исцеленный советскими военными врачами, — душманы раздавили ему ноги каблуками ботинок после того, как на глазах этого малыша насмерть забили мать: мстили за то, что отец Джавида пошел не в банду, а в солдаты — защищать революцию. Растут миллионы юных афганцев, которым народная власть отворила двери школ, где они узнают, что родились не рабами касты избранных, а равноправными гражданами Республики Афганистан. Они растут, и уже тысячами вливаются в кооперативы, цеха фабрик, строительные бригады, в полки армии и отряды самообороны. Я видел четырнадцатилетних мальчишек, вооруженных автоматами, с которыми они приходили на классные занятия, охраняя свою школу, себя и своих сверстников.

Они идут, и наступает их время — время детей Апреля. Они ничего не забудут и не простят своим врагам, убивавшим их отцов и старших братьев.

Думают ли об этом те, кто все еще поднимает оружие на демократическую республику и народную власть в Афганистане? Понимают ли, на что обрекают собственных детей? Сегодня еще не поздно каждому исправить свой путь, пока идет примирение. Пока не поздно...

* * *

Я все-таки снова встретил ее — песню «Гранатовый цвет», — встретил случайно, на скрещении дорог, где сошлись воинские колонны. Пел усатый рыжий лейтенант, подыгрывая себе на облезлой гитаре, у которой оставалось всего четыре струны. Он сидел на броне, свесив ноги в огромных горных ботинках, вокруг столпились солдаты, и подойти близко, не спугнув песню, было трудно. Я обрадовался ей, как старой знакомой, только была эта песня та и не та. В ней тоже цвел и осыпался гранат, в ней тоже два побратавшихся воина сражались за справедливость и свободу Афганистана, но головы сложили оба в одном бою, выручая товарищей. Какая же из двух песен настоящая? Наверное — обе. Наверное, их даже не две, а больше — песен о воинах-побратимах, отстоявших свободу демократического Афганистана. Какая была вначале, сказать может лишь тот, кто однажды, уходя на боевое задание, в гуле встречного ветра и машин уловил и произнес эти слова: «Гранатовый цвет... А нас уже нет — ушли мы в рассвет по тревоге...» Но где он?

И на сей раз песня оборвалась командой: «По местам!» Тронулись колонны, солдаты прощально махали друг другу, и за ревом железа, за пыльным туманом чудились последние слова песни рыжеусого воина:

Долины молчат. Ночной звездопад Ребят не разбудит усталых. Присядем, солдат, припомним, солдат, Багровые льды перевалов. Там наши победы и наши друзья, О ком — только память твоя и моя, Да боль матерей ножевая, Да песни спасенного края.

Песня опережала события, устремляясь в мирные дни спасенного края. Она имела на то право. Никто лучше солдата не ощущает близости того, за что он сам сражается.

1985—87 гг.