В горах долго светает - Владимир Степанович Возовиков

жизнь у неугодных ему людей — так кто он такой? Вероотступник, оборотень, сосущий кровь людей и не способный насытиться ею! Не слушайте оборотня и его сторожевых псов, сложите оружие, спасите этих несчастных женщин, и вы будете прощены народом! Революционное правительство, командование нашей армии никогда не изменяют своему слову!

Старший из отряда помещиков выдернул из-за пояса кинжал, двинулся на Азиса.

— Я вырежу и твой язык, щенок, если ты скажешь еще слово против вождя!

— Вырезай! — Азис шагнул навстречу, сунув руку за пазуху. — И подари свою жизнь оборотню, который бросил вас всех, спасая свою драгоценную шкуру, — ведь ему это не впервые делать.

Басмач замахнулся, однако не слишком уверенно, явно смущенный последними словами пленника. Мулла сказал:

— Оставь его, Садек. Рано убивать этого отступника веры, Кара-хан разгневается.

Азис хрипло засмеялся:

— Мусульмане! Почему вы так слепы и покорны оборотню? Вы же не боитесь смерти, а перед господином дрожите, как робкие пищухи перед шакалом. Я тоже был таким, и тогда Кара-хан казался мне могущественным и великим. Но в тот день, когда я отбросил рабский страх, меня как будто разбудили от дурного сна. Я открыл глаза и увидел, что Кара-хан — мелкий ядовитый паук, сумевший оплести многих людей коварством, подлостью и угрозами. Ступайте же за пауком, поймайте его, если он еще не сбежал...

— Молчи! — прервал мулла. — Не навлекай на себя небесного гнева, ибо сказал пророк Магомет: гордых и высокомерных не любит господь.

— Вы только одно знаете: молчи да пониже сгибай шею, чтобы разным кара-ханам удобнее было ездить на нас верхом да сосать нашу кровь паучьими ртами. Вот они, многие тут, домолчались до кровавых преступлений перед народом и до этой Тропы шайтана, где их перестреляют, как зайцев, пока они будут спасать хозяина.

Азис окинул взглядом угрюмые фигуры душманов, махнул рукой и опустился на камень. Над ущельем снова возник железный гул вертолета. Насторожились басмачи, встрепенулись заложники, Азис улыбнулся и отыскал взглядом Солею. Она ответила быстрой измученной улыбкой, и затрепетало сердце бесстрашного юноши. Этой девушке он обязан был сейчас своей дерзостью и красноречием. И — победой. Его не убили, его даже не ударили, его выслушали. Наставник Азиса, политработник местного отряда царандоя, сказал однажды: «Слово, которое люди запомнят, подобно плодовитому семени. А самые долговечные слова те, что сказаны перед смертью. Воинам революции надо всегда помнить об этом, ведь многим из нас предстоит умереть от руки врагов. Слово летит дальше пули. Успейте сказать его людям хотя бы за миг до выстрела. Сказанное, оно уже неистребимо». Он, Азис, говорил, глядя в лицо смерти, а это запоминается...

Вертолет появился из-за поворота почти на высоте тропы. Летел медленно, чуть наклонясь вперед, словно пахал ущелье, и скалы дрожали от сдержанной мощи его винтов. Но вот гул резко снизился, и знакомый голос, как гром, обрушился на тропу:

— Вы не подняли двух белых флагов, но ваше положение все равно безнадежно. Предупреждаю: рядом, в долине, стоят боевые вертолеты афганской армии. В случае вооруженного сопротивления они применят против банды все виды бортового оружия.

Летчики еще не знали об ультиматуме Кара-хана. Его посланец лишь недавно минул видимый поворот тропы и вряд ли встретился с отрядом преследователей. С борта машины повторили условия капитуляции, а затем потребовали освободить край площадки от людей для высадки парламентера — представителя командования афганской армии. Новость напугала душманов. Те, кто прятался за камнями по краю обрыва, среди них и пулеметчики, следившие за тропой, торопливо вскакивали и отбегали к склону горы. Они решили, что вертолет начнет посадку немедленно и ветер от винтов сметет их в пропасть. Азису послышался чей-то звериный визг, он оторвал взгляд от краснозвездной машины, как раз пролетавшей мимо площадки. Один из басмачей, схватив базуку, стоя, готовился к выстрелу по краснозвездной машине. Этот фанатик, очевидно, решился не допустить переговоров. К нему бросился мулла, но бандит, не опуская гранатомета, только повернул голову и ударом ноги свалил муллу на камни. Азис рванул из-за пазухи пистолет, не целясь, дважды выстрелил, гранатометчик повернулся к нему всем телом, не выпуская оружия, словно хотел в клочья разнести его кумулятивной гранатой, но щетинистое лицо его было уже мертвым, а глаза — незрячими — девятимиллиметровая пуля и рассчитана на оглушающий удар, — он рухнул лицом вперед, ткнув гранатой в камень. Азис зажмурился, ожидая взрыва, потом медленно открыл глаза. Вертолет уже скрылся, летчики, вероятно, и не заметили происшедшего на тропе. Ведя разведку ущелья, они давали душманам время подготовиться к встрече парламентера. Азис отбросил пистолет, и только теперь душманы поняли, что стрелял он. Все следили за винтокрылой машиной, хлопки пистолета услышали немногие, да и те не поняли, откуда они раздались. Запоздало вскинулись стволы автоматов и винтовок, потом медленно опустились перед поднятыми к лицу пустыми руками пленника. Женщины испуганно сбились в кучку среди камней, шептали молитвы в ожидании расправы. Старший охранник заложников поднял пистолет, сдвинул предохранитель, мрачно уставился на Азиса.

— Теперь тебе не на что рассчитывать — ведь ты убил одного из друзей Кара-хана.

— Я спасал вас, мусульмане. Сбитый вертолет стал бы вашей смертью.

— Где ты взял пистолет?

— Аллах подарил, — усмехнулся Азис, глядя на скорчившегося от боли муллу. — Наш теперешний начальник молла Рабани подтвердит это, я ведь и его защищал тоже.

Никто, даже из бывших помещиков, не потребовал немедленной расправы над милиционером. Положение банды было слишком серьезным, а Кара-хан все еще не подавал вести о себе. Охранник сунул пистолет в карман халата, подошел к милиционеру, тщательно обшарил его. Мулла наконец разогнулся, стал посылать проклятия неведомо кому. И внезапно смолк — на площадке появился Одноглазый, С длинной винтовкой за спиной и коротким автоматом на груди он молча приблизился к мулле, остановился, хмуро посмотрел на распростертое тело, на валяющуюся рядом базуку, поднял взгляд на стоящего поодаль Азиса и ни о чем не спросил.

— Кара-хану нужна помощь?

Сулейман отрицательно качнул головой:

— Нет. Кому помогает шайтан, тот не нуждается в помощи людей.

Басмачи остолбенело смотрели на одноглазого телохранителя Кара-хана. В его устах подобные слова о главаре звучали страшно.

— Ты говоришь... — забормотал растерянный мулла, — ты, может быть, хочешь сказать, что мост уже восстановлен?

— Нет моста. — Сулейман нервно моргнул глазом. — Зачем оборотню мост? Он без моста скрылся.

Сулейману поверили сразу. Кряжистый чернобородый басмач, из бывших помещиков, схватил его за